Книга Тайны анатомии - Кэрол Доннер

Они начали длинный спуск по отросткам позвонков, время от времени соскальзывая по связкам. Рядом мягко приподнимались и опускались ребра: вдох – выдох. Наконец добрались до огромной тонкой стены, которая, выпячиваясь им навстречу, перегораживала Тело поперек, отделяя грудную клетку от брюшной полости.

– А это, наверное, диафрагма – грудобрюшная преграда, – сказал Макс. – Мышечная перегородка, которая служит для дыхания. Она сокращается, опускает легкие, и в них входит воздух. Потом расслабляется, приподнимается и выталкивает воздух. Нам про это говорили на физкультуре: во время упражнений надо дышать глубже. Такое дыхание так и называется диафрагмальным. И ребра тоже, кажется, помогают.

– Конечно! Когда они приподнимаются, грудь становится шире и легкие забирают больше воздуха, – сказала Молли. – Возле позвоночника – там, где он проходит сквозь диафрагму, – есть просвет. Полезли?

– Хорошо. Но там дальше брюшная полость.

– Знаю. Я вот что думаю: маленький нейрон говорил, что все сообщения проходят из Головного Мозга вниз по Спинному.

Следовательно, мы тоже проскочили в руку по Спинному Мозгу. Но на обратном пути – ударились об него и остались снаружи.

– Да… Либо нервы, ведущие к мозгу, стали меньше, либо мы больше! – Макс перевел дух. – Как бы это выяснить поточнее? У нас нет никаких мерок для сравнения, ничего подобного мы раньше не видели… А впрочем, этот нейрон был заметно меньше двигательных.

– А они – меньше, чем чувствительный зрительный синий с длиннющим номером. Наверное, мы понемножечку растем.

– Пожалуй, ты права. Хорошо, если так. Но что произошло? Когда? И почему?

– Не знаю. И вот еще что: почему Тело оставило нас в покое? Наверняка у него есть дозорные клетки, которые могли бы нас поймать, если бы захотели. Значит, они нас не разыскивают?

– Может, они убедились, что мы ничего плохого не делаем, – предположил Макс.

– Ну разве что… Я с самого начала думала только про опасности, которые грозят нам, но ведь мы сами – страшная опасность для них, вроде микробов. А большинство клеток, с которыми мы встречались, постоять за себя не могут. Даже с места сдвинуться не способны.

– Да, у них есть только Оборонительные Силы, а те перестали за нами гоняться.

– Давай вести себя очень осторожно, и, может быть, нас никто не тронет, и мы разыщем выход.

– Знаешь, мне как-то сразу легче стало, – сказал Макс. – Пожалуй, у нас есть шанс.

Не успели они спуститься в брюшную полость, как наткнулись на большой клубок нейронов.

– Кто вы такие? – спросил какой-то нейрон. – Если вы ищете моего бессовестного напарника, так он в надпочечнике, вон там. Идите вдоль вот этого нерва.

– Нам, собственно, надо… – начала было Молли.

– Не приставайте ко мне! Я же управляю Телом!

– Прямо всем Телом? Вы один?

– Ну, я и мои товарищи, – Нейрон дернул длинной рукой. – Весь этот узел – пост нейронов, занятых неусыпным поддержанием порядка. Мы тут из сил выбиваемся, управляя органами – накачиваем, впрыскиваем, капаем, сжимаем изо дня в день, изо дня в день, а никто нас даже не замечает. Откровенно говоря, мне это надоело: сплошная ответственность и никаких развлечений. Внесознательная Деятельность отдает распоряжения вегетативной нервной системе, та переадресует их либо симпатической системе, либо парасимпатической, а те передают их нам, – мы для них мелкая сошка, обслуживающий персонал! Выполняем всю работу, но слава достается другим, а про нас никто даже не слышал! Мы обречены на бесконечный труд и безвестность.

– Да нет же, мы о вас очень даже наслышаны, – возразил Макс. – Вы управляете сердцем, легкими, желудком…

– Ого! Какая осведомленность! Это приятный сюрприз. Обычно все внимание достается моему нахальному напарнику, а мне – одна только черная работа. Когда объявляется боевая тревога, он, конечно, сразу вмешивается, хватает рычаги управления. Но едва особое положение отменяется, он опять уже дрыхнет, и мне приходится потом наводить порядок. Хорошо хоть я передохнуть успеваю, пока он командует.

– Особое положение? Боевая тревога? – переспросил Макс. – Извините, но я не понял.

– Дело обстоит так. Я отношусь к парасимпатической нервной системе. Мы управляем Телом в нормальных рабочих условиях, но когда Мозг посылает сигнал боевой тревоги, предупреждая об опасности, просыпаются особые отряды симпатической системы и берут управление на себя. Они разгоняют сердце, накачивают легкие, выпучивают глаза и перекрывают кишечные артерии, мобилизуя кровь на помощь произвольным мышцам. А также выкачивают пот из кожи и гормон адреналин из надпочечников. Адреналин качается прямо в кровь – а уж он любого разбудит, можете мне поверить! Он подхлестывает лучше всякого кнута! Особые отряды отвечают за все стрессы.

– Это, наверное, очень важно, – сказал Макс. – Предположим, Тело оказалось в крайне опасном положении, а благодаря им оно получит дополнительную энергию, чтобы защищаться или убежать поскорее. Иначе для чего бы Мозг объявлял боевую тревогу?

– Так-то оно так, – вздохнул нейрон, – но Мозг тоже способен на дурацкие ошибки. Воображению вдруг что-то мерещится, и оно без лишних размышлений объявляет боевую тревогу, ну и взбудораживает все Тело, прежде чем мы успеваем разобраться, что ровным счетом ничего не случилось.

– Наверное, то же самое происходит, когда читаешь страшную книгу или смотришь страшный фильм: знаешь, что на самом деле ничего этого нет, а сердце колотится и в коленках такая слабость! – сказала Молли. – Я даже вся покрываюсь гусиной кожей!

– Это мой напарник валяет дурака, а другие расхлебывай! Кому она нужна, эта гусиная кожа!

– А где сейчас ваш напарник? – спросил Макс.

– Вон там, в надпочечниках. Наверняка спит непробудным сном.

– А можно пойти его повидать? Боевые тревоги – они нас очень интересуют.

– Конечно. Идите вдоль вот этого нервного волоконца. Ну, а мне пора опять за работу.

– А далеко идти?

– Нет. Надпочечники венчают почки. Их и отсюда видно.

Действительно, почки, словно две темно-красные горы, вздымались по обеим сторонам позвоночника.

– А на почках будто шляпы надеты! – заметила Молли. – Вы ведь про те беловатые горбы говорите?

– Вот именно.

Близнецы пошли туда. Бакстер бежал за ними, то и дело напрыгивая на что-то невидимое.