Книга Мохаммед Али. Бой века - Пол Морган

Не обошлось и без очередного литературного творчества боксера:

Али на бой вызвал Фрейзер,Но тут же стал отступать,Постой, не двигайся с места!Ты можешь упасть в первый ряд!Али бьет его слева!Али бьет его справа!Скажите, есть ли на него управа?Фрейзер отступает, парень почти в углу,Места ему не хватает,Приземлится вот-вот на полу!Али проводит удары, —Что за грамотный свинг?Фрейзер в воздух взмывает,И уменьшается ринг!Фрейзер летает, рефери ждет,Он еще не считает – пусть прервется полет!Фрейзер из виду пропал.Толпа впадает в панику!Но радар на землю послал —Наш Джо пересек Атлантику!Никто не поверил бы тем шутникам,Обещавшим зрелище —Запуск «чёрного» спутника!Словом, не было бояИ, учтите, не будет.Удивитесь тихонько, представьте —и забудьте!

Перед боем на ринг вынесли статуэтку из чистого золота – еще один приз, который должен был получить победитель, лично от президента страны! Под всеобщий взрыв хохота Али унес ее в свой угол, тем самым продемонстрировав ожидаемый исход. Джо, посильнее сжав зубы, ждал начала поединка.

И снова 30-градусная жара, и снова пот льется градом, а воздух такой влажный, что нет сил вздохнуть. Но оба боксера сильны как никогда – один полон обид за три пропущенных года, другой хочет отыграться за свое поражение. «Триллер в Маниле» начался!

Али пытался как можно быстрее завершить поединок и два раунда подряд уверенно доминировал, но Джо снова и снова атаковал его, не собираясь так просто сдаваться. Шестой раунд чуть не стал для изрядно уставшего Али последним – он пропустил мощный хук в голову. А дальше началось месиво – боксеры из последних сил продолжали атаковать друг друга, и каждый был намерен биться до последнего.

После четырнадцатого раунда тренер попросил остановить поединок: Фрейзер почти ничего не видел, его левый глаз закрыла гематома, да и правым он видел с трудом. Рефери подошел к Джо и показал ему три пальца, чтобы убедиться в его возможности или невозможности продолжать бой. В результате бой был завершен.

Али в своем углу сидел чуть живой. «Снимите с меня перчатки, – еле слышно проговорил он. – Я очень устал». По мнению его врача, на пятнадцатый раунд он бы уже не смог выйти. Он все-таки стал победителем, защитил свой титул, но какой ценой.

Под гром аплодисментов и радостные крики зрителей Али вышел в центр ринга и рухнул без сознания. «Эй, не надо! Я сейчас с ним разберусь!» – хрипел Фрейзер. Но его тренер, Эдди Фатч, сказал: «Нет, всё. Никто не забудет, что ты сделал сегодня».

После боя Фрейзер плакал как мальчишка – от обиды, он хотел продолжать бой. Позже в своих мемуарах он напишет: «В начале боя Мохаммед имел преимущество и, как обычно, рисовался на полную катушку. Нес околесицу, рожи строил. Он был мастер этих штучек, но на меня они не действовали. Я выходил на ринг как на работу. К шестому-седьмому раунду, когда я уже начал его ломать, помню, он завелся: “Ты что, Джо, крутой, да? Ты крутой, да?” Но под конец он задыхаться начал, сказал, что умирает. А я ему: “Мужик, ты не туда попал. Это не твое место. Я тобой пол вытру”. В боях с Али всегда много болтовни было. Рефери всё прикрикивал: “Меньше разговоров, ребята”».

Гораздо позже, давая интервью российскому изданию «Спорт Экспресс», Фрейзер скажет об этом поединке: «Жарко было. Мы оба под конец еле на ногах стояли. Бой остановили из-за того, что у меня закрылся левый глаз. Сам-то я вполне мог продолжить, но последнее слово принадлежало моему тренеру Эдди Фатчу, и он не выпустил меня на пятнадцатый раунд. У нас была договоренность: слово Эдди – закон. Если бы решал я, то непременно вышел бы. Ну да, левого глаза у меня уже не было, но меня это не остановило бы. Силы еще оставались… Жара была такая, что всем было несладко. Но бой вышел хороший».

«Нация ислама проповедовала, что белые люди – дьяволы. Сейчас я в это не верю. На самом деле я никогда не считал, что белые люди – дьяволы.

Но когда я был молод, я слышал так много ужасных историй о белом человеке, что это заставило меня остановиться и прислушаться.»

Со своей стороны Али признавался, что запросто мог погибнуть в этот день: «Это было как смерть. Я никогда не был ближе к смерти». Да тут еще оказалось, что потрясения этого дня не закончились. Вернувшись в раздевалку, Али увидел на полу распростертое тело полицейского, который охранял комнату. Позже выяснилось, что каким-то непостижимым образом скучающий от безделья парень решил поиграть с пистолетом и нечаянно выстрелил себе в голову.

«Триллер в Маниле» благодаря сильнейшему спортивному накалу был признан журналом The Ring «Боем года».

Мохаммед был настолько впечатлен поединком, что даже принес публичные извинения Джо Фрейзеру за оскорбления. А сразу после поединка он позвал к себе сына соперника, Марвиса Фрейзера, и извинился перед ним. Но у Джо обида на Али осталась на всю жизнь: «Это он перед газетой извинился, но не передо мной». И даже потом, когда Али будет страдать от болезни Паркинсона, Джо не простит. Сидя по прошествии многих лет перед экраном телевизора и наблюдая за тем, как Али трясущимися руками зажигает Олимпийский огонь, Фрейзер едко заметит, что его самого следовало бы поджечь: «Его не бокс так уделал, не бокс. Это его собственная жизнь его же и наказала. Его собственная жизнь и вот это вот – “Ве-ли-чай-ший”. За всё приходится платить».

И тем не менее Величайший не только принесет свои извинения боксеру, но и назовет Джо Фрейзера лучшим боксером. После себя, разумеется.

Глава 12

Посол мира и доброй воли

Если читатель помнит, Кассиус Клей пришел в спорт, чтобы стать примером для таких же, как он, простых чернокожих парней, чтобы доказать – успех не зависит от цвета кожи, не только белые могут добиться высот. Но даже несмотря на то, что он стал известным боксером, получил множество наград, он продолжал сталкиваться с расизмом. Его имя было у всех на слуху, он теперь мог открыто выражать свою позицию по многим вопросам, но это не решало главной проблемы – афроамериканцы продолжали страдать. И это подталкивало Мохаммеда Али действовать. Его вступление в «Нацию ислама» во многом укрепило его взгляды, и он еще больше уверовал в то, что с режимом надо бороться.

Он был пацифистом. Его нежелание воевать во Вьетнаме и есть показатель того, насколько справедливо было его сердце. Мохаммед принципиально отказался давать присягу, тогда как многие другие, осуждавшие войну во Вьетнаме, не сделали этого. Можно, конечно, сказать, что ему был не страшен большой штраф, поскольку ему хватало денег, что вряд ли бы его упекли за решетку, в отличие от простых парней. Но стоит учитывать тот факт, что у боксера, не скрывавшего своих антивоенных взглядов, была возможность открыто говорить о них в интервью, и он этой возможностью воспользовался, а это уже была открытая конфронтация с властями. Одно дело критиковать власть в частных разговорах, совсем другое – публиковать ее публично. Это действует, но и власть этого не прощает. Любая власть, даже самая демократичная, настаивает на том, чтобы ее любили и чтобы ей подчинялись. Не хочешь – пеняй на себя. Да, у него были деньги на оплату штрафа, но деньги имеют отвратительную возможность быстро таять. И Али рисковал большим, чем своими деньгами, – спортивной карьерой! Его миновала участь провести за решеткой долгих пять лет, но три года без ринга для профессионального боксера – это не меньшее наказание. К тому же он не имел возможности уехать из страны, разве это не есть заключение?