Книга Перси Джексон. Жестокий мир героев и монстров - Рик Риордан

А если я удамся лицом не в мамочку? Такое тоже может случиться. Ведь я не обязательно должна унаследовать Афродитины гены. Я могу уродиться и безобразной или, того хуже, обыкновенной, ничем не примечательной. Это был бы полный крах. Держу пари, будь Афродита моей мамочкой, она была бы из тех расфуфыренных мамаш, у которых дочка вечно обязана выглядеть идеально: загар, белоснежные зубы и пышные белокурые локоны. А если я не оправдаю ожиданий мамочки и окажусь некрасивой, она может даже сбросить меня с Олимпа, как Гера — Гефеста. Но даже если не брать в расчет красоту и прочее, то я бы не хотела, чтобы моей матерью была женщина, которая уверяет, будто любовь для нее важнее всего, — а со своим мужем ведет себя как последняя дрянь. Она отталкивает Гефеста и крутит роман с Аресом прямо у бедняги под носом. Кстати, об Аресе: и что она только в нем нашла? Хоть она и богиня любви — но немного же она в любви понимает! Она Троянскую войну развязала из-за золотого яблока. Она, похоже, точно такая же, как легионы мамаш, которые привычно тащатся по жизни рядом с замученными папашами — и с надоевшими любовниками. Проснись, Афродита, и нюхни амброзии: твой возлюбленный Арес — подонок. Мне уж точно было бы противно смотреть, как Афродита гуляет с этим парнем. Она же богиня, ей же миллион лет, — а ее до сих пор, как девчонку, тянет к плохим парням. Пора бы и поумнеть.

Раз уж речь зашла об уме, то нет богини мудрее Афины. Если бы я была ее дочерью, я была бы такой же мудрой. А еще у меня были бы красивые серые глаза, как у нее. У меня всегда был бы наготове план, я всегда бы знала, что делать. Я всегда могла бы дать совет в трудной ситуации, как Аннабет. Если бы я решила жить в мире смертных, я была бы государственным секретарем или чемпионом мира по скраблу.

Надо сказать, что Афина хорошая мать, она блюдет интересы Аннабет. Она сразу сказала, что Перси для той — неподходящее и опасное знакомство; хотя такие вещи и неприятно слышать, Афина, во всяком случае, пытается быть хорошей матерью. Но ведь это может и надоесть — когда мама все знает, все видит… Должна же у девочки быть хоть пара секретов.

Другие потенциальные папочки

Арес — бог войны, его питают ярость и агрессия. Он — адреналин, который кипит в твоих жилах, когда ты подпрыгиваешь от бешенства и ищешь, с кем бы сцепиться. Будь моим папочкой Арес, я бы знала, как вести себя в уличной драке. Я была бы такой задирой, что никто не решался бы со мной связываться. Задирой быть хорошо. Мне бы это понравилось. Но, как говорит Перси в «Похитителе молний», дети Ареса — самые здоровенные, самые безобразные и самые злые на всем Лонг-Айленде, а то и на всей планете. Здоровенные злющие уроды? Нет уж, спасибо. Похоже, и умом дети Ареса тоже не блещут: их папа славится не мозгами, а мышцами! А как говорит Аннабет в «Укравшем молнию», «даже сила иногда вынуждена склониться перед мудростью».

Папочка — бог войны! Да, представляю, на что бы это было похоже… Никаких спортивных состязаний: Арес выскакивает на поле, орет на судью и осыпает бранью всех остальных родителей. Думать нечего пригласить в гости приятеля: любого, кто осмелится подумать о свидании с его дочерью, Арес просто забьет насмерть клюшкой для поло! А еще — ссоры! Мы бы с Аресом постоянно ссорились из-за того, что я, видите ли, поздно прихожу домой и недостаточно жажду крови!

Следующий на очереди — Аполлон, брат-близнец Артемиды. Он бог солнца, порядка и здравого смысла. Он доказал свою привязанность к сестре, и это добрый знак. Я могла бы разъезжать вместе с ним на его огненной колеснице, и солнце вставало бы с моих плеч… Ой, ну хорошо, с папиных! А еще я бы, скорее всего, хорошо стреляла из лука, а может быть, играла на лире. Аполлон ведь еще и бог поэзии, и это классно. Но сдается мне, что если мой папочка будет постоянно декламировать плохие стихи, как он делает в книгах про Перси, мне это скоро надоест.

А еще Аполлон — провидец, то есть знает будущее. Было бы очень неплохо, если бы я унаследовала этот его дар. Я бы знала наперед всю свою жизнь. И жизни всех остальных. Я могла бы открыть свой собственный телефон доверия. Но я не хотела бы, чтобы со мной случилось то же, что с Кассандрой: Аполлон наделил ее пророческим даром, но, когда она не ответила на его чувства, устроил так, чтобы никто не верил ее предсказаниям. Незавидная участь! Что за удовольствие знать все заранее, если люди все равно не верят, когда ты их предупреждаешь?

Не будем забывать и про Диониса, бога вина и плодородия. Дионис — брат Аполлона, вот только на него ничуть не похож. Разум и умеренность — не для него, родная стихия Диониса — хаос и удовольствие! Потому он и пьет. Весело проводить время — вот принцип Диониса.

А забавно было бы, если бы бокалы с напитками оказывались у меня в руках, как только я этого захочу! Шоколадный коктейль или вишневая кола со льдом — прямо из ниоткуда! Неплохой фокус. Наверняка я была бы желанной гостьей на вечеринках и свадьбах. Но кока-кола — это не полет, и не поездка по небу на колеснице, и даже не способность разговаривать с лошадьми. Если мне захочется кока-колы со льдом, я могу ее просто купить. Дионис бледновато выглядит на фоне остальных богов — может быть, отсюда и все его причуды: ничего удивительного, что он старается обратить на себя внимание.

Потом, есть еще Гефест. И о нем можно сказать мало хорошего. Очень мало. Не хочу судить поверхностно, но он и впрямь далеко не первый красавец на Олимпе. И его детки вряд ли получат приз на конкурсе красоты: у них у всех мускулы перекачаны от работы в кузнице. Да, Гефест мог бы научить меня ремеслу каменщика или оружейника, только меня совсем не тянет браться за молот. А вот что мне интересно, так это всякие волшебные вещи. Все классные волшебные штуки на Олимпе сработал Гефест: крылатый шлем и сандалии Гермеса, колесницу Аполлона, лук и стрелы Купидона. Может, он и мне бы смастерил волшебную клавиатуру, или еще что-нибудь в этом роде, или солнечные очки, которые, стоит надеть — и становишься невидимой… Это было бы здорово.

Но это же такая тоска: иметь папу, жена которого то и дело наставляет ему рога. Жизнь у Гефеста несладкая. Он же был сброшен собственными родителями с Олимпа, потому и хромает. Он пережил много горя, и неизвестно, каким отцом он окажется, — может быть, несчастья ожесточили его, а может быть, и нет и он будет со мной ласков, потому что сам ласки не видел. Но опять же он мог и озлобиться от тяжелой жизни. И я не уверена, что мне хочется на собственном опыте это выяснить.

А вот Гермес — это бог путешественников и мошенников, и будь я его дочерью, я могла бы путешествовать, куда захочу, и обдуривать, кого хочу, и знать, что папочка смотрит на меня сверху и гордится. Я бы стала второй Амелией Эрхарт, вторым Марко Поло. Но поглядите, во что превратился Лука! Он не Амелия Эрхарт. Конечно, это нечестно — поступать, как Умпа Лумпа, и сваливать вину на родителей. Но ведь иногда родители могут научить и не только хорошему, правда? В любом случае после всего, что Лука натворил, Гермес заботился о нем и хотел его спасти, а я не уверена, что большинство других богов и богинь были бы так же снисходительны к непутевому отпрыску.

Гермес призывает Перси и его друзей рисковать, пролагать свои пути, не подчиняться всегда чужим правилам, но вырабатывать свои собственные. Он — не то, что другие боги, он не воспитывает Перси свысока, а обходится с ним, как с настоящим человеком, и для покровителя мошенников и воров он довольно умен.