Книга Девять с половиной - Марина Рыбицкая

Что-то темное и страстное опутывало мужчину сетями, показывая, как ему необходима я. Как воздух, как жизнь, как душа.

Какая-то могучая сила подкинула Агилара в воздух, приковывая ко мне толстой цепью желания. Вечного, горячего, неутолимого.

Он склонил голову, подчиняясь извечному зову женщины, обращенному к мужчине. Потянулся ко мне, становясь на колени.

– Кто ты? – сорвались с моих губ слова. – Чей? Кому принадлежишь? Для кого живешь?

– Твой раб, – тихо прошептал Агилар, стараясь коснуться меня хотя бы кончиками пальцев. – Я принадлежу тебе и живу только для тебя. – И отпустил свои чувства и желания.

– Хорошо, – кивнула я.

Мир вокруг закрутился, вращаясь все быстрее и быстрее.

– Не уходи! – поймали меня сильные руки, прижимая к груди. – Не покидай меня, Амариллис!

– Я вернусь, – пообещала я.

И упала в обморок. Не все же другим обламывать хорошие начинания!

– Амариллис… – Меня разбудил тихий стон.

Судя по звездам, сиявшим в открытые окна-двери с развевающимися от легкого ветерка прозрачными занавесками, – за полночь. Светила молодая луна, в полумраке помещения были погашены лампы и масляные светильники. Лишь курильница испускала легкий сладкий дымок благовоний.

– Ничего себе полежала, – пробормотала себе под нос, нежась в теплых мужских объятиях на удобной кровати.

Агилар лежал, склонив голову мне на плечо, и дремал с полузакрытыми глазами, уткнувшись носом в мою шею в очень неудобной позе.

Я пошевелилась, стараясь сползти пониже и дать ему возможность устроиться более удобно. К тому же ошейник больно впился в кожу и давил, несмотря на свой маленький вес и изящность. Съесть его, чтобы не мучиться, что ли?

Мужчина резко вскинулся от моих ерзаний и проснулся, выпуская из кольца своих рук.

– Тебя осмотрел лекарь и сказал, что ты упала из-за переутомления, – с тихим смешком произнес Агилар.

Я тут же себя пощупала во всех местах, ища переутомление или хотя бы его признаки. В конце концов, если я уже все отработала, то где мой ужин?

– Я не стал его разочаровывать, – продолжил Агилар, стягивая с меня шелковую простыню. – Все равно это станет правдой через какое-то время.

– Возможно, – не стала я спорить, откровенно разглядывая то, что мне предлагалось, и находя это весьма и весьма впечатляющим. – Так почему я потеряла столько времени?

Он надо мной навис и сказал со значением:

– Но я думаю, что ты упала от избытка чувств. Я тебе понравился. – И улыбнулся, показывая белые, как жемчуг, крупные зубы.

– Вероятно, – плотоядно облизнулась я, рассматривая то, что мне особенно понравилось. То есть все! – Еще варианты будут?

– Испугалась? – Черные брови сошлись у переносицы. В глазах цвета грозового неба мелькнули неуверенность и тщательно контролируемое железной волей желание.

По телу прокатилась волна похоти, зовущая этого мужчину сделать со мной все мыслимое и немыслимое, разрешенное и запретное…

– Угадал, – раздула я ноздри, вбирая в себя его запах. Запах распаленного мужчины, запах жизни и насыщения. – Я испугалась того, что я могу с тобой сделать, мой сладкий.

– Покажи! – бросил он мне вызов.

И мне стало не до рассуждений.

Девушки в обозе работорговцев и в гареме все время шушукались за моей спиной, мечтая о какой-то мифической любви Лейлы и Меджнуна, искренне ожидая от влюбленного мужчины причитаний, стонов, вздохов и длительного словесного изъявления чувств.

Наверное, я не женщина, потому что чьи-то долгие рассусоливания меня сейчас совсем не интересовали. Я умирала, так хотела ЕСТЬ! И не только в смысле обычной пищи.

Мое тело жило своей жизнью, испуская феромоны желания и требуя удовлетворения. Удовлетворения, которое мне мог доставить этот мужчина. И не важно, что я понятия не имела, как это достигается. Что-то внутри вело меня по правильной дороге, куда я позвала Агилара и не собиралась отпускать его.

Голод ударил в голову, затмевая все разумное, и я набросилась на мужчину, как оголодавшая хищница, как рысь, как тигрица. Обхватила руками его лицо, впилась в губы и целовала, пока Агилару от силы чувств не перекрыло дыхание. Я впитывала его страсть, желание, томление. Но как же этого было мало!

Тонкий ручеек насыщения, едва заметный, постоянно прерывающийся. Скорее дразнящий, чем наполняющий.

Я застонала от досады. Мало-мало-мало! Хочу еще!

– Что с тобой, сегилим?[5] – Агилар скинул ошеломление, вызванное моим страстным натиском, и вернулся в свой обычный мир сильных мужчин.

Он перевернул меня на спину и навис сверху, пытливо заглядывая в глаза, ища причину раздражения.

– Я хочу большего, – прошептала я, притягивая его к себе. – Сейчас!

– И ты это получишь, – хищно оскалился он, опускаясь на меня.

– Не торопись, исталган[6], – шептал он мне, покрывая жаркими поцелуями мое лицо. – Я не хочу сделать тебе больно.

– Еще! – потребовала я, выгибаясь навстречу. – Хочу еще!

– Погоди, – простонал Агилар, припадая лицом к моей груди. – Ты такая узкая там. Я боюсь сделать тебе больно.

Мне уже было больно. Больно оттого, что темная суть рвалась наружу, призывая вцепиться в мужчину, оплести его телом и высушить, удовлетворяя свой скрытый голод.

Это все уже когда-то происходило со мной. Но где? Когда? Память не хотела откликаться, советуя использовать то, что есть сейчас, не оглядываясь на то, что было раньше.

Меня вел голый инстинкт выживания, подталкивая к Агилару. Мое тело разрывалось на части от двойственности: стремления следовать потаенным желаниям и боязни испытать на себе мужскую страсть. Наконец желание затмило рассудок…

Агилар застонал и больно прикусил нежную мочку моего уха, вызывая невольную реакцию. Рявкнул вполголоса, отодвигая:

– Немедленно прекрати! А то я не выдержу!

Он отстранился, взял с прикроватного столика сосуд. И протянул мне чашу с каким-то густым красным сиропом:

– Отпей глоток!

Я послушно отпила. На вкус приторно-сладкий с легкой горчинкой. Но подействовал на меня странно: голова стала легкой и пустой, а тело невесомым.

В один миг пришла резкая боль, словно во мне рвалась натянутая струна.

– Прости, нафасим[7], – прошипел Агилар сквозь стиснутые зубы, с трудом удерживая себя от движения. – Сейчас должно быть легче…