Книга Правдивая история Деда Мороза - Евгения Пастернак

— Спокойно! — повторила охля. — Твою работу за тебя никто делать не будет. По исполнению желаний ты самый главный. А артисты — они только твою роль исполняют. Еще вопросы?

Дед Мороз потоптался, задумался и спросил:

— А ты знаешь, где тут двадцать вторая школа?

— Конечно! — Охля уселась на плече поудобнее. — Пошли, покажу!

Ленинград очень изменился за последние десятилетия. Из города Петра он потихонечку превращался в город Ленина — колыбель революции.

По городу развесили кучу мемориальных досок — оказывается, Ленин успел пожить во многих домах, памятники вождю размножались со страшной силой. По городу прокатились уже две волны переименования улиц. Теперь Пантелеймоновские улица и мост стали улицей и мостом декабриста Пестеля. 12 Рождественских улиц переименовали в 12 Советских, Троицкий мост стал мостом Равенства, а Гагаринской улице, на которой когда-то стояла Ванина гимназия, после переименования ее в улицу Герцена, опять вернули название Гагаринская.

Кстати, школа на месте гимназии сохранилась. И туда тоже приходил Дед Мороз.

Новый год в этом году страна отмечала с размахом.

Ёлки стояли везде, где только можно, нарядные, красиво украшенные. За год наладили выпуск новогодних игрушек, и теперь зеленые красавицы были действительно сплошь увешаны стеклянными пионерами, стахановцами, рабочими и серпами с молотами.

Были даже выпущены специальные брошюрки с подробным указанием, как именно нужно встречать Новый год в детских садах и школах, как проводить утренник и какие игрушки куда вешать. Сергей Иванович читал их и ухмылялся — столько лет уже этот праздник отмечали, а теперь оказывается, почти все делали неправильно.

Перед очередным утренником Морозов носился по квартире и собирался, весело напевая песенку про елочку. Маша сидела в уголочке и что-то тихонько шила. Настолько тихонько, что муж забеспокоился. И не зря, на глазах у Маши блестели слезы.

— Что случилось? — Морозов разом прекратил сборы и уселся рядом с женой.

— Сергей, а ты не замечал странную вещь? Замечал же, наверняка… Только мы не говорим с тобой об этом…

— Машенька, что случилось?

— Сережа, мы не выглядим на свои годы! Посмотри на меня, мне по паспорту 59 лет.

— Это же хорошо, что не выглядим!

— Сереж, хорошо, конечно… Только все мои знакомые уже бабушки давно, в платочках и с палочками. Я уже к ним и подойти боюсь.

Морозов потоптался немного и вдруг предложил:

— А ну вставай!

— Зачем? — спросила Маша, но послушно встала.

— Затем! На утренник со мной пойдешь.

— Да ну, я буду тебе мешать…

Но Сергей Иванович уже заметил искорки в глазах и понял, что жене очень хочется пойти с ним.

— Идем-идем. Ты не будешь мешать, ты мне поможешь!

На сборы оставалось совсем мало времени. Маша подошла к зеркалу, Сергей Иванович стоял рядом, уже наряженный в тулуп, с посохом в руках.

— Все равно ты у меня слишком молодой для деда. Тебе бы бороду поокладистей, брови покустистее…

И Маша провела руками по лицу мужа. От ее рук в стороны разлетелись разноцветные звездочки, и Дед Мороз стал старше лет на десять.

Маша завизжала и спрятала руки за спину, с ужасом глядя на мужа. Тот же изумленно глядел на свое отражение, не очень соображая, что, собственно, случилось.

— Только без истерик, спокойно!

Главный Птёрк, как всегда, появился без предупреждения, и как всегда, очень вовремя.

— Что это было? — дрожащим голосом спросила Маша, разглядывая свои руки.

— Чудо, — просто ответил Птёрк.

— И это я?

— Ты. Вы же вместе попали под волшебный снег.

— А почему я раньше не могла?

— Ты раньше не пробовала.

— Ох, я должна это обдумать…

Маша уселась на диван и уставилась в пространство совершенно бессмысленным взглядом. Уж что-что, а обдумывать что-либо она точно была не в состоянии. Птёрк взял инициативу в свои руки:

— Так, времени на обдумывание нет! Быстренько, встали и пошли к детям! Только, Машенька, сделай с собой что-нибудь, ты теперь можешь! Ну, платье серебристое, звезду во лбу… Ты же женщина, что я тебя учу?!

И Маша, собрав в кулак все свое мужество, провела ладонями по лицу. Через несколько секунд на изумленных птёрка и Деда Мороза смотрела молодая девушка в красивом переливающемся кокошнике и белом платье, усыпанном блестящими снежинками.

Сергей Иванович всплеснул руками.

— Ну ничего себе! И как мне теперь тебя представлять? Жена? Просто смешно! Разве что дочка.

— Внучка, для дочки слишком молодая, — подсказал птёрк, — и имя какое-нибудь нужно придумать снежное. Пошли, будем думать по дороге!

И хотя по дороге они перебрали целую кучу вариантов от Снежаны до Снеженики, положение спасли, как всегда, дети.

Увидев всю белую и блестящую спутницу Деда Мороза, девочки застыли в восхищении, а одна подошла и сказала:

— Ты такая красивая! Как Снегурочка в сказке, даже еще красивее!

Вот так быстро, просто и решился вопрос имени.

* * *

А у Маши оказался просто талант. Пока Дед Мороз в очередной раз подписывал какие-то бумажки у директора школы, Маша быстренько сорганизовала детей, отводила с ними хороводы, и когда Сергей Иванович освободился, его в коридоре встретил дружный крик:

— Дед Мо-роз! Дед Мо-роз!

— Иду, иду! — крикнул он почти на бегу.

И войдя в зал:

— Здравствуйте, дети, здравствуй… внученька!

Как будто всегда так и было!

* * *

И ни Сергея Ивановича, ни Машу совершенно не удивило, что через неделю состоялась елка к Кремле, где кроме товарища Сталина и всевозможных членов ЦК ВКП(б) были Дед Мороз и внучка Снегурочка.

А количество записок, писем и телеграмм далеко перевалило за обозримое. Откуда они брались и куда девались, было непонятно, этим занимались специальные птёрки и охли. Они подтаскивали и утаскивали, иначе квартира была бы завалена выше потолка. Дед Мороз только успевал ворожить, Маша с трудом умудрялась просмотреть и разобрать почту. У нее у самой работы было очень много, она занималась организацией утренников. Выдохнуть удалось только днем 31 декабря, когда поток почты ослабел.

Но тут же повалил новый поток — со звездочками.