Книга Средство от усталости - Андрей Курпатов

Завести лошадь в воду несложно; но если вы сумеете заставитьее плавать на спине, значит, вы действительно чего-то добились.

Лесли Хартли

Специфика уравнительной фазы неврастении в том, чтосерьезные и мелкие раздражители уже нами не различаются. Мы реагируем напроисходящее всегда одинаково, вне зависимости от того, насколько случившеесясущественно и по-настоящему важно. Серьезный домашний конфликт, который можетпривести к охлаждению отношений между близкими людьми, вызывает у человека,находящегося в этой фазе неврастении, точно такую же реакцию, как и простая, невлекущая за собой никаких серьезных последствий накладка на работе. Он илиодинаково раздражается в обоих случаях, или одинаково игнорирует и то, идругое.

Проще говоря, испытывая утомление, мы теряем своиприоритеты, не можем вникнуть в существо проблемы. Внешне какая разница, с кеммы разругались – своим близким (другом, супругом, родителем) или же снезнакомцем на улице? Внешне – разницы никакой. Но если этого незнакомца мы,скорее всего, больше никогда в своей жизни не встретим, то с близким человекомнам предстоит и дальше поддерживать отношения. Соответственно, последние длянас важны и значимы, а первые совсем нет. Но человек, находящийся в уравнительнойфазе неврастении, не отдает себе в этом отчета и ранит человека, от которого взначительной степени зависит вся его жизнь.

К сожалению, неврастения погубила множество серьезныхотношений. Люди конфликтовали друг с другом, считали, что это «в порядкевещей», хотя просто не могли, не имели сил понять, сколь серьезную ошибку такимобразом совершают. А из-за своей общей слабости они, ко всему прочему, не имеливозможности сдержаться, затормозить свою агрессию в столь значимых для себяотношениях. Вот почему к неврастении нужно относиться очень серьезно – будучиослабленными, испытывая выраженное утомление, фиксируясь на каких-то «больныхпунктах», мы часто допускаем непростительные ошибки, за что нам потомприходится расплачиваться.

Уравнительная фаза – это первый этап обсуждавшейся уже«феодальной раздробленности». Мозг теряет возможность централизовать свои силы,направлять их в какое-то одно направление, слабость «центральной власти»приводит к тому, что мысли скачут от одного вопроса к другому, не удерживаясьна одном месте. Возникает ощущение, что мы постоянно заняты, тогда какэффективность нашей деятельность только снижается. Кажется, что проработаливесь день, а посмотришь – видишь, что на самом деле ничего не сделал. Мозгпросто был занят всем сразу и ничем конкретно, потому что «конкретно» он уже неможет, сил не хватает.

Что ж, здесь рекомендация доктора будет, на первый взгляд,очень простой, но на деле – необычайно сложной. Впрочем, опыт моих пациентовподсказывает, что задача решаема, главное – начать и делать.

Итак, тут у нас две задачи. Первая – остановить прыгающуюмысль, которая скачет у нас от одной темы к другой, совершенно не двигаясь сместа. Мы думаем обо всем и ни о чем, заняты всем и ничем. Как остановить этипрыжки, эти бесконечные переходы мысли от вопроса к вопросу? В сущности,достаточен простой «фейс-контроль». И если на предыдущем этапе (во времялечения парадоксальной фазы) наш секьюрити выполнял, если так можно выразиться,роль вышибалы, здесь он лишь «досматривает» мысли и действия на предмет ихблагонадежности.

Если говорить конкретно, то выглядеть это будет следующимобразом. Вы спрашиваете себя: «О чем я думаю?» (начинаете досмотр своих мыслей,на которые, как вы понимаете, уходят ваши силы). И отвечаете: «Я думаю о том-тои о том-то» (например, о проблеме, которая возникла у вас на работе, или окаких-то семейных делах). И после того, как тема вашей мысли определена,необходимо задать себе второй, заключительный здесь вопрос: «А что нового яхочу себе сказать?»

Привычка к упорядоченности мыслей единственная для тебядорога к счастью; чтобы достигнуть его, необходим порядок во всем остальном,даже в самых безразличных вещах.

Эжен Делакруа

Теперь немного пояснений. Все то, что мы думаем, это, посути, наш собственный диалог с самими собой. То есть мы разговариваем сами ссобой на какую-то интересующую нас тему. Если вы думаете о проблеме, котораявозникла на работе, вы разговариваете с собой об этом; если вы думаете о вашихсемейных делах, то вы разговариваете с собой об этих семейных делах. Но чтонового вы можете себе сказать? – вот в чем вопрос.

По большому счету, все, что есть в нашей голове – уже в нейесть. Мы что-то знаем и думаем о своей работе, мы что-то знаем и думаем о своейсемейной ситуации, и это все уже есть в нашей голове. Можем ли мы такимобразом, просто размышляя (вспоминая, воспроизводя в памяти какие-то жизненныеситуации), додуматься до чего-то нового? Узнать что-то, чего прежде в нашейголове не было? Боюсь, что нет. Мы, если так можно выразиться, простопроворачиваем то, что уже есть в нашей голове. На это проворачивание уходятсилы, но толку от него – никакого. Только если растревожимся больше нужного.

Поэтому когда мы задаем себе этот провокационный вопрос: «Ачто нового я хочу себе сказать?», то становится вдруг совершенно очевидно, чтомы занимаемся совершеннейшей ерундой. Ничего нового мы себе сказать не хотим, аглавное – и не можем, даже если бы и хотели. Мы лишь переливаем из пустого впорожнее, утомляя себя и свой мозг лишенной всякого смысла процедурой.

Следует свой ум углублять, а не расширять и, подобно фокусузажигательного стекла, собрать все тело и все лучи своего ума в одной точке.

Клод Гельвеций

Надо отдавать себе отчет в том, что сил у нас мало, что мыистощили возможности своего мозга до болезненного состояния (пусть это и перваястадия неврастении, но уже неврастения!). Необходимо, наконец, понимать, скольопасны подобные игры с неврастенией. И тогда, разумеется, эффект от этоговопроса – точнее, от нашего замешательства при ответе на него – будетзначительным. Мы осознаем (не просто поймем, а именно осознаем), что такие наширазмышления – чистой воды безумие, они бессмысленны и вредны. Осознав, думатьоб этом у нас не будет уже никакого желания.

Таким, в сущности, нехитрым способом мы останавливаем своискачущие мысли и высвобождаем силы. Как ими теперь распорядиться?. Мы переходимко второй из двух заявленных задач. Только что мы решали вопрос остановки своихмыслей, теперь же перед нами другая проблема: мы должны научитьсяконцентрировать свои силы на решении одной конкретной задачи.

То есть не растекаться мыслью по древу и не скакать по немус той же самой мыслью, а сосредотачиваться на конкретных вопросах с тем, чтобынаш мозг постоянно был занят чем-то одним. Если у нас это получится, то мыостановим опасные тенденции – «потуги» мозга подвергнуться феодальнойраздробленности.

На секунду отвлечемся. Пожалуйста, вспомните, о чем выдумаете, когда идете на автобусную остановку или направляетесь к парковкесвоего автомобиля? О чем вы думаете, когда едите – завтракаете, обедаете илиужинаете? О чем вы думаете, находясь в душе, или когда чистите зубы? Чем занятваш мозг, когда вы ждете своей очереди – в магазине, в приемной врача или набензоколонке? Как вы, наверное, уже догадались – все эти вопросы с подвохом.Ведь ответ на них будет всегда одним и тем же: «О разном...»