Книга Дети дельфинов - Тамара Михеева

6

— Роська — голова! Я даже не подумал об этом!

— Ну… — сказал Максим, — вот он какой… изобретательный. Придумал что-нибудь.

— Может, отсюда до Поселка есть тайный ход? — с надеждой предположил я.

— Вот бы найти! — размечталась Роська. — Прийти в Поселок, все рассказать…

— Нет, это не может быть подземный ход. Тут что-то другое. Думайте, думайте, — сказал Максим, и мне вдруг показалось, что он гораздо старше нас с Роськой, что он уже почти совсем взрослый и чем-то похож на Ивана Петушкова и немножко на Степанова.

— Очень даже может, — заспорил я, так мне понравилась идея с ходом. — Помните, Лойко рассказывал, что он на костре провалился куда-то? Может, как раз в такой вот ход?

— Да, но…

— Такое ощущение, — перебила брата Роська, — что он сразу в нескольких местах, будто знает и что мы делаем, и что в Центре творится, и что на Маяке… Будто в каждом доме у него по шпиону…

И тут меня осенило! Я порылся в кармане и вытащил игрушечный красный самолетик с золотыми крыльями, тот самый, который подарил мне Игорь, перед тем как уйти в лес.

— И много таких игрушек в Поселке? — спросил Максим, после того как мы разобрали самолетик и нашли там крохотный микрофончик.

— Почти у каждого, — подавленно ответил я.

Два года я ношу с собой этот самолет, два года Игорь прослушивает меня и всех в Поселке! Он слышит, как я разговариваю с Гаврюшей, когда мне скучно, как я пою песни, когда моюсь в душе — я люблю петь, но у меня ни слуха ни голоса. Он слышал, как я недавно сказал дельфинихе Жанне, что буду рад, если она родит крепкого симпатичного дельфиненка, и что Роська красивая. Он слышал, как я рассказывал Осташкиным про Холмы, и стихотворение, которое я недавно сам сочинил (первый раз получилось) тоже слышал, потому что я от радости скакал по Хребту Дракона и вопил его на все море. Он слышал, что я боюсь прыгать с Хребта Дракона, хотя даже Роська прыгает. Он про всех все знает.

Он ведь слышит, как папа ругается с Вероникой, как Вероника отчитывает Лешу Смелого, а тот признается ей в любви.

Слышит, как Мераб Романович спорит со Степановым о дельфинах. Как плачет по нему тетя Света. Как дядя Фаддей, гладя дочку Ксюшу по голове, говорит: «Девочка моя ненаглядная». И историю Осташкиных он тоже знает, ведь Роська рассказывала ее мне…

Он знает все наши тайны, все наши игры, все дела.

Максим и Роська молчали. Потом Максим сгреб в ладонь детальки от самолета и вышел из шалаша. Наверное, закопал где-нибудь недалеко. А когда вернулся, сказал:

— Надо пробраться к нему в палатку, вырубить эту систему. Или… Может, есть обратная связь с Поселком?

Но я помотал головой: зачем ему обратная связь? Неужели кто-то в Поселке будет ему помогать? Или все-таки Степанов? Но если он с Игорем заодно, то помогать нам не станет.

— Все просто, — сказала Роська, — кто-то его отвлечет, а кто-то заберется к нему в палатку и посмотрит, что там.

— Интересно, кто сможет его отвлечь, — усмехнулся Максим, — уж не ты ли?

— Я, — невозмутимо сказала Роська, и глаза ее недобро сверкнули. — Устрою ему проверочку, пусть расскажет нам истории из жизни Богов. А вы с Листиком все разузнайте. Только осторожно.

— Это ты будь осторожна, — сказал я.

— Нет, это пусть Игорь будет осторожен, — улыбнулся Максим.

Когда через десять минут мы выглянули из шалаша, то увидели Игоря, сидящего рядом с Роськой на камне у коло, а вокруг них — плотное кольцо анулейских ребят. Игорь что-то увлеченно рассказывал.

Мы с Максимом осторожно, чтобы Хвост, стороживший нас, не услышал, выбрались через лазейку, проделанную в стене шалаша. Гуськом перебежали полянку. У-уф! Кажется, никто не заметил. Опять я подумал, что мы играем. В какой-нибудь суперквест, только не на компьютере, а по-настоящему. Я быстро застегнул замок-молнию на палатке. Внутри было светло, тесно, уютно. Сколоченный из досок топчан, коврик на полу, высокий кругляш сосны вместо стола, а на нем…

— Ух, ты! — выдохнул Максим.

Там среди коробочек, микросхем, проводов и разных инструментов стоял новенький ноутбук. Тоненький, серебристый, такой красивый, что у меня даже дыхание перехватило. Я таких никогда не видел. Мечта! Он мерцал экраном, будто приглашал поиграть. Рядом с ним стояла странная конструкция. Похожая на колесо, в которое сажают белок, только вместо белки в колесе крутилось несколько синих шаров разных размеров. Они светились изнутри, освещая палатку.

— Как они крутятся? — Максим посмотрел на вход в палатку и осторожно достал один крупный шар. — За счет чего?

Шар был как будто из стекла, а внутри — ярко-синяя светящаяся жидкость. Тяжелый. У Максима сразу напряглись руки. Я испугался, что он выронит шар и Игорь услышит. Страшно подумать, что он с нами тогда сделает.

— Может, у них внутри мощная энергия, которая их двигает? — предположил Максим и тут же сообразил: — Помнишь, он говорил про вещество, которое нашел в Холмах? Что оно обладает такой неимоверной силой, что может и взрывать, и освещать…

— …и быть аккумулятором, — подхватил я. — Значит, это шары дают питание компьютеру.

Мы положили шар на место и посмотрели на экран. Я сразу узнал картинку.

— Это Поселок, — уверенно сказал я, план Поселка я видел много раз. — Смотри, вот Центр, это Маяк, четвертый вольер…

Максим поводил мышкой по экрану, чуть-чуть задержался на своем доме, на моем… Я шикнул, что нам нельзя тут засиживаться. Максим кликнул на квадратик Центра. Квадратик приблизился: схематично нарисованный сад, площадка перед главным входом, антенны и дорожки, ведущие к вольерам. Максим приблизил крылечко главного входа. Загорелись две зеленые точки, и тут же из невидимого динамика послышалось:

— …Завтра обещали прислать.

— А к Фаддею заходил?

— Заходил… Очень плох. То есть могло быть еще хуже, но состояние пока стабильно плохое. Он, конечно, в уме и в памяти, но ни поговорить, ни спросить невозможно. Парализовало полностью… Знаешь, мне показалось, будто он что-то знает, особенно когда я сказал, что еще не нашли.

— Говорят, он на Зеленом холме был?

— Да. Петушков видел, как он бежал из леса, что-то кричал, руками размахивал. Петушков уж подумал, что он их нашел. А Фаддей Матвеевич вдруг упал, будто споткнулся. Когда Иван подбежал, он только ртом воздух ловил. Сказать уже ничего не мог.

— Да, сердце у него всегда было…

— Кто это? — глухо спросил меня Максим.

— Силин и Георгий Чолария, — ответил я, узнав голоса.

Силин и дядя Жора там, в далеком Поселке, молча стояли рядом. Наверное, курили. Потом дядя Жора сказал:

— Говорят, Фаддей Матвеевич очень привязан был к Максиму. Любил, как родного внука.