Книга Посмертная месть - Михаил Черненок

— «Золотой петушок» вторую неделю не функционирует. Алевтина Тарасовна затеяла устройство зала для игровых автоматов и сразу после похорон Ильи Большанина отправила Вадима с Джоном в Новосибирск за этими «игрушками».

— Расширяет производство?

— Угу.

— Выкладывай, что еще у тебя на душе накопилось?

— Еще разобрался с молодым «челночком», которого застрелили из автомата. Фамилия мальчишки Созинов. Десятиклассник. Криминальных связей — никаких. Все каникулы работал грузчиком в универмаге, чтобы скопить денег на хорошую кожаную куртку. За ней и ехал. Погиб из-за собственной опрометчивости. Если бы не выскочил из автобуса, лишился бы деньжат, как прочие «челноки», но остался бы жив. Других версий его расстрела нет. Жалко мальчугана. Грош нам будет цена, если не задержим убийц.

— Как это не задержим?! — искренне удивился Таран. — Не малодушничай. Сосредоточься на разработке казино. Через налоговую инспекцию разнюхай все их доходы и расходы, кто и какой «грязью» там расплачивается. О подозрительных нюансах докладывай мне оперативно.

— Надо бы еще с Пузырем потолковать…

— Аскольдом Пузыревым займусь сам. По сотовому телефону его не искал?

— Сотовый номер он держит в секрете.

— Не от всех. Мы с ним давние знакомые и телефонных номеров друг от друга не скрываем, — Таран полистал лежавшую на столе записную книжку и набрал на своем аппарате шестизначное число. После нескольких сигналов вызова в трубке раздался соединительный щелчок и басовитый мужской голос ответил:

— Говорите…

— Здравствуй, Аскольд Денисович, — сказал Таран. — Узнаешь или отрекомендоваться?

В трубке воцарилось молчание, затем вроде бы со смешком послышалось:

— Тебя, Викторович, и на том свете без рекомендации смогу узнать.

— Не торопись на тот свет. Там, говорят, от безделья скучают.

— А мне на этом все дела наскучили.

— Отчего так? Плохо жить стал?

— Не жизнь — карнавальная ночь.

— Не верю, Денисович, и до зарезу хочу срочно с тобой повидаться.

— Принцип мой тебе давно известен: в милицию добровольцем не хожу.

— Давай я к тебе приеду.

— Приезжай, если не лень. Только чур при условии…

— Каком?

— Встречаемся один на один. Ты обязательно едешь в тачке без милицейских украшений и непременно в цивильном наряде. Мне не к лицу хвастать перед братвой дружбой с ментами. Согласен?

— Согласен. Скажи свои координаты.

— Дорогу к «Астралии» знаешь?

— К дачному поселку «Астра»?

— Ну.

— Разумеется, знаю.

— Дуй по ней. Не доезжая до «Астры», на проселочном отвилке поверни влево. Выедешь к речке. Тут я и бросаю камешки с крутого бережка, почти как у проливаЛaперуза.

— Еду, Денисович, жди.

— Не тушуйся, бежать не кинусь. В молодые годы досыта набегался…

Положив телефонную трубку, подполковник Таран распахнул дверку вмонтированного в стену платяного шкафа и стал быстро переодеваться в штатскую одежду.

— Вас подстраховать, Анатолий Викторович? — спросил Фомичев.

— Не надо, Володя. Пузырь — мужик старой закваски, без экстремистских вывихов. В случае чего, ты же в курсе, куда и на какую встречу я отправился. Только преждевременно тревогу не поднимай. Аскольд Денисович всегда любит пофилософствовать о смысле жизни, а сегодня, похоже, у него еще и плохое настроение. Поэтому беседа с ним может затянуться.

— Знаю этого «философа». Даже на пустяковый вопрос заводит такую иносказательную бодягу, что надо иметь железное терпение, чтобы дослушать до конца.

— Зато в его иносказании бывают золотые крупинки истины. Нужно лишь не пропустить их мимо ушей.

…Дачный кооператив «Астра» находился от окраины Кузнецка в десяти километрах по направлению к Раздольному. Чтобы отдышаться от угольной пыли, шахтеры выбрали для садово-огородного поселка живописное лесное место на берегу неширокой речки Ини, неспешно несущей свои скромные воды из предгорья Кузнецкого Алатау к величавой матушке Оби. Появившиеся здесь первые строения напоминали дощатые будки российских туалетов. В лучших случаях дачники приспосабливали на отведенных им участках списанные строителями вагончики или ветхие железнодорожные контейнеры. В полную силу «Астра» расцвела с наступлением перестроечного сумбура. Внезапно разбогатевшие на халяву чиновники и коммерсанты с непостижимой быстротой стали возводить кирпичные хоромы, и разросшийся вширь поселок с чьего-то легкого словца в обиходе стал именоваться «Астралией».

На встречу с Пузыревым Таран поехал в оперативных «жигулях» с обычным госномером, не подчеркивающим принадлежность машины органам милиции. Подполковник неплохо знал подноготную «авторитета», с которым предстоял своеобразный разговор, обещающий хотя бы чуть-чуть высветить укрытое мраком неизвестности беспрецедентное по жестокости преступление.

Главарь самой многочисленной в Кузнецке группировки, шестидесятилетний Аскольд Пузырев, был коронован в клан «воров в законе» на общесоюзном «сходняке» еще в благодатное старое время. Первую судимость он схлопотал в родном городе при хрущевской оттепели, а вернулся сюда уже титулованным «авторитетом» в разгар реформаторской неразберихи. Проблем к тому времени у кузнецкой братвы накопилось с лихвой: иссякал денежный ручеек от сокращающих угледобычу шахт и пустующих бензоколонок, пошла новая волна разборок за территории и коммерческие структуры, хроническими стали взаимные неплатежи между преступными группировками, что по воровским понятиям было верхом беспредела. Такой раздрай оказался на руку смекалистому от природы и наделенному божественным даром лидерства Пузырю. В короткий срок — где кнутом, где пряником — он сплотил в одну мощную группировку грызущиеся между собой мелкие бригады и взял ситуацию под свой контроль. Вступившие с ним в конфронтацию ершистые «авторитеты» вскоре исчезли из города так незаметно, будто их вымело ураганным ветром. Растекавшиеся по разным карманам жидкие ручейки денег слились в финансовый поток и потекли в пузыревский «общак».

Дальнейшее укрепление Пузырева в «авторитетах» произошло, когда началась череда местных, областных и федеральных выборов. По утверждению Сомерсета Моэма, деньги — это некое шестое чувство, без которого остальные пять неполноценны. Не страдающие острой щепетильностью безденежные кандидаты в депутаты, чтобы ополноценить свои чувства, потянулись к воровскому «общаку». Пузырев щедро одаривал жаждущих власти. Финансировал без разбора, как он с лукавой усмешкой сам говорил, «коммунистов и фашистов, демократов и плутократов». Не все его протеже добились успеха, но те, кому удалось втиснуться во властные кресла, заботливо стали опекать своего благодетеля Аскольда Денисовича Пузырева. Для правоохранительных органов Пузырь стал почти неприкасаемым. Однажды на прямой вопрос подполковника Тарана — почему Пузырев сам не попытал удачу в хождении во власть? — тот с присущей ему хитринкой иносказательно ответил: «На хрена попу гармонь, когда есть кадило». В прямом смысле это означало, что он и без депутатского мандата своими финансовыми накоплениями может повлиять на представителей власти.