Книга Верность - Леонид Гришин

– Да я в ванне был…

– Расскажи ещё кому-нибудь… Полчаса уже звоню по двум телефонам – не отвечаешь. Я вот что тебе хочу сказать: мы тут, понимаешь ли, решили отпраздновать годовщину окончания школы. Вот сейчас обзваниваем: кто где. И тебя зовем. Приезжай.

– Когда?

– Есть два предложения: конец августа или начало сентября. Скорее всего, в начале сентября, поскольку все летом сидят с внуками. А в сентябре они в школу пойдут, станет поспокойнее.

– Согласен. В любое время приеду, – сказал я не задумываясь.

– Вот и хорошо. Да, кстати, тут в инициативную группу входит и Майя. Она очень хотела, чтобы ты был.

– Да? Передавай привет.

Я отключил мобильник, положил трубку. Господи, это же надо! Столько лет прошло с тех пор, как закончили школу!

Майя. Да, Майя – самая красивая девчонка не только в нашем классе, но и во всей школе. Причём красивой была во всём: длинные красивые ноги, блондинка, пышные волосы, голубые-голубые глаза, абсолютно правильные черты лица. Всегда спокойная, причём со всеми пацанами одинаково. Однажды кто-то даже позволил себе сказать, что Майя, как красивая кукла, потому что никому из ребят она не отдавала предпочтения – никому не отказывала в танце и на школьных вечерах всегда танцевала с тем, кто первый пригласит. Не было такого, чтобы кому-то отказала. Некоторые даже умудрялись приглашать её на белое танго или белый вальс, когда девчонки приглашали ребят. И она не отказывала, спокойно танцевала и улыбалась партнеру. Улыбка у неё была – вообще нечто чудесное. Никто не мог похвастаться какими-то иными с ней отношениями, кроме как дружескими. И вот передаёт привет…

Я помню, видел её в последний раз, по-моему, когда ещё работал на радиоузле, а она уже была студенткой, училась в Краснодаре. Помню, Петрусь мне сказал, что она вышла замуж. И за кого? За Кретова, которого я вообще как человека не уважал. Он с нами сначала учился в одном классе, затем остался на второй год, а потом вообще бросил школу, нигде не работал, играл в духовом оркестре то на похоронах, то на танцах. И вдруг она, Майя, первая красавица нашего городка, замужем за ним. Я совершенно не мог представить её женой этого совершенно неуважаемого мной человека.

Посмотрим… Интересно, конечно, будет встретиться. Я же почти ни с кем не общался, когда приезжал в отпуск. С одним только Петрусем, с ним-то мы встречались каждый раз, когда я приезжал. Иногда выезжали на рыбалку на день-два. Петрусь – это прозвище (или кличка, как хотите), а фамилия его Петренко, имя Виктор, в детстве то ли сам придумал, то ли кто-то его назвал, а ему понравилось. Так и привыкли: Петрусь да Петрусь.

Помню, его жена Светлана рассказывала, что когда приехала в наш городок, то как увидела его в первый раз, так сразу и влюбилась. Ещё бы в такого парня не влюбиться! Подруги ей сказали, что зовут его Петрусь, а когда их стали знакомить, он назвал себя Виктором. Вот она и думает про себя: «Странный какой… Понимаешь ли, ещё и скрывает имя. Все знают, что он Петрусь, а он Виктором назвался». Потом уже узнала, что его Виктором зовут, а Петрусь – прозвище.

Недели через две позвонил Петрусь и сказал, что договорились собраться в начале сентября. Все более или менее свободны в это время.

Я решил, конечно, ехать. Перед отъездом поездил по магазинам, накупил деликатесов питерских и поехал.

Как приехал, встретились с Петрусем. Он сказал, что отмечать решили не в кафе, а на дому, чтобы никто не мешал и ничто не мешало. Чтобы без помех встретиться, пообщаться, поговорить… Решили отмечать у Светланы. У неё свой дом с садом.

В назначенный день я пришёл к дому Светланы с букетом. Там уже суетились наши девушки, то есть женщины, даже бабушки. Дом у Светланы прекрасный: большой, с большим садом, всё ухожено, двор зацементирован, плиточкой выложен, и вокруг такое море цветов, что мой букет казался просто веничком против этих свежих роз, георгинов, клематисов и ещё многих-многих цветов, названия которых трудно запомнить. Но всё равно мой скромный букет был поставлен в вазу.

Стол уже накрывался. Его ещё труднее описать, поскольку были на столе не только деликатесы, но и экзотика. Экзотическое блюдо на Кубани – нутрия. Может, для кого-то и в самом деле нутрия – экзотика, а я каждый раз, как приезжаю на Кубань, всегда такое блюдо пробую. Так вот сейчас была приготовлена «нутрия на противне». Такое могут сотворить только специалисты. Они так эти кусочки умудряются обжарить, что просто во рту тают. Ещё нутрия, тушённая в латке с подливой, с овощами, – тоже та ещё вкуснятина. Самый смак из нутрии (мне всегда нравится, особенно это умеет делать мой брат) – шашлык. Вот шашлык из баранины считается лучшим, но если кто-то пробовал правильно приготовленный шашлык из нутрии, да ещё и с рёбрышками, то это самый настоящий деликатес. Ещё было на столах многое из того, что делается из курятины, утятины, свинины и говядины, плюс изобилие кубанских овощей-фруктов, которые были фаршированные, маринованные, жареные, и ещё много чего, что сложно описать такому дилетанту, как я.

Когда все собрались, получилось более двадцати человек. Некоторые были с мужьями, некоторые с жёнами. Эти мужья и жёны, естественно, с нами не учились, но всё равно были приглашены. Было много тостов, каждый что-то своё сокровенное вспоминал. После нескольких тостов застолье начало разбиваться на группки. Мужчины выходили покурить, сад посмотреть. Некоторые подсаживались друг к другу, начинали о своём, о личном расспрашивать или рассказывать. Так я оказался один на один с Майей. Она стала меня расспрашивать о детях, внуках. Я тоже начал рассказывать, но потом вдруг поймал себя на мысли, что не рассказываю, а просто-напросто хвастаюсь. Тогда я решил, что хватит рассказывать про себя, а пора бы что-нибудь и о её жизни узнать.

Майя сказала, что работает учительницей. Она сидела в кресле, такая же красивая, как и много лет назад: её длинные ноги без единого узла вен были красивы и сейчас. Стопы узенькие, красивые. Я ещё удивился: то были ноги не женщины, а молоденькой девушки. Она сидела прямо, ровно, с поднятой головой и такой же пышной копной волос. Глаза… Может, стала чуть бледнее голубизна. Она всегда держала голову, чуть откинув её назад. Грудь её была развернута.

– Как твоя жизнь? Расскажи о себе что-нибудь, – попросил я.

– Да что рассказывать. Вот ты о детях, о внуках говоришь, а меня судьба лишила этого, – ответила она.

Глаза у неё погрустнели, чуть прикрылись. Я замолчал, не задавал больше никаких вопросов. Она посмотрела на меня, в её глазах появились слёзы. Она достала платочек.

– Что такое, ты что?

– Да, знаешь, извини, никак не отойду от первого сентября.

– Что-то случилось, неприятность какая?

– Да какая неприятность… Первое сентября для меня – мука. Начинается учебный год, дети идут в школу. Я же учительница.

– Почему тогда мука?

– Когда приходят первоклассники, особенно девочки, смотрю на них: банты больше голов, а платьица… Из чего же они сделаны, эти платьица? А фартучки… Всё шёлковое, всё такое чистенькое, такое пушистое. Туфельки… Когда смотрю на туфельки… Вот не поверишь, но видела детей первого сентября в туфельках, на которых натуральные бриллианты.