Книга Хранители пути - Карина Сарсенова

— Так точно, мой повелитель, — отчаяние в голосе баритона зазвенело нотками плохого тенора.

— Где она теперь? — утробным рыком вопросил крепнущий в своей низкой силе бас.

— Новое воплощение произошло очень быстро. Но более низкое, чем у нее было. Но Ангелы тоже борются за нее, причем, с новой силой.

— Она вселилась в матрицу души одного из твоих подопечных. И в этой усиленной за нее борьбе и кроется уже произошедшее с ней частичное осветление! — рявкнул бас.

— Да, мой повелитель. Но зато теперь она будет стараться осветлить не только свою душу, но и вернуть остатки души, уже проживающей в том теле, на путь света. Это ее наказание за то, что она почти перешла на нашу сторону, но это и ее шанс на спасение. Но она не знает о своей двойной задаче. Она ее видит совсем по-другому, — задыхаясь, пискнул второй голос.

— Твои шансы? — прогремел бас.

— Она в моем лагере. Я буду постоянно воздействовать на нее. Мы все, воплощенные демоны, будем влиять на нее.

— Укажи шансы светлых сил.

— Она получила бонус, пройдя через насильственную смерть. Страдания добавили в ее духовное сердце светлых сил. Теперь она может выбирать: использовать эту силу во благо или же во вред. Если она будет жалеть себя и копить обиду на мир, мы ее одолеем. Если она будет проявлять сострадание и любовь, мы ее потеряем. К тому же, светлые ангелы будут постоянно, как и мы, влиять на нее. Но у нас есть козырь. Мы будем толкать ее на самопожертвование. Если она совершит его из любви — она перейдет в свет. Если мы сумеем скрыть от нее истинные мотивы ее жертвы — она наша. Навсегда, — собрав всю силу, на одном дыхании фальцетом пропищал второй голос.

— Хорошо. Против правил мироздания мы пойти не сумеем. Шалкар, если ты заставишь ее перейти в область мрака, я отдам душу Анники тебе в личные прислужники.

— О, спасибо, мой повелитель! — окрепшим тенором отозвался собеседник тьмы.

— Не произноси это слово при мне слишком часто. Хотя Он и спасает, и управляет, но мне тяжко выносить Его присутствие — даже в словах. Слова имеют особую силу.

— Да, мой повелитель, — сдавленно пропищал второй голос.

— Используй ее. И запомни: я жду тебя с нужным мне результатом. Иначе… — глухой гул надвигающегося землетрясения цунамической волной прошелся по пространству, заставив тени в красноватых областях хаотично рассыпаться и сбиваться в новые формы.

— Я понял, мой повелитель. Все будет, как вы пожелаете… — свистящим шепотом отозвался собеседник тьмы.

— Если бы все было, как я пожелаю, Вселенная перестала бы существовать, — яростно рявкнул бас и разразился громовым хохотом.

Получив увесистый толчок, крепкая дубовая дверь жалобно скрипнула латунной ручкой и без усилий распахнулась, пропуская влетевшего в ее проем высокого загорелого атлета. Ворвавшись в кабинет, Амадео резко сбавил шаг и уже медленно подошел к залитому солнечным светом окну. Окинув задумчивым взором знакомую картину заоконного пейзажа, он с минуту вглядывался в проникновенно чистое небо, немедленно отразившееся задорными солнечными бликами в его зеленых глазах. Словно приняв решение, он коротко вздохнул и уселся в просторное кожаное кресло, мирно дремавшее у отделанного разноцветной мозаикой письменного стола. Проведя широкими ладонями по проступающим с его поверхности цветам и птицам, Амадео тепло от души улыбнулся, словно вспомнив что-то очень приятное. Слегка подавшись вперед, в полупоклоне из сидячего положения, он сложил руки перед собой в характерном молитвенном жесте, обратив их ладонями друг к другу.

Тишина, тут же разлившаяся по кабинету, зазвенела хрустальным звоном, рассеивая разлетающиеся отзвуки во вспыхнувшем золотом льющимся из окна солнечном свете. Впечатление, что тишина и свет являлись полноценными осознаниями, с каждой секундой делалось все сильнее. Золотистая жаркость света и звенящая прозрачность тишины нарастали, заполняя комнату и переливаясь через подоконник в подставленную под них небесную бездну… И непонятно было, откуда взялся луч невыносимо яркого сияющего белого света, в котором оказался сидящий в кресле мужчина: упал ли он с небес или образовался из удивительного слияния солнечной энергии и намерения Амадео. Переливы радужных цветов, исходящие из невообразимой интенсивности белого сияния, разноцветными отбликами закружились по комнате, собрав в себя миллионы неизвестно откуда моментально слетевшихся сюда солнечных зайчиков. А, может быть, это они сами их и порождали…

Яркость радужных переливов стремительно возрастала, и вместе с ней также быстро становилось все менее и менее заметным кресло и сидящий в нем человеческий силуэт. Наконец, достигнув пика цветовой насыщенности, световой столб вспыхнул, рассыпавшись по комнате мириадами крохотных радуг. И никакого кресла, а уж тем более — воцарившегося в нем продюсера — в кабинете не оказалось…

Хаотично-неугомонная звуковая дробь осыпалась на внешнюю сторону дубовой двери, спустя пару секунд собравшись на пороге в раскрасневшуюся и воинственно взлохмаченную Азизу. Блестящие иссиня-черные волосы, наспех собранные в конский хвост, наполовину выбились из-под усыпанной стразами резинки и рассыпались по напряженно прямым плечам и спине рок-певицы. Решительно переступив порог, Азиза гармонично дополнилась разноликой и разношерстной, проследовавшей за ней мини-толпой.

Волоокое лицо Расула застыло маской испуганной растерянности. Не зная, что делать и думать, запутавшись в своих чувствах, молодой человек напряженно сцеплял и расцеплял красивые длинные пальцы. Выразительная озабоченность крепко сбитого Евгения то и дело подсвечивалась агрессивным блеском нагловатых серых глаз. Готовность драться с кем угодно прямо здесь и сейчас откровенно читалась в сугубой сдержанности его движений. Анжелика, нервно теребящая извечно гороховый, теперь уже синий ридикюль, кусала губы и переводила быстрый взгляд с одного парня на другого, ища в них поддержку и успокоение. Угрюмое лицо мужчины средних лет в запыленной полицейской форме резко выделялось на фоне столь по-разному расстроенных лиц. В усталых голубых глазах вечным штилем души застыло равнодушие, смешанное с плохо скрытым в нем недовольством. Эмоции присутствующих досаждали, напоминая о собственной бесчувственности, накопленной в рутинной круговерти обрыдлых человеческих страстей, о жизни, бесцельной и бессмысленной, в состоянии привычной душевной опустошенности.

— Босс! БОСС!!! — жалобный вопль профессионального нытика бесцеремонно ворвался в порожденную растерянностью тишину, распугав поддавшихся ее чарам людей. Инстинктивно шарахнувшись в разные стороны, они освободили дорогу влетевшему в кабинет тяжелому телу — совершенно запыхавшемуся и покрытому расплывчатыми синюшными пятнами Александру Евстигнеевичу.

— Босс! Там полиция вас требует! — чудом затормозив перед письменным столом, вымолвил секретарь, держась за бурно вздымающуюся грудь. Широко открытым ртом он отчаянно хватал напоенный солнечным светом воздух.

— Полиция уже здесь, — мрачно отозвался запыленный полицейский, выступив из ближайшего к двери угла.