Книга Друзья познаются в беде - Вера и Марина Воробей

– Я догадался.

– Была одна, Снежана, но мы с ней разошлись… по идейным соображениям.

– В жизни и не такое случается. Давай зайдем куда-нибудь пожевать, а то я не успел после уроков перекусить.

Больше они к этому вопросу не возвращались. Занялись делом, изредка перезваниваясь с остальными. Очередной поход по антикварным лавкам никому ничего не дал. Ровно в семь Света и Марк остановились возле обычной панельной высотки.

– На каком этаже живет наш любитель антиквариата? – с замиранием сердца спросила Света.

– На двенадцатом, – ответил ничего не подозревающий Марк.

– Все, приехали, – пробурчала она.

– Что?

– Ничего.

Подняться пешком на двенадцатый этаж было сложно, но возможно. Невозможно было другое: признаться, почему они не могут воспользоваться как все нормальные люди лифтом. Света сглотнула ком, застрявший в горле, и шагнула вслед за Марком в лифт.

Едва он нажал на нужную кнопку, она начала произносить детскую считалку про себя, обычно ее хватало до девятого этажа.

«На золотом крыльце сидели»… – растягивала время Света, позабыв о Марке. Лифт остановился и, не успели его двери расползтись в разные стороны, как она, горной козочкой, уже выскочила на лестничную площадку.

Марк позвонил.

«А вдруг…» – подумалось Свете.

Встреча получилась познавательная, но, к сожалению, безрезультатная.

– В тысяча восемьсот восемьдесят втором году двадцатилетний Агафон Фаберже присоединился к Карлу в Санкт-Петербурге и проработал с ним более десяти лет. Агафон был талантливее своего старшего брата. Он находил вдохновение в античности, в искусстве Востока, в природе… – рассказывал Иван Григорьевич, большой поклонник искусства и братьев Фаберже. У него дома хранилось пасхальное яйцо, серебряный кубок, фигурки животных, созданные этими мастерами, но он ничего не слышал о «Ветре».

– Не расстраивайся, – сказал Марк, едва они вошли в лифт, покинув гостеприимного и словоохотливого старика.

– Обидно, что такая красота под замками, – отозвалась Света.

– Но он же завещал свою коллекцию музею, – напомнил Марк.

Света принялась за считалочку, и вдруг лифт дернулся, остановился, и в нем погас свет.

– О как! – беспечно рассмеялся Марк. – Давненько я не застревал в лифтах!

Свете было не до смеха.

– Делай же что-нибудь! – потребовала она.

– Что? У меня даже спичек нет, я же не курю. – Вопреки этому утверждению Марк на ощупь стал разыскивать на панели кнопку аварийного вызова. – Вот будет забавно, если нам придется здесь заночевать.

Заночевать! Света ощутила, как липкий страх закрадывается ей в душу, стало трудно дышать. Казалось, стены сжимаются вокруг нее. Мрак лифта грозил поглотить ее заживо. Точно так же, как в давних страшных снах, когда она блуждала по бесконечным темным коридорам и не могла найти выхода. Света испуганно потянулась к Марку.

– Марк, – призналась она тоненьким, потерянным голосом, вцепившись в его рукав, – я плохо себя чувствую в замкнутом пространстве.

Марк принял эту информацию, просчитал ее в общей цепи и пришел к единственно верному решению. В полной темноте он отыскал холодные дрожащие губы и приник к ним. Он согревал их до тех пор, пока они не ожили. Ему было чертовски здорово, но тут лифт дернулся, зажегся свет, и девушка, секунду назад так доверчиво прижимавшаяся к нему, отпрянула в сторону.

– Гм, – прокашлялся Марк.

Света на него не смотрела, хмуро глядя себе под ноги до тех пор, пока они не вышли из подъезда.

– Я еду домой, – сообщила она. – Мне еще физику нужно учить. – Ее голос звучал излишне ровно, и Марк моментально уловил в нем фальшь.

– Так и будешь делать вид, что ничего не произошло? – поинтересовался он.

Света молчала, глотала морозный воздух и молчала.

– Давай поговорим об этом, – настаивал Марк, разворачивая ее к себе лицом и пытаясь заглянуть ей в глаза.

– Нет, мы не будем об этом говорить.

– Нет? – бровь Марка изогнулась.

– Нет.

– Но почему? – изумился он.

– Ну, пожалуйста, Марк, – попросила Света, упираясь ему в грудь кулачками. – Я от испуга плохо соображала.

Лицо Марка помрачнело.

– Значит, все дело только в твоей клаустрофобии? А мое мужское обаяние ни при чем?

Света вырвалась, зашагала к метро. Марк ее быстро догнал.

– Ладно, не злись. Сморозил глупость.

– Тебе легко говорить, – ворчливо отозвалась Света, поглядывая на его мужественный профиль. – Ты не страдаешь от этого синдрома страха. А как было бы приятно узнать, что у тебя есть какой-нибудь присущий цивилизованному человеку невроз, какая-нибудь маленькая, милая слабость…

– Есть такая.

– Правда? – Света засверкала глазами: наконец-то обнаружился хоть один крошечный изъян в этом совершенстве. – И что это?

– Не что, а кто. Если ты очень меня попросишь, я так и быть назову тебе ее имя.

– С тобой невозможно серьезно разговаривать.

– Ну вот, ты опять злишься, – рассмеялся Марк.

Дорога домой с Марком всегда была короткой.

– Я пойду – Света взглянула на часы, оказавшись под фонарем. – Родители должны позвонить.

– Они все еще не в курсе?

– Нет. Прилетят домой, тогда все сразу от них и получу.

– Ну и правильно. Незачем им отпуск портить, и потом, у нас еще времени вагон и маленькая тележка, – успокоил Марк. – А насчет «получу все сразу»… Хочешь, я поеду с тобой в Шереметьево?

– Хочу! – сразу же согласилась Света. – Авось при тебе они не станут дочку колотить.

– Решено: в субботу я в твоем распоряжении. – Марк озабоченно сдвинул брови. – «Колотить», надеюсь, преувеличение?

– Черный юмор.

– Ты так больше не шути. У меня сердце может не выдержать. Все, беги, а то звонок пропустишь.

– Угу, и физику нужно учить, – вспомнила Света.

– Тем более.

Так закончился этот день.

А следующий день оказался удивительным, прямо как в одной из волшебных сказок Шарля Перро.

13

Не успела Света войти в кабинет физики, как ее сразу же плотным кольцом обступили одноклассницы.

– Привет, Светка.

– Мы тебя заждались!

– Колись, Красовская!

– Ну рассказывай, Свет, не тяни!

– Что рассказывать?

Света растерялась. На всех лицах была написана такая доброжелательность, такая искренняя расположенность, что ей захотелось плакать и смеяться.