Книга Грех и святость русской истории - Вадим Кожинов

Проблема достаточно существенна, ибо дело идет не только о понимании взаимоотношений двух православных деятелей и мыслителей, но о понимании их эпохи в целом. В дальнейшем будет показано вполне конкретно, какими «способами» пытались и пытаются превратить преподобных Иосифа и Нила во «врагов». Но уже здесь, в начале, целесообразно раскрыть причины и цели сей «операции».

Мы не всегда отдаем себе ясный отчет в том, что разразившаяся в России в начале XX века грандиозная революция самым активным образом готовилась задолго до ее непосредственного начала. Революционные или по крайней мере сугубо «либеральные» идеологи в течение XIX века стремились всячески дискредитировать государственный, социальный и церковный строй России, – притом не только современный им строй, но и его предшествующие исторические стадии – вплоть до Древней Руси. При этом, в частности, преследовалась цель найти в прошлом – в том числе в далеком прошлом – «либеральных» предшественников, противостоявших государственной и церковной властям, и, с другой стороны, «консервативных» защитников этих властей; первых, естественно, превозносили, а вторых – обличали и проклинали. Именно такая «операция» была проделана в целом ряде сочинений, касавшихся преподобных Иосифа и Нила.

Помимо прочего, преподобного Иосифа истолковывали в качестве своего рода вдохновителя будущего жестокого царя Ивана IV Грозного, а преподобного Нила – как вдохновителя его противников. Это являло собой чистейшую фальсификацию, что явствует хотя бы из следующих двух фактов. Во-первых, Иван IV, о чем имеются совершенно достоверные сведения, в равной мере преклонялся перед памятью преподобных Иосифа и Нила (то есть этот царь, правивший всего через три-четыре десятилетия после кончины преподобных, вовсе не усматривал в них противостоявших друг другу деятелей), а во-вторых, главный обличитель жестокостей Ивана IV Митрополит Всея Руси святитель Филипп был (о чем еще пойдет речь) верным последователем преподобного Иосифа!

Уже из этого можно понять, до какой степени искажена историческая реальность «либеральными» идеологами. Стоит сослаться на капитальный труд А.В. Карташева «Очерки по истории Русской Церкви», изданный в 1959 году в Париже и в 1991-м в Москве: «… с половины XIX века… началась ярко выраженная переоценка исторических фигур преподобных Иосифа и Нила. И она стала до навязчивости как бы обязательной для всякого «просвещенного» читателя. Объективный историзм устранен. Внушается якобы самоочевидная порочность точек зрения пр. Иосифа на все церковно-государственные взаимоотношения и, наоборот, канонизируется и выдается за единственно будто бы для христианства нормативную мироотрешенная, внегосударственная пустынническая позиция пр. Нила. В этом одностороннем выборе между двумя богословскими умонастроениями, на самом деле одинаково оправданными и освященными церковным преданием и античной, и византийской, и всей древнерусской Церковью, и состоит то искажение, та богословская кривизна, которую сознательно и умышленно приняла светская, университетская и популярная история русской литературы с эпохи Белинского. Особенно заразительно талантливо выразил эту оценку в своем увлекательном курсе истории русской литературы академик А.Н. Пыпин (между прочим, двоюродный брат и во многом единомышленник революционного лидера, Н.Г. Чернышевского. – В.К.). С той поры, 70-х годов XIX в., эта «пыпинская» оценка стала заразительно всеобщей, повлияла на суждения и некоторых духовно-академических (то есть окончивших духовные академии! – В.К.) публицистов».[51]

Итак, люди, которые и сегодня склонны «противопоставлять» преподобных Иосифа и Нила, должны по крайней мере задуматься о том, из каких «источников» выплеснулось сие противопоставление…

* * *

Автор этого сочинения с давних пор стремился понять взаимоотношения преподобных Иосифа Волоцкого и Нила Сорского, чувствуя, что они являют собой как бы «двуединство» Святой Руси, и часто встречавшиеся в литературе утверждения об их чуждости или даже враждебности не убеждали, – хотя обосновать иное представление было не столь уж легко.

…Почти шестьдесят лет назад – еще до рокового 1941 года, когда Иосифов Волоколамский монастырь претерпел тяжкие разрушения, – перед глазами предстал этот поистине небесный град, глядящийся в воды запруженной при преподобном речки Струги, и как бы вошел в живущее в воображении едва ли не каждого русского человека видение святого Китежа…

Через много лет, в 1977 году, на книжных прилавках появился основательный труд одного из виднейших исследователей истории Руси XV–XVI веков, А.А. Зимина (1920–1980), начавшего изучение Иосифова Волоколамского монастыря еще в 1940-х годах под руководством академика М.Н. Тихомирова (1893–1965). Стоит отметить, что предыдущее капитальное исследование, посвященное преподобному Иосифу, вышло в свет более чем за сто лет до книги А.А. Зимина, в 1868 году. И это исследование, созданное молодым тогда филологом И.П. Хрущевым (1841–1904), давно стало, как говорится, библиографической редкостью и в ряде отношений «устарело».[52]

В своем исследовании А.А. Зимин впервые открыл или хотя бы уточнил целый ряд существенных исторических фактов, и, несмотря на столь характерные для книг того времени дикие подчас идеологические догмы и шоры, перед внимательными читателями являлись громадность, мощь, многосторонность подвига святого. Становилось ясно, какая веками продолжавшая свое действие духовная воля воплотилась в истинно богатырском облике основанного им монастыря – облике, вполне постигаемом даже и ныне, хотя обитель все еще нуждается в капитальной реставрации, – начиная с восстановления взорванной в 1941-м году семидесятипятиметровой колокольни.

…В Нило-Сорскую пустынь судьба впервые привела намного позже, в 1970-х годах. Приплыв из Вологды через Кубенское озеро – мимо скорбных и все же светящихся руин уничтоженного в 1930-х годах Спасо-Каменного монастыря – к пристани города Кириллова, мы располагали всего несколькими часами стоянки теплохода, и тут выяснилось, что никакого транспорта до текущей в восемнадцати километрах отсюда малой реки с двойным прозваньем Сора-Сорка не имеется.

А между тем соприкосновение с точкой земли, где возникло это словно пронизанное святостью имя «Нил Сорский», было главной целью предпринятого тогда путешествия…

Пришлось обратиться к местному начальству, и, как оказалось, «решить проблему» мог только «первый» в городке человек, который, к нашей удаче, знал – или, может быть, сделал вид, что знает, – мои литературные опыты и выразил готовность помочь. Но, осведомясь о месте, куда нужно доставить путешественников, он с удивлением вопросил: «Так ведь там же у нас только дурдом?» Что тут следовало сказать? Для большей понятности ответ был таков: «Представьте себе, пятьсот лет назад там постоянно жил один из членов тогдашнего… Политбюро». И это нелепое и, не исключено, в чем-то кощунственное «разъяснение» подействовало: вскоре милицейский «газик» (ничего иного не нашлось) уже мчал нас по давно затравяневшей лесной дороге.