Книга Лоскутное одеяло - Алла Осипова

Алина вплотную придвинулась к Юрию и, щедро демонстрируя содержимое декольте, произнесла низким, сексуальным голосом:

— Наконец-то я с вами познакомилась, о, мне очень приятно! Ребята много о вас хорошего говорили, и Алексей, и Артем. Мне сказали, что вы можете помочь нам организовать гастрольную поездку по Голландии и Бельгии, да? Вы сделаете это для меня, Юрий? А я буду ваша раба, вечная раба и должница. Артистам так трудно в наше время! Вы — моя надежда, последний сверкающий лучик в темноте сегодняшнего черного мрака.

Юрий смотрел на нее внимательно и с легким восторгом. Они стали говорить на разные темы, касающиеся организации гастрольной поездки, и Юрий пригласил ее на танец, подмигнув мне. Я смотрела на них, не в силах оторвать взгляд. Мой мужчина, тело которого я знаю так хорошо и которого касаюсь руками каждый вечер, теперь находится в руках моей любимой певицы! О, это фантастика!

Они вернулись за столик, и Алина стала излагать свое видение жизни нашей эстрады. Тут я была очень удивлена. Алина ругана всех певиц, причем находила в них какие-то тайные недостатки в дополнение к очевидному отсутствию голоса и слуха. В ее словах было столько яда, что мне стало плохо. Я никак не могла предположить, что человек с такой утонченной, аристократичной внешностью может держать внутри себя такие ужасные залежи негатива. Особенно почему-то досталось Алене Свиридовой.

Алина разговаривала, обращаясь только к Юрию, словно меня не было за столиком. Я поняла, что Юрию хочется привлечь ее внимание ко мне, ведь он помнил про мою мечту с ней познакомиться. Он обратился к Алине:

— А вот Анна, моя добрая знакомая. Она ваша давняя поклонница, очень мечтала с вами познакомиться.

— Ну что ж, детка, твоя мечта сбылась… Как видишь, я — обычная женщина, со своими проблемами. Если хочешь, могу тебе где-нибудь оставить автограф на память… — Она слегка высокомерно смерила меня взглядом. — Если уж тебе так хочется, можем сфотографироваться на память. Сейчас, только поправлю прическу…

Нас щелкнул фотограф, и именно эта фотография потом попала в еженедельник «7 дней», что вызвало бурю эмоций у девчонок из моей больницы.

…Через неделю после Нового года Юрий вместе с Алиной уехали на гастроли в Голландию. Смутная тревога охватила меня. Чтобы как-то отвлечься и успокоиться, я стала шить лоскутное одеяло в технике печворк. Я поняла, что очень скучаю по Юре, и с нетерпением ждала его возвращения. Бедный, он так замучился со мной, все хочет меня как-то развеселить. Ничего, вот теперь вернется, и я стану веселой, буду смеяться, выучу какие-нибудь анекдоты и буду ему рассказывать их на ночь, как Шахерезада. А может быть, пойду и выучу танец живота, чтобы его развлекать…

Когда он вернулся, я сразу почувствовала перемену в его отношении ко мне. Я словно раздражала его самим фактом своего существования. Тетя Вера взяла небольшой отпуск, поэтому я с восторгом решила продемонстрировать Юре свои новые кулинарные достижения. Однажды я приготовила Юрию особые рыбные котлеты. Он попробовал их и все немедленно выбросил в мусоропровод.

— Ты чё, влюбилась? Все пересолено. Гадость какая-то… Смотри хоть за тетей Верой, как она готовит, учись у нее, а то ничего не можешь. Только продукты переводишь зря.

Бедные котлеты. Они разделили судьбу моего старого мобильного телефона, потом книги Ошо… Слезы предательски выкатились у меня из глаз.

Мне казалось — очень вкусно и совсем не пересолено. На вкус, на цвет товарищей нет. Что ж, чуть позднее приготовлю что-нибудь другое.

Я вздохнула и ушла в спальню, чтобы лишний раз не раздражать моего сердитого хозяина. Там я забилась в угол, открыла книгу Мураками «Заводная птица» и попробовала успокоиться. Но спрятаться мне не удалось. Юрий тяжелыми шагами вошел в комнату и выхватил из моих рук книгу.

— Опять читает! Посмотри только: рубашки у меня мятые, ковер недочищен, а она читает! И в шкафу разбери, там все валится. — Он решительным жестом отодвинул створку шкафа-купе, и на него, как назло, упало мое новое лоскутное одеяло, которое я шила во время его путешествия в Голландию. — Что за говно? Что за говно, я тебя спрашиваю, ты мне здесь суешь? Что за деревню ты мне здесь разводишь?

Он в ожесточении порвал этот кусок на части и швырнул его на пол. Я сжалась в комок, не зная, куда мне деться. Только бы не заплакать, слезы теперь очень злили моего хозяина. Наконец Юрий подошел ко мне и больно схватил меня за плечи.

— Аня, ты мне надоела. У нас ничего с тобой не получится. Уже не получилось. Я полюбил другую женщину.

— Алину? — тихонько спросил я.

— Что спрашиваешь, если сама все поняла?! — закричал он. — Мне надоел твой постный вид, деревенские привычки и постоянные слезы. Ты вообще… какая-то неслягузная. Даже туфли себе нормальные не можешь купить, посмотрела бы на Алину, вот она — вся чики-пики, веселая, щебечет все время, шмотки меняет, а ты… Ты мне мешаешь.

— Я уеду. Сейчас же, не волнуйся, — сказала я тихо.

Юрий вдруг покраснел и добавил тихо:

— Ты это… Извини меня. Все, что я тебе покупал, — твое.

— Мне ничего не надо.

— Нет уж, все забирай. Я сам тебя отвезу.

Я собрала вещи в состоянии полной анестезии, и мы погрузили их в машину. Барахла он мне купил достаточно. Мы сели в машину и поехали в полном молчании.

— Я люблю тебя и всегда буду любить, несмотря ни на что, — вдруг сказала я. — И если у тебя с Алиной не получится, то буду тебя ждать. Мне ничего от тебя не надо — ни денег, ни шмоток, ни секса, я не собираюсь быть твоей женой. Я просто хочу быть рядом, быть тебе полезной, чем могу… Меня без тебя уже не существует.

Он посмотрел в мою сторону и хмыкнул, ничего не ответив. Ехал он, как всегда, очень рискованно. Дорога была очень плохая, скользкая, шел мокрый снег. На повороте он попытался обогнать другой джип и врезался в КамАЗ, поворачивающий по встречной.

Я видела все как в замедленной съемке — КамАЗ, болтанку света, скрежет металла, пронзающий уши. Видимо, я на мгновение потеряла сознание. Когда очнулась, увидела Юрия с огромной раной на голове. Он сидел в неестественной позе, без сознания. Я быстро выбралась из машины и попыталась открыть дверцу. Юрий был невероятно тяжелый. Я выволокла его из машины и оттащила в сторону, на снег. Я положила его на свою шубу и перевязала рану разорванными элитными тряпками из «Дикой орхидеи». Я действовала четко и быстро, как солдат. Потом набрала по мобильному номер «скорой» и села рядом с Юрием на снег. Он был жив и тихонько стонал. Я взмолилась про себя: «Боже, Боже! Оставь мне его, пусть он только останется жив! Я знаю, он великий грешник, но только пусть он будет жив! Пусть бросит меня, но только живет! Он же добрый, Господи! Я так люблю его, так люблю!» Я положила свою руку Юрию на лоб и вложила его руку в свою. Он открыл глаза.

— Я умираю… — прошептал он. — Прости меня… больно…

— Даже не думай! Я с тобой. Я не отпущу тебя ни за что! Все будет хорошо, вот увидишь! Не ссы в компот, там повар ноги моет.