Книга Плененная королева - Элисон Уэйр

– И Людовик никогда не догадывался?

– Он знал, что Маркабрюн посвящает мне стихи. Ему это показалось слишком фамильярным, и он выслал Маркабрюна. Людовик решил, что я разделяю его негодование, и я не стала его разубеждать, напротив, даже подыгрывала.

– Ты ему лгала? – с беспокойством спросил Генрих.

– У меня не было повода лгать. Людовик никогда не спрашивал меня, верна ли я ему. Ему даже в голову не приходило, что я допущу до себя трубадура. Вы, принцы севера, похожи в этом: относитесь к трубадурам с презрением, но позволь напомнить тебе, Генри, что в Аквитании поэтов ценят за их таланты.

– У этого, похоже, и в самом деле таланты незаурядные, – парировал Генрих, вовсе не убежденный. – И что он представлял собой как поэт?

– Сплошной ужас! – ответила Алиенора, и вдруг они оба зашлись в смехе, и неловкий миг миновал.

– Я прочту тебе несколько по-настоящему хороших стихов, – сказала Алиенора вечером, когда они снова лежали, прижавшись друг к другу. – В такую драгоценную ночь подобает говорить о любви. – И она начала рассказывать мужу о своем знаменитом деде, талантливом герцоге Гильоме IX. – Его называют первым трубадуром, он и в самом деле удивительно владел словом. Некоторые из его работ полны непристойностей, другие очень трогательны. В особенности мне нравится то стихотворение, в котором он пишет: «Вся радость мира будет нашей, когда полюбим мы друг друга!» Или вот еще: «Я без тебя жить не могу, так мучит меня жажда по твоей любви».

– Твой добрый герцог мог посвятить эти слова нам, – заметил Генрих, лаская мозолистыми пальцами обнаженную руку жены. Он наклонился и поцеловал ее. – А непристойные стихи? Я бы и их хотел послушать.

– Мой дед в своих стихах всегда преследует женщин. Конечно, с единственной целью. И, как пишет, цели он всегда добивался.

Генрих расхохотался, услышав следующую тираду Алиеноры:

– Дед писал о женщине, как о лошади, о том, что цель мужчины усесться на нее верхом. Но в то же время он верил, что женщина должна быть свободна в выборе мужчины и ее нельзя насильно выдавать замуж.

– Это все, может быть, подходит для черни, – возразил Генрих. – Но я не могу представить себе, чтобы мои бароны одобрили эту мысль. Мы не можем позволить нашим высокорожденным дамам спать, с кем они пожелают, иначе ни один мужчина не будет уверен, что в его наследнике течет его кровь!

– Но ты ведь и сам не возражал, когда я свободно, по собственной воле выбрала тебя, – лукаво напомнила Алиенора. – Не помню, чтобы я напрашивалась на брак.

– Мы не простые смертные, – полушутливо ответил Генрих. – Поэтому можем нарушать обычаи и традиции, можем нарушать правила. Мы ведь уже это доказали, разве нет? – Он снова накрыл ее губы своими, вошел языком в ее рот. Они в третий раз предались наслаждениям любви, зная, что теперь будут лишены их надолго.

Глава 9

Анжер и Пуатье, 1153 год

Алиенора находилась в Анжере, столице Анжу, когда поняла, что беременна и зачала именно в ту прекрасную ночь. Она увидела в этом знак того, что Господь не возражает против ее неправильного брака, а потому тошноту по утрам и усталость воспринимала с радостной стойкостью.

Сердце Алиеноры по-прежнему тосковало по маленьким девочкам, которых она оставила в Париже. Было больно при мысли о том, что она, скорее всего, больше никогда не увидит их, ведь Людовик ни за что не простит ей брака с Генрихом, его врагом. Но герцогиня утешалась мыслью о том, что новое дитя хоть в какой-то мере компенсирует ей потерю дочерей, пообещав себе, что отныне никогда ее ребенок не будет расти без матери.

Алиенора ужасно скучала по Генриху. Несмотря на перемены, вызванные беременностью, она хотела его, желала. По ночам ей так не хватало ласк Генри, а чрево ее так тосковало от пустоты, что Алиенора кусала простыни, чтобы заглушить невольные стоны. Известия из Англии приходили хорошие. Генрих благополучно высадился, и встретили его с восторгом. В церквях проводились службы, провозглашавшие: «Зрите: грядет правитель, и королевство в его руках». Эти обнадеживающие новости предвещали благоприятный исход.

Генрих решил идти к месту, называющемуся Уоллингфорд, где его сторонники держали оборону в замке. Он собирался освободить их, и по мере его победного продвижения городки, встречавшиеся на пути, сдавались один за другим. Обо всем этом Алиенора узнавала от гонцов, которых Генрих присылал к ней регулярно. Муж сообщал, что с радостью узнал о ее беременности, и призывал беречь себя. Алиенора улыбнулась, оценив его заботу. Она была сильной и здоровой женщиной и легко родила двух дочек. О чем сразу сообщила Генриху.

После утомительных и гнетущих первых недель Алиенора расцвела. Кожа стала мягкой, как лепестки цветов, волосы – шелковистыми, груди налились. Такой ее и увидел самолюбивый молодой трубадур Бернарт де Вентадорн[20], явившийся ко двору в поисках покровительства.

– Мадам герцогиня, – поклонился он продуманно низко, – ваша слава не знает себе равных. Я набрался храбрости и явился сюда в надежде, что вы не откажете одному из своих подданных, который хочет развлечь вас своими скромными песнями и стихами.

От цветистой похвалы у Алиеноры стало теплее на сердце. Перед ней стоял молодой человек. Счастливое сочетание волнистых каштановых волос, зеленых глаз и точеных черт придавало ему исключительную красоту. Не будь она так влюблена в Генри, подумала Алиенора, ей вполне могла бы прийти в голову мысль соблазнить его.

– Мессир Бернарт, расскажите нам о себе, – попросила она, показывая слабой рукой на собравшихся придворных.

Молодой человек поедал герцогиню глазами, смотрел, не скрывая восхищения.

– Мадам, все мое состояние в моих песнях, а не в рождении. Я всего лишь сын судомойки с кухни виконта де Вентадорна из Лимузена.

– Я знаю этого виконта, – улыбнулась Алиенора. – Он и его семья всегда были покровителями трубадуров вроде вас.

– Это верно, мадам, – подтвердил Бернарт и, как заметила Алиенора, отвел глаза в сторону. – Виконт был настолько добр, что признал во мне талант и сам учил меня писать стихи и песни.

– Значит, вы многим обязаны ему, – сказала Алиенора под согласный шепоток придворных. И опять глаза молодого трубадура, как ей показалось, слегка забегали. – Но скажите мне, мессир, почему вы оставили замок маркиза? Вы хотите обрести бульшую славу в мире?

– Да, – ответил Бернарт де Вентадорн, избегая встречаться с ней взглядом.

Алиенора видела, что он лжет. Конечно, это ее не касалось, но все же было любопытно, почему молодой человек оставил службу у доброго хозяина.

Юноша снова посмотрел на герцогиню жадными зелеными глазами.

– Тогда давайте узнаем меру вашего таланта, – предложила Алиенора. – Сыграйте нам.