Книга Каталог Латура, или Лакей маркиза де Сада - Николай Фробениус

– Как лучше всего препарировать мозг?

Рушфуко улыбался. Он знал, что школы анатомов до сих пор применяют устаревший метод Везалия и начинают операцию с темени. Ему хотелось, пользуясь случаем, ругнуть это старое неверное учение, а тогда будет уже просто выставить за дверь этого студента, являвшего собой живой пример негодности общепринятой медицины.

– Раньше начинали с темени. Вьессан стал препарировать с основания.

Рушфуко перестал задавать вопросы. Он смотрел на свои руки, словно искал в них ответа. Припереть этого парня к стене не получилось, и его вдруг поразило, что он противоречит самому себе. Он уже давно искал помощника, знающего анатомию. Внешность у стоявшего перед ним парня была неприятная, кроме того, он излучал какую-то необъяснимую силу, но в остальном в нем не было ничего необычного. Он даже сумел ответить на несколько сложных вопросов. Рушфуко снова посмотрел на Латура. Особое внимание он обратил на его выпуклые глаза.

– Приходите завтра утром, – сказал он и попытался улыбнуться. Заметив, что у него получается лишь вымученная гримаса, он быстро отвернулся и, более ничего не прибавив, направился в анатомический кабинет. Латур неуверенно шагнул за ним, ему хотелось поблагодарить анатома. Но не успел он раскрыть рта, как Рушфуко скрылся за дверью.

Латур остановился, взгляд его скользнул по высокому белому потолку, обоям с китайским узором, арке, ведущей в рабочие комнаты. Ему показалось, что он уловил слабый запах спирта, идущий оттуда. С чувством облегчения он закрыл глаза и подумал, что отныне он Шарль Кантен, ученик великого анатома. Он как будто пробовал новое имя на вкус: Шарль. Шарль Кантен. Вкус у этого имени был приятный.

Латур приступил к работе у Рушфуко ранним летним утром, и прошло целых шесть месяцев, прежде чем он возобновил свои прогулки по Парижу.

Рушфуко начинал занятия с рассветом и не прерывал их до полудня. Отдохнув два часа, он возобновлял работу и редко заканчивал ее раньше полуночи. В течение всего дня и вечера Латур не отходил от анатома. Ночью он спал в комнате для служанки позади спальни Рушфуко и мог слышать, как тот храпит. Он знал любовь анатома к точности, его неприязнь к чужим, его любимые блюда. Знал, что раздражает учителя и каким он бывает в хорошем настроении. Латур понял, что Рушфуко суеверен и что есть вещи, которые ни при каких обстоятельствах нельзя вносить в анатомический кабинет.

Своенравие Рушфуко было известно всему медицинскому миру Парижа, но Латур наблюдал это своенравие даже в кончиках его пальцев. Он видел его сосредоточенный взгляд, глаза, не знавшие усталости. Как анатом Рушфуко был неутомим и методичен. В его анатомических теориях было нечто фантастическое, но сам он при этом был крайне осторожен, пуглив и замкнут. Он был уверен, что его теории относительно человеческого мозга верны и революционны. И не пожалел времени, чтобы объяснить Латуру свою удивительную теорию черепа. При этом вся его небольшая фигура подалась к Латуру, он сдержанно жестикулировал.

Со времен греческой античности мозг считался вместилищем души. Гален дал точное описание функций желудочков мозга и намекнул на их связь с такими интеллектуальными феноменами, как фантазия, разум, память. Старые отцы Церкви приписывали эти свойства определенным частям мозга и развили так называемую клеточную доктрину. Позже эти теории были отвергнуты. Рушфуко чуть не ослеп, до рези в глазах читая средневековые сочинения и изучая старые анатомические рисунки. Его теория черепа строилась на том, что духовные свойства человека можно определить по поверхности черепа. Топография черепа с его выпуклостями и углублениями – это своего рода карта мозга, заключенного в черепной коробке. Рушфуко многое мог рассказать о человеке, анализируя только форму его головы. Ощупав пальцами череп и сделав измерения специально сконструированными инструментами, он легко определял личные качества и особенности человека.

– Мне было десять лет, когда я заметил, что люди, у которых глаза навыкате, часто обладают хорошей памятью, – сказал он и сложил руки. – Позже я обнаружил, что крайние извилины в среднем отделе мозга связаны с заднебоковыми частями глазных впадин.

Он положил руку на шею Латура и притянул испуганного ученика к себе.

– Вот здесь вы можете это почувствовать.

Рушфуко надавил пальцами на его лобную кость.

– Если эти извилины хорошо развиты, та часть клиновидной кости, которая является внешней стенкой задней трети глазной впадины, выдается вперед. Из-за этого глазные впадины бывают неглубокими, чем и объясняется пучеглазие. Такие люди обладают замечательной памятью на слова, они особенно способны к языкам и литературе. Обычно они собирают сведения, записывают разные истории и незаменимы в качестве библиотекарей.

Рушфуко отпустил шею Латура. Латур потер глаза. В школе мальчишки дразнили его пучеглазым. Глаза у него всегда были немного навыкате. Рушфуко взял его за руку и подвел к стене, где висели рисунки. Анатомические рисунки человеческого мозга, на которых были отмечены те или иные личные качества человека. Несколько мгновений Рушфуко любовался своими произведениями. Когда он снова заговорил, в его голосе звучали почти любовные нотки.

– Я не раз задавал себе вопрос: не имеют ли другие свойства человека таких же внешних характеристик? За последние десять лет я исследовал пять тысяч мозгов, Шарль, и знаю, что на поверхности мозга есть девятнадцать центров, соответствующих тем или другим свойствам личности.

Он показал на рисунки:

– 1. Любовь к потомству. 2. Самозащита и храбрость. 3. Хитрость, коварство. 4. Жажда собственности, жадность, вороватость. 5. Гордость, заносчивость, высокомерие, преклонение перед авторитетом. 6. Тщеславие, амбиции, честолюбие. 7. Осторожность. 8. Воспоминания. 9. Память и способности к языкам. 10. Чувство цвета, звука, музыки. 11. Ум, склонность к метафизике. 12. Саркастичность, остроумие. 13. Поэтические способности. 14. Чувство боли. 15. Доброта, склонность к состраданию. 16. Подражательные способности. 17. Религиозность. 18. Решительность, целенаправленность. 19. Нравственность.

Латур с удивлением разглядывал нарисованную анатомом карту мозга.

– Из этих свойств я нашел девять, относящихся к определенным центрам мозга. Теперь, молодой человек, мы должны завершить этот список, и тогда моя теория будет обнародована и завоюет мир. Приступим к работе.

* * *

Закрыв глаза, Латур сидел у открытого окна, анатом спал в соседней комнате. Даже сквозь шум города, долетавший сюда, Латур слышал его храп. Латур думал о том, что в последние дни происходило в анатомическом кабинете. О том, как препарируется мозг. Как проникают в этот загадочный плод. Думал о мягкой серой массе. Мозг походил на ядро грецкого ореха. Паутина извилин. Причудливые складки. Сложный узор извилин и канавок. Сильвиева борозда. Серое и белое вещество. Нервные волокна. Латур чувствовал себя ребенком, глядя, как Рушфуко скальпирует череп. А когда анатом, продолжая вскрытие, обнажал мозг со стороны основания по методу Вьессана, Латур понимал, что власть Рушфуко безгранична.