Книга Алтарь эго - Кэти Летт

– Да, – ответила я резко, не отводя от него изумленных глаз. – Слишком молодому вину не хватает утонченности.

– Значит, Закери, – продолжал экзаменовать его Джулиан, – ты хочешь сказать, что тебе нравятся женщины постарше?

– Ну, играл я как-то в пинг-понг с одной цыпой. Такая рыженькая. – Он продолжал сверлить меня взглядом. Я же усердно изучала салфетку. – Умная. Старше меня. Непростая штучка.

– Старше? – раздраженно спросила я. – И насколько старше? Ты так говоришь, словно она уже ездит в инвалидной коляске.

– Опытная. Жесткая. Палец в рот не клади, – произнес Закери, растягивая слова. – И, главное, все ей мало. Но, как и все крошки поколения девяностых, в искусстве любви не смыслит ни черта.

– Может, дело просто в том, что она знает, что от рэп-звезды нечего ждать. У рэп-звезд члены из пенопласта, разве не так? Можно сунуть в любую, что проходит мимо. Рэп-звезды, как я слышала, меняют любовниц чаще, чем белье.

– Просто на рэпперов клевещет пресса, – возмущённо заявил Закери.

– Пресса? Клевещет? Да че ты несешь? Нет такого… – сказал Роттерман, который, очевидно, был покровителем крикливых журналюг. – А теперь, господин адвокат, подскажите, как нам обойтись с этими сукиными детьми?

Джулиан и Роттерман склонили друг к другу головы, чтобы обсудить все тонкости дела «Скотланд-Ярд против компании „Ротвейлер Рекордс"». Мне ничего не оставалось, как беседовать с Закери. Он сидел так близко, что я ощущала запах его кожи. Даже сигаретный дым не мог заглушить его особый аромат – смесь кардамона, корицы и чего-то еще, что не давало мне покоя.

– А что должен сделать рэппер, ну, чтобы доказать тебе свои чувства? – Он скрестил ноги, закинув одну на другую. Серебряные пуговицы поблескивали на ширинке. Ох, эти старые-добрые пуговички на ширинке!

– Если бы меня интересовала рэп-звезда, что, конечно, вряд ли возможно, но, если говорить гипотетически, я бы дала ему несколько заданий, чтобы он совершил нечто вроде подвигов Геракла.

– Например?

– Ну, не знаю… Что-то невероятное… например, достал автограф Томаса Пинчона…

– Кого?

– Писателя. Боже, я совсем забыла. Ведь материал для чтения у рэпперов ограничивается банковским счетом. Пинчон – известный литератор, живущий в уединении.

– А еще что? – Тоненькая струйка дыма соскользнула с его роскошных губ. Эти губы могли заставить любую женщину растаять в два счета.

– Не знаю… Доставка на дом двадцати видов ее любимого мороженого «Хааген-Дац» не помешает… Или взять в аренду рекламный щит и написать: «Умоляю, стань моей богиней любви…» Подарить морского конька в подарочной упаковке… Фиолетовую розу… Такие вот штуки.

Ротти с жадностью заглотил свою еду и принялся за отвергнутый Закери бифштекс, перемалывая его между своими хищническими зубами. Он страстно чавкал, ошметки сырого мяса летели во все стороны, а мы дружно давились, прикрывая рты салфетками.

– Не бывает слишком богатых или слишком толстых. – Он сдавленно фыркнул, обдав нас полупережеванными кусочками сырого мяса.

– Ну, – Джулиан в отчаянии повернулся в нашу сторону. – А вы двое, о чем беседуете?

– О любви, – ответил Закери.

Он взял с моей тарелки ягоду крыжовника и отправил себе в рот. Я представила себя на месте этой ягоды, вспомнив его поцелуй, который оставил на моих губах влажный и терпкий вкус.

– Я не могу представить секс с нелюбимым человеком, – выступил Джулиан. – У меня секс начинается с головы…

Да уж, подумала я, а последнее время там и заканчивается. В отличие от мужчины – грозы всех женщин, чья рука только что скользнула под мою кожаную юбку.

– Людей больше не интересуют приглашения на оргии, – добавил Джулиан. – Люди ценят приглашения на званые обеды. Секс был в моде где-то в начале восьмидесятых.

– А, да, – промямлила я. Сложно сконцентрироваться, когда ваше бедро ласкают нежными шелковистыми движениями мягкие теплые пальцы. Я смутилась, поняв, что ко мне обращается Роттерман.

– Простите?

– А ты заставь-ка муженька поскорее назначить день слушания. Иисус, мать его, у меня уже запланирован отпуск для моего мальчика.

– Где? – спросила я нервно. – В психиатрической больнице для невменяемых преступников? В Бродмуре?

Джулиан просверлил меня взглядом. А Закери откинул голову и засмеялся.

– Я предпочитаю более влажный климат… – ответил он жестко, засунув палец в мои эластичные трусики.

Я старалась представить его старым и разлагающимся, лысеющим, с волосами, вылезающими из ушей и носа. Это был единственный способ собраться с силами и убрать его руку. Я ущипнула его так сильно, что он вскрикнул.

– Все в порядке? – встревоженно спросил Джулиан.

– Ч-ч-черт, – ответил Закери. – Ногу судорогой свело, парень.

– Мы тоже собираемся уехать после этого дела. – Джулиан положил свою руку поверх моей. – В какое-нибудь романтичное место. Тогда ты сможешь наконец выйти за меня, Бек.

Я снова сделала мощный глоток вина.

– Ниче'о себе, так вы, ребята, не женаты? Да вы шутите! – растягивая слова, произнес Закери с невольной усмешкой.

– К сожалению, Ребекка еще не готова к супружеству…

– А-а-а… А я думал, что вы женаты… – Закери блеснул лучистой белоснежной улыбкой. – Ин'е-ре-с-на. – Он медленно облизал пальцы, только что блуждавшие в моих трусиках. – Отличный обед, кстати.

Я покрылась красными пятнами. Краснеть было не в моем репертуаре. Последний раз я краснела, когда носила лифчик нулевого размера. Это было явным поводом для беспокойства.

Пока Джулиан консультировался с официантом по поводу десертов, Закери нарочито окунул указательный палец в бокал и лукаво провел им по моей коленке, оставив капельку вина.

– Думаю, те'е стоит вернуться в мою хижину и избавиться от мокрых трусиков, – прошептал он.

– Я бы тоже хотела увидеть тебя голым, желательно с биркой на большом пальце ноги. Никогда больше со мной не заговаривай, – разозлившись, прошипела я. Мои щеки постепенно становились розовыми, опасный темно-красный румянец спадал. – А если ты что-нибудь вякнешь, я буду все отрицать и засажу тебя за клевету. Не зря же я живу с чертовски хорошим юристом, сам понимаешь.

Сделав вид, что меня ждет завтра утром много дел, я резко поднялась и направилась к вращающейся двери. Пока Джулиан и Роттерман копались, обсуждая размер денежной компенсации, если они проиграют дело, Закери последовал за мной. Он преградил мне путь и прижал меня к стеклянной двери. Его пах торпедировал прямо в меня, губы были на расстоянии языка от моего рта.

– Увидимся после «развода», – сказал он прохладно и, улыбнувшись, как Чеширский кот, исчез в темноте.