Книга Черный крест. 13 страшных медицинских историй - Андрей Шляхов

При осторожных расспросах относительно планов Пракаш расплывался в улыбке и заявлял:

– Надоела эта влажная жара, хочу немного пожить в другом климате.

Ага, так Владимир Михайлович ему и поверил!

В этот приезд индийский друг вел себя на удивление тихо, звонками не надоедал, под ногами не мешался и вообще после того как расплатился, напомнил о себе всего один раз, пригласив Аркадия Рудольфовича и Владимира Михайловича на прощальный ужин. Ужин из сентиментальности был устроен в жуткой, по мнению Владимира Михайловича, дыре – в этнической индийской кафешке на территории общежития Университета дружбы народов.

– Только здесь можно получить настоящее впечатление о индийской кухне! – распинался Пракаш. – Это – настоящий кусочек Индии!

«Да ну тебя с твоими настоящими кусочками и настоящими впечатлениями», – кипел, не показывая вида, Владимир Михайлович, провожая взглядом дружную компанию тараканов, пересекающих зал из угла в угол. Есть, разумеется, почти ничего не ел, сослался на обострение панкреатита. Чтобы не выпадать из рамок легенды, пришлось воздерживаться и от выпивки, так что три часа тянулись словно годы. Заведующий кафедрой подобной брезгливости не проявлял – уплетал все, что подавали, запивал вискарем и выглядел очень довольным. Плебей, что с него взять! Такой же плебей, как и Пракаш, что бы он там ни заливал о своем происхождении из рода почтенных браминов.

* * *

Место, на котором висел пейзаж, написанный художником Федоровым, Владимир Михайлович намеренно оставил пустым, чтобы оно постоянно напоминало ему о собственной глупости. Картины, доставшейся по наследству от отца, большого знатока и любителя живописи, было искренне жаль. Как будто близкого родственника потерял. Жена, видя, как сильно Владимир Михайлович переживает потерю, от упреков воздерживалась, но и утешать не утешала – держала нейтралитет.

История пятая

Жизнь взаймы

Призрак:

Убийство гнусно по себе; но это

Гнуснее всех и всех бесчеловечней.

Уильям Шекспир,

«Гамлет, принц Датский»[13]

Заместитель главного врача бубнила свое, а заведующий кардиологией Медянский – свое. У Медянского была единственная тема для разговоров – деньги. Сегодня эта тема звучала в минорном ключе. Очередная история черной людской неблагодарности.

– ...жмет мне руку и проникновенно так интересуется: «Вы, Михаил Ефимович, до скольки сегодня на работе? До пяти? Ну, я точно успею...» – и исчезает.

– Миша, если бы он с оперативниками приехал – тебе было бы лучше?

– Какие оперативники, Оль? – искренне удивился Медянский, – мне же его рекомендовали.

Ольга повернула голову и посмотрела на Медянского так, словно видела его впервые в жизни.

– Недавно был случай в Подольске. Там взяли с поличным заведующего отделением в поликлинике. Так он, чтобы облегчить свою участь, подставил два десятка знакомых врачей. Звонил, просил помочь хорошему человеку, хороший человек являлся с «заряженными» деньгами и при двух сотрудниках. А ты говоришь.

– Но мне рекомендовал его Кочергин.

– Алкаш он, твой Кочергин. С такими дело иметь – себя не уважать.

– Ольга Владиславовна, Михаил Ефимович, я вам не мешаю? – повысила голос замглавврача.

– Извините, Наталья Николаевна, – хором повинились нарушители спокойствия.

– Вы же заведующие, должны подавать пример...

Остаток часовой пятиминутки Ольга просидела молча, время от времени пощипывая одной рукой другую, чтобы не заснуть: легла спать в четвертом часу, проворочалась с боку на бок чуть ли не до шести, а в половине седьмого уже зазвенел будильник. И дернул же ее черт смотреть на ночь «Унесенные ветром»! Нет, надо же сегодня перебрать фильмотеку и выбросить оттуда к чертовой матери все эти сраные мелодрамы. Оставить комедии, не лирические, а самые что ни на есть безбашенные, исторические вроде «Королевы Марго», боевики, что со смыслом, ну, небольшую подборочку эротики. Мужики нынче нуждаются в дополнительной стимуляции, да и самой под настроение можно позырить. Все одно лучше, чем слезливая хрень о нелегкой женской судьбе...

Вот наконец прозвучало долгожданное «Всем спасибо», и народ потянулся, нет, не потянулся, а прямо-таки рванул к дверям. Взрослые люди, а ведут себя как школьники, вон, даже давку в дверях устроили.

Ольге вдруг захотелось засунуть в рот четыре пальца и оглушительным свистом подбодрить выходящих из конференц-зала. Руки уже было начали подниматься, но Ольга вернула их в карманы халата – ну вот еще, скажут: «Совсем у Морозовой крыша съехала. – И непременно добавят: – От одиночества».

Сама, если разобраться, виновата. Нечего было с первых дней гусей дразнить, строя из себя успешную, сильную, всю такую самодостаточную женщину. Можно было и поскромнее держаться, так проще, но вот же – захотелось выпендриться. А теперь и рада бы стать как все, но уже нельзя – надо держать марку, а то все решат, что она «сдулась» и начнутся злорадные пересуды. Нет, лучше пусть пересуды будут завистливыми. Так приятнее.

По дороге в свою реанимацию Ольга завернула к травматологам – надо было провести маленькую разъяснительную работу, пока те не разбежались по палатам и операционным.

– Доктора! – гаркнула она, переступая через порог ординаторской.

В ординаторской воцарилась тишина.

– Давайте научимся уважать друг друга и не лезть в чужие монастыри со своим уставом!

Тишина стала напряженной. Ольга заметила, как заведующий Арсен Каренович подмигнул кому-то из врачей.

– Еще одна делегация непрошеных советчиков, еще одно замечание типа «мы спасли, а реаниматологи угробили», еще одно науськивание родственников – и вы увидите, как я умею создавать проблемы!

– Оля, кофе со мной выпьешь? – предложил Кареныч, словно она пришла к нему детей крестить, а не выяснять отношения.

Остальные врачи молчали, словно воды в рот набрали, а проглотить забыли.

Ну что сделаешь с такими непрошибаемыми? Пришлось развернуться и уйти. Дверью хлопать не стала, невежливо хлопать дверью в ответ на предложение выпить кофе.

Но если душа требует праздника – праздник непременно будет. Пусть не в травматологии, а этажом ниже, в хирургии. Хирургам Ольге тоже было что сказать – они в последнее время взяли моду тихой сапой подзуживать родственников: «Попросите реанимацию не переводить вашего папу (маму, брата, тетю, племянницу, любовницу...) на выходные. Пусть до понедельника там полежит». Науськанные родственники скандалили и в реанимации, и в администрации. Главным их доводом было: «Нам доктор так сказал!» А в реанимации, что, не доктора работают? Или как ее саму обозвал хам Седых – «узколобый врач широкого профиля».