Книга Осень для ангела - Сергей Шангин

— Западло мне вылезать, Сема. Слышь, а ты ему на листочке напиши. Немые читать то умеют.

— Ща, я листочек в двенадцать часов ночи искать буду, — разозлился Сема. — Поехали дальше!

— Я директор, — неожиданно отозвался Иван Васильевич. — Похоронить кого собрались? — упрямства ради спросил он. — Так это утром, в контору и подходите, — негромко говорил он, чувствуя, как в душе закипает холодная ярость. — Участок подберем, закопаем. Всех закопаем! — зачем-то добавил он.

— Во, разговорился! То немой, то не немой, может ему вдарить по мозгам, чтобы язык выпрямился?

— Да ты чо, Корень, он же копыта откинет, нас тогда в натуре самих закопают. Слышь ты, перегной ходячий, нам тут нужно Вована вызволять, сказано, что через тебя все вопросы решать. Так что давай, суетись, пока мы добрые!

— Не знаю, кто вам и что сказал, а обратились вы не по адресу! У нас не тюрьма, никого силком не держат! — гордо вскинул подбородок Иван Васильевич.

Злость плохой советчик. Гордость покажешь, кому не следует и будешь битым. Рассказывай потом в травматалогии, какого лешего с кирпичом на танк попер. В душе Иван Васильевич это понимал и страх имел, но отступать гордость не позволяла. Так и стоял, глазами сверкая, а душой холодея.

Из машины выскочили бритоголовые братки, похожие золотыми цепями и злобными глазками на Вована, как близнецы братья, и буром поперли на Ивана Васильевича.

— Ты чо, мужик, дурку гонишь? Это кладбище? Ты директор? Тогда какой не по адресу, ты чо мутишь, козел старый?

— Вован помер, в натуре. Нам Вована с того света вернуть обещали. Понял, мужик или понятнее объяснить?

— В натуре, вешалка старая, не доводи до абзаца. Сказано было к тебе обращаться, значит прими стойку и разговаривай с людьми, как положено.

— Не по адресу! — уперся директор, мысленно прощаясь с жизнью и кляня собственную неуместную храбрость.. — Я вам не бог мертвяков оживлять! Идите в церковь, поставьте свечку, молитву закажите, глядишь Господь и смилуется! А я…

— Я те щас самому свечку вставлю в ж…, Корень, ты чуешь? Он нас за лохов держит, а перо в бок не хочешь?

Иван Васильевич собрался было ответить на оскорбления, но второй браток дернул Сему за плечо и примирительно выставил ладонь.

— Сема, нас принимают за фраеров, потому что вы ведете блатной базар. Давайте сделаем шаг назад и попробуем с другого боку. Уважаемый, у нас есть договор с этим… — Корень ткнул пальцем в небо, — о бартере. С нашей стороны услуги его братанам, типа на церковь там деньжат подкинуть, прикупить чего по мелочи, а он нам типа грехи отпускает. До этого места понятно?

— Договор я понимаю, договор это святое! Только не со мной договор, об чем речь, люди добрые?

— Те чо, договор с богом не указ?

— Я не бог, за него не подписываюсь!

— Ща подпишешься, еще как подпишешься, просить будешь, чтобы ручку дали! — заорал Сема и двинулся к директору со зверской физиономией.

— Ша, Сема, що вы все на уголовный жаргон скачете? Между здесь уважаемые люди, мы можем договориться миром, — недобро осклабился Корень, придержав Сему за плечо.

— В контору… утром… п-п-приходите, д-д-договорчик подпишем, согласно тарифов заплатите и откопаем вы вашего Вована в лучшем виде! — мужественно закончил речь струхнувший директор.

— Мужик, ты не понял, — дернулся Сема, — нам не труп нужен, нам Вована живьем вернуть надо. Ты чо дурку гонишь, пень старый?

— За состояние товара не отвечаем! — уперся Иван Васильевич. — Согласно договору… тарифам… оказываем услуги. Как закопали, так и ответственность кончается! Уж каким будет, таким и получите!

— Сема у нас нервный, немного контуженный, ему совсем мало надо, чтобы человека убить! Ты намек понял, старче?

— Отчего же не понять, только без договора не могу! Договор — это наше все! Вы ж меня поймите, а вдруг налоговая наедет? Без договора не могу, хоть режьте!

— М-м-м, — зарычал Сема, вырываясь из цепких объятий Корня.

— Погодь чуток, Сема, успеешь его убить… потом, чуток погодя. Эй, отец святой, тащи сюда свою задницу, неча в машине прятаться!

— Мужик, мужик, — подскочил вплотную к Ивану Васильевичу обеспокоенный Вован, — он ведь точно убъет, я его знаю. Ты не кобенься, тебе всего то делов, чик и все, — уговаривал он директора, брызгая слюной от возбуждения.

Из джипа вылез, едва не свалившись с высокой подножки, натуральный батюшка в рясе, скуфейке с крестом на груди и портфельчиком под мышкой. Он отряхнулся, поправил крест и важно вышагивая, словно цапля, прошествовал к разговаривающим.

— Эй, святой отец, зачитай мужчине его права… бррр, объясни, чо требуется, в натуре.

— Как я понимаю, вы посредник! — сухо поинтересовался батюшка, брезгливо оглядев директора с ног до головы, словно экспонат музея уродцев.

— Посредник чего? — искренне удивился Иван Васильевич.

— Давайте без этого дешевого балагана! — поморщился батюшка, стараясь держаться подальше от бандитов. — В инструкции сказано, нужен посредник между тем светом и этим.

— А я то тут при чем? Ни сном ни духом, ни в зуб ногой. Перепутали может?

— Совершенно точно, мне вашу фотографию показали. Вас рекомендовали оттуда… — священник глазами указал на небо.

— Прямо так позвонили и порекомендовали? Оттуда?

Священник замялся.

— Я не совсем в курсе, — признался он, затем наклонился поближе к Иван Васильевичу и почти шепотом сказал. — Мне из епархии срочный пакет только что доставили с договором, а на словах передали, что директор кладбища, то есть вы, будет посредником.

— Интересно у вас получается, складно то как. Там решили, тут подписали, а меня так сказать по факту уведомили.

— Так получилось! — развел руками батюшка, едва не выронив портфель из-под мышки.

— А я не хочу!

— Мужик, ты чо возбухаешь? Тебе сказано быть посредником, занчит будешь! Неприятностей хочешь? Будут! — вспыхнул Сема.

— Убъете вы меня и что тогда? Останетесь без посредника! — нервный смех сотряс худое тело Ивана Васильевича.

Ему было страшно, ужасно страшно, но он ничего не мог с собой поделать. Смех жил своей собственной жизнью, его источник был бездонен, а лица бандитов от того смеха перекашивало все сильнее.

— Во, козел старый, при козырях гад, за жабры не возьмешь. Слышь ты, гордый карась, тебе чо больше всех надо, да? Сложно, да? Тебя, как человека просят, ты чо в позу встаешь?

— Помолчите, если разговаривать не умеете! — неожиданно встал на защиту Ивана Васильевича священник. — В святом писании сказано «не суди, да не судим будешь». Уважаемый,… — батюшка замялся.

— Иван Васильевич, ха-ха-ха, — сквозь смех, утирая слезы, представился директор.