Книга Братья и сестры по оружию. Связные из будущего - Юрий Валин

— Ты, сука, когда в следующий раз винтовку бросать будешь, не забудь патроны оставить.

— Потом разберемся! — рявкнул стоящий на коленях у заднего борта лейтенант. — Они нам колесо пробили.

Машина шла все еще быстро, но уже неуверенно рыская из стороны в сторону. Водителю стоило большого труда сохранять управление.

Катрин принялась расстегивать подсумки ефрейтора и забирать патроны. Действовала без церемоний, будто обирала труп. Сопычев, впрочем, признаков жизни и вправду не проявлял. Должно быть, уверенно считал себя покойником. Основания у него были: если бы у Катрин имелась свободная секундочка, пожалуй, пристрелила бы козла трусливого.

Лейтенант прав — это потом. Катрин зарядила винтовку и принялась отсоединять дурацкий штык.

— Кажется, нет никого, — сказал Любимов и чихнул. За полуторкой тянулся шлейф пыли. Разлохмаченная покрышка этому грязному и демаскирующему делу весьма способствовала.

Грузовик свернул с дороги. Ложбина, ответвление неглубокого оврага, показалась Николаичу подходящей. Собственно, выбирать было не из чего.

— Сопычев, поможешь с колесом. И смотри—…лейтенант добавил выражение, которое Катрин от воспитанного командира услышать не ожидала.

Она выпрыгнула вслед за Любимовым, они вскарабкались на склон балки и повалились на траву. Дорога пуста. Пока везло. Машина уковыляла от места перестрелки не так уж далеко. Оставалось надеяться, что у немцев имеются более важные дела, чем гоняться за отдельными грузовиками.

— Попить бы, — прошептал лейтенант.

— Точно, пива холодненького, — с искренним вожделением ответила девушка.

— А вы правда пиво пьете? — поразился Любимов.

— Почему это должно кого-то шокировать? Осуждения пивоварения и пивопотребления со стороны партии вроде бы не было. Или я что-то пропустила?

— Да нет. Я так… Просто странно, что такая девушка, из Москвы… И пиво… Вас на комсомольских собраниях не очень…?

— Во-первых, я на комсомольских собраниях нечасто бываю. Все как-то по командировкам. Во-вторых, времена меняются, а пиво и необходимость делать реальные дела остаются. А в-третьих, ты уже вроде на «ты» перешел. Передумал?

— Да нет, — лейтенант смутился. — Как-то в запарке вышло. Потом, подумал, обидишься. Я, честно говоря, не знаю, какое у тебя звание. На комсомольского работника ты не очень похожа.

— Правда? — не слишком огорчилась Катрин. — Ну, тогда, не вдаваясь в подробности, — сержант я.

— Госбезопасность? — шепотом спросил Любимов.

— Вроде того, но не совсем, — исчерпывающе ответила девушка и глянула вниз. Водитель торопливо ставил запаску. Рядом суетливо копошился Сопычев.

— А ефрейтор-то твой слабоват оказался, — заметила Катрин, опираясь подбородком на теплый приклад винтовки.

Лейтенант фыркнул.

— Какой он мой?! Он вообще оказался не наш, не советский. В часть вернемся, под суд пойдет. Война третий день идет, а он уже винтовку бросает. И откуда такое чучело взялось? Полк позорит.

— Знаешь, он, должно быть, не один такой, — осторожно заметила Катрин. — Фронт длинный, трусов и паникеров хватает.

— Ну что за пессимизм, Катерина? Мы с тобой вон сколько врагов положили. А наш полк? Мы ведь 22-го только начали. Сейчас подготовим контрудар и дадим фашистам жару.

— Ваш полк — это конечно. Только мы с тобой не всех фрицев добили.

Лейтенант тоже услышал треск мотоциклетных двигателей. На гребень дороги выскочили два мотоцикла. Остановились. Рыжий немец поднялся в коляске и принялся обозревать округу в бинокль.

Катрин и лейтенант уткнулись в траву. Девушка туже натянула пилотку на светлые волосы.

— Не заметит, — прошептал Любимов.

— Оттуда — нет. А если ближе подкатят? Следы от колес запросто засечь могут, — пробормотала Катрин, не отрывая взгляда от рыжего немца.

Помоложе будет, а так вылитый Ганс. Только вместо легкого пулемета «Миними» древний автомат. И какой мудак эту войну придумал?

— Отобьемся, — прошептал лейтенант. — Надо было гранат взять.

— И пару танков, — согласилась Катрин. — Если вся шайка, что на поляне была, на нас выкатится, без бронетехники не справимся.

Немец плюхнулся на сиденье, мотоциклы развернулись и укатили за гребень холма.

— Фу, прямо отлегло, — прошептал Любимов, вытирая пот.

— А я думала, пальнешь. Уж очень хорошо фриц стоял. Ну, прямо как в тире.

— Да. Я думал, ты не выдержишь, — засмеялся парень. — Очень задумчивые у тебя глаза стали.

— Не в глазах наша сила. Скорее уж в терпении, — нудно известила Катрин.

— Быстроты у тебя тоже хватает. Как ты тех провокаторов, в комендатуре… Я и оглянуться не успел.

— Лучше бы ты и не оглядывался. Видела я, какое милое впечатления произвела.

— Да это я так, — смутился лейтенант, — от неожиданности. Нас хорошо учили рукопашному бою.

— Знаешь, меня тоже не раз тошнило. Война, если вдуматься, вообще сплошная тошниловка.

Они замолчали, прислушиваясь. Моторов не слышно. Звенел высоко в небе жаворонок. Солнце припекало плечи и шею. Катрин подумала, что уже трое суток не мылась. Захотелось отодвинуться подальше от парня.

— Ну что, они там закончили? — прошептал Любимов.

— Подождем, как бы на немцев не наткнуться.

Катрин вдыхала запах оружейной смазки и пороховой гари от затвора винтовки, аромат зреющих трав и полевых цветов, смотрела на залитые ярким солнцем поляны и далекие рощицы. Задворки великой империи. Вернее, — ее прихожая. Война за войной. Что здесь делают парни вроде лейтенанта? Освобождают или завоевывают землю, жители которой встречают «всяк входящего» цветами и улыбками, а провожают выстрелами в спину? Знатная страна, благородная, древняя. Как в борделе, пропускающая через себя толпы завоевателей, но вечно помнит о своей «незалежности». Тильки дайтэ волю, и будэмо плевать на всех, говорить на поэтично-песенном языке и устраивать попсовые, с серпантином «революции». От то красивэ життя будэ. Оперетка. Галиция — одно слово.

Только люди здесь гибли всерьез.

Катрин скривилась и принялась проверять патроны. Лежать жарко. «Наган», который пришлось за неимением кобуры снова переложить за пазуху, давил грудь.

Из балки выполз Сопычев.

— Поменяли колесо, товарищ командир. Все в порядке. Можно ехать.

Глаза у ефрейтора были честные и преданные, будто у карликового пуделя, нагадившего на подушку.

* * *

Жужжание воздушного боя отдалилось. Майора Васько круговерть в небе больше не интересовала. Советские истребители растрепали строй «Юнкерсов» и теперь горели один за другим в круговерти с «Мессершмиттами». Опыта не хватало. Еще не хватало тактического умения, слетанности и координации звеньев. Это уже не исправить. Да и не умел это делать танкист Васько. Он умел вести свои колонны. Для середины дня результаты были неплохими. Один «БТ» потерян. И еще две машины. Машины разбиты бомбами. В танке вышел из строя двигатель. Сейчас с него снимали боеприпасы и все нужное-полезное. Механики работали споро. Все отрабатывалось не раз и не два. Дежурные мастерские — «летучки» сновали вдоль колонны. Забитые фильтры двигателей меняли в считаные минуты. Чертова пыль.