Книга За гранью - Марк Энтони

— Аминь, аминь, — послышалось с трибун, а кто-то даже робко выкрикнул: — Аллилуйя!

Брат Сай осклабился, глаза его удовлетворенно сверкнули, как будто он только что услышал не жалкую горстку голосов, а тысячеустый одобрительный рев огромной толпы. Но проповедь на этом еще не закончилась.

— С каждым днем, с каждым часом, с каждой минутой Тьма подступает все ближе к вашим домам и вашим сердцам, — снова загремел под куполом обличающий глас. — Но кто из вас видит ее приближение? Кто чувствует ее тень, омрачающую души черным крылом? — Брат Сай покачал головой, то ли сокрушаясь, то ли презирая за слепоту своих слушателей. — Ни один! Ни один не видит и не чувствует! Вы отвратили взоры и заткнули уши, погрязнув в уютном благополучии материального достатка. — Он раскинул руки и повысил голос. — Я спрашиваю, есть ли среди вас хоть кто-нибудь, осмелившийся заглянуть в сердце Тьмы?

Две дюжины пар глаз уставились на проповедника в сомнении и страхе. Наконец из первого ряда послышался неуверенный девичий голосок:

— Я… мне кажется…

Это была молодая женщина с ребенком.

Брат Сай устремил на нее проникновенный взгляд своих черных, словно бусины, глаз и долго не отводил его, словно оценивая степень ее искренности. Затем тяжело сошел со сцены и направился к ней неуклюжей походкой ожившего пугала. Он подошел вплотную, посмотрел прямо в глаза.

— Да, дитя мое, ты сделала это, — мягко произнес он.

Несколько томительных мгновений брат Сай продолжал неотрывно глядеть в глубины ее зрачков, как будто вел с нею неслышный диалог. Потом вернулся на сцену и принялся лупить кулаком кафедру.

— Неужели вам не стыдно, братья мои? — вопросил он обманчиво вкрадчивым тоном. — Здесь, среди вас, находится юная мать, которая сама совсем еще ребенок. Она познала страх и страдание, она нуждается в жалости и помощи, но она нашла в себе силы сделать то, чего не сделал ни один из вас: поднять глаза и заглянуть в самую сердцевину наступающей Тьмы.

Слушатели смущенно заерзали на деревянных сиденьях.

— Вот теперь я прозреваю истину, — с укором сказал проповедник. — Среди собравшихся здесь в эту ночь есть неверующие, не так ли, друзья? И они сами знают об этом. — Он поднял длинный костлявый палец и обвел им аудиторию. Когда указующий перст на мгновение остановился на Трэвисе, тот почувствовал себя абсолютно голым. Это было ужасно неприятное ощущение, но палец, по счастью, не задержался на нем, а скользнул дальше.

— Похоже, мне недостает силы убеждения, дабы обратить сомневающихся, — скорбно констатировал брат Сай. — Но вам повезло, друзья мои, ибо сегодня здесь присутствует та, что видит Тьму яснее всех других. А с ней другая, та, что понимает в ее природе больше моего. — Он театральным жестом простер руку в сторону изъеденного молью черного бархатного занавеса и согнулся в поклоне, словно пародируя ведущего какого-нибудь популярного телешоу. — Позвольте представить вам сестру Миррим и Малышку Саманту!

Занавес раздвинулся, и на сцену выступила женщина в сопровождении маленькой девочки. Они приблизились к брату Саю, держась за руки, как мать с дочкой, но у Трэвиса при этом возникло удивительное ощущение, будто это не женщина ведет за собой ребенка, а наоборот. Обе они были одеты в одинаковые черные платья из плотной шерсти, странно контрастирующие с матовой серебристо-лунной белизной их кожи. На этом, однако, сходство заканчивалось. Голову женщины венчала копна распущенных огненно-рыжих волос, а взгляд ее изумрудного цвета глаз, казалось, был устремлен куда-то вдаль, в то время как волосы девочки были иссиня-черными, как вороново крыло, а глаза имели отчетливо выраженную фиолетовую окраску. Их не по-детски мудрый и проницательный взор казался неуместным на точеном ангельском личике, напоминающем камеи эпохи Возрождения.

Брат Сай остановился перед женщиной и девочкой и развел руки в символическом объятии, не коснувшись при этом ни одной из них.

— Сестра Миррим обладает великим и необыкновенным даром внутреннего зрения, — сообщил он аудитории громким театральным шепотом. — Скажи, сестра, готова ли ты заглянуть за завесу и поведать собравшимся здесь, что ты увидела? — спросил проповедник и тут же поднял ладонь в упреждающем жесте. — Нет, погоди, не отвечай пока! Сначала должен я поведать, братья, о том, что видения Миррим порой содержат как добрые, так и зловещие предзнаменования. Грядут тяжкие времена, и я боюсь, что вероятнее всего худыми покажутся вам принесенные ею вести. С другой стороны, знания о зле могут иногда обернуться добром в пуках тех, кто не устрашится ими воспользоваться. А вы не устрашитесь, друзья?

Слушатели на трибунах в согласном хоре выразили свою готовность бестрепетно выслушать самые паршивые новости.

— Да будет так, — изрек брат Сай и наклонился к Миррим. — Посмотри же для нас, сестра, — негромко скомандовал он и отступил назад.

Миррим несколько секунд стояла на краю сцены, положив хрупкие и белые, как две голубки, кисти рук на плечи Малышки Саманты. Когда она наконец заговорила, взгляд ее сделался полностью отсутствующим.

— Беда идет издалека, — начала Миррим звучным, напевным голосом, — но расстояние для нее не преграда, а для вас — не защита. Я вижу, как она растет и крепнет, выбрасывая во все стороны свои черные побеги-щупальца, и как тянутся к пылающему сердцу мира ее ненасытные корни, дабы выпить его сияние и насытить необоримой силой свою мрачную сущность. Когда же достигнет Тьма своей цели, высосав все жизненные соки и оставив за собой только пепел и кости, но не утолив до конца своей жажды, взор ее неизбежно обратится на этот мир, беспечный и не подозревающий об уготованной ему участи. — Голос ее изменился, едва не срываясь на крик. — Ужель никто из вас не видит, как расправляют крылья кошмарные порождения Ночи?! Как пробуждается ото сна Бледный Властелин, их повелитель? Облик его ужасен, а сердце холоднее зимней стужи! Но где же герои? Где Сокрушитель Тверди, где Целительница Мечей? Увы, пока я их не вижу. Чу, что это? За Тенью вижу Тень, темнее первой и вдвойне страшнее! — Она запнулась и устало покачала головой. — Нет, не могу… не вижу более… — Панические нотки зазвучали в голосе женщины, в зеленых глазах заметался ужас. — Увы! Увы! Опять прозрело Око, чей взор испепеляет все живое и превращает в прах и головешки!

Сестра Миррим покачнулась, но Малышка Саманта вовремя схватила ее за руку и удержала от падения. Брат Сай двумя гигантскими прыжками преодолел разделяющую их дистанцию и поддержал ясновидящую за плечи.

С трибун послышался надтреснутый старческий голос:

— Я тоже их видел.

Голос принадлежал слепому. Он поднял голову, устремив в сторону подиума невидящий взгляд из-под морщинистых век.

— Что вы видели? — Брат Сай задал свой вопрос достаточно тихим голосом, но слова его словно взорвали напряженную тишину внутри купола.

— Крылатых черных тварей. — Слепой покрепче сжал рукоять трости. — Я не вижу с детства, но в последнее время стал замечать, как они проносятся перед глазами — сгустки мрака, еще более беспросветного, чем тот, которым я наказан. И еще… — Голос старика понизился до хриплого шепота: — Его я тоже видел!