Книга Две Элеоноры - Ирена Гарда

– Но у Норы есть алиби. Она последние два часа была со мной.

– Была с тобой… А где гарантия, что она не сделала этого раньше? У нее была веская причина свести со мной счеты!

– И какая же? – с подчеркнутым равнодушием поинтересовалась его невеста.

– Ну… я бы не хотел на этом заострять сейчас внимание. Достаточно, что о ней знаю я. И если бы у меня были доказательства, то я бы вызвал полицию, а так я просто увольняю Нору.

Услышав это, девушка очнулась от столбняка и протянула к Ричарду руки, словно моля о пощаде, но он уже отвернулся и, предложив руку невесте, пошел прочь.

Промолчавший всю эту ужасную сцену Джефри, наконец оторвался от забора и, сочувственно посмотрев на девушек, бросил словно невзначай:

– На войне как на войне, дружок. Давай-ка, я отведу Меченосца на конюшню.

Протянув руку, он слегка потрепал Нору по плечу, а потом, взяв у нее из рук повод, быстро повел коня, догоняя уходящую парочку. На месте недавней баталии остались сама виновница скандала, Флоранс и Мадлен.

Они долго молчали, три женщины, думающие каждая о своем. Наконец Мадлен сочувственно посмотрела на полностью деморализованную Нору.

– Ну и что ты собираешься делать дальше?

А что она еще может сделать, кроме того, как собрать свои шмотки и вернуться в Лондон?

– Не знаю… – протянула Нора, стараясь не показать вида, что готова разреветься.

– И уедешь отсюда побитой собакой? – Вопрос прозвучал ударом хлыста. Вот ведь ведьма, а не старуха!

– А что прикажете делать? – окрысилась она. – Я не знаю, как доказать свою невиновность. Я не знаю, кто это сделал! Я не знаю, что еще сказать!

И тут из ее глаз хлынули предательские слезы.

– Ну вот, а еще к лошадям полезла. С такой субтильностью только салфетки вышивать гладью! – В голосе железной леди было не больше сочувствия, чем в свистке паровоза.

– Но, леди… – подала голос Флоранс, решившая заступиться за Нору.

– А вам, барышня, я бы рекомендовала пойти на конюшню к моему истеричному племянничку, пока он не уволил вас за компанию. Так что давайте, с места в карьер, чтоб только копыта мелькали.

У Норы от удивления даже слезы просохли. Ничего себе лексикон у графини! Похоже, подобные чувства испытала и Флоранс, которая, пискнув «Созвонимся!», действительно почти побежала в сторону конюшен, где толпился народ.

– Черт меня побери, – пробормотала почтенная леди, – ну и денек! Стоит выпить чего-нибудь покрепче сока…

Она посмотрела на хлюпающую носом Нору и сокрушенно покачала головой. Ну и Дикки! Учудил, так учудил! Интересно, кто же все-таки разрезал стремя? На девицу не похоже – такой ступор, если он не настоящий, смогла бы изобразить разве что Сара Бернар…

Графиня Андриевская, протянув руку, взяла Нору за подбородок и твердо посмотрела девушке в лицо.

– Смотри на меня, – прозвучал сердитый приказ, – это правда, что ты не знаешь, кто это сделал?

– Да…

– Что? Я не поняла!

– Да! Я действительно не представляю себе, что могло случиться с этим проклятым стременем!

– Это хорошо… Тогда, раз уж у тебя появилось некоторое количество свободного времени, есть предложение сходить выпить по чашечке кофе с коньяком.

– Но мне надо забрать свои вещи!

– Ничего с ними не случится! Дик отвезет их назад в «Гринвуд», но ведь тебе в любом случае придется туда ехать за своими чемоданами. Голову даю на отсечение, что у тебя их минимум три!

– Ошибаетесь! – От одной мысли, что ее могут принять за банальную вертихвостку, у Норы пересохли слезы. – Но мне все же придется туда заехать. Да и попрощаться с ребятами не мешало бы! В конце концов, они не виноваты в том, что произошло…

– Да? А кто виноват?

– Я не знаю, но точно не Флоранс, Тим или Боб, потому что они любят Ричарда и ни за что не причинили бы вреда Меченосцу.

– М-да… «Блаженны верующие»… Впрочем, может, и вправду не они. Пойдем-ка, посидим, подумаем. Будем спасать твое честное имя, так сказать.

– Но… Я не понимаю…

– Что не понимаешь? Почему я решила тебе помочь?

– Да!

– Видишь ли, милочка, мне не нравится, когда огульно обвиняют кого-то. А потом, у меня давно уже вырос зуб на Элен. Да и Дикки тоже хорош! Подозреваю, что эту ночь он провел в твоей постели, вот его и корежит. Невестушки своей боится, дубина стоеросовая! Надеюсь, ты в него не влюбилась?

– Я?.. Нет, что вы! Да! Не знаю…

– Ну и ну! Да здесь все еще хуже, чем могло показаться с первого взгляда! Ладно, разберемся!.. Так мы идем пить коньяк?

– Да…

– Ну вот и славно. Заодно и поговорим. Надо же поймать мерзавца, что все это устроил. А то войдет во вкус…

Не сомневаясь, что Нора последует за ней, она пошла в сторону ипподромного кабачка, и девушке ничего не оставалось делать, как почти вприпрыжку бежать за решительной матроной. От всего произошедшего у нее голова шла кругом…

Зайдя в паб, они уселись за дальний столик, и Мадлен предложила, сосредоточенно заправляя сигарету в мундштук:

– Ну что, давай вспоминать все с самого-самого начала.

И Нора вдруг начала рассказывать ей о своей любви к Дику, с той самой минуты, как впервые увидела его на конюшне.

Они уже успели выпить по паре чашек кофе с коньяком (причем, коньяка там было больше, чем кофе), когда Нора закончила свое печальное повествование.

Мадлен слушала ее, не перебивая, только иногда фыркала, словно рассерженная кошка. Дождавшись, когда повествование наконец иссякнет, она откинулась на спинку стула и, выпустив изо рта колечко дыма, задумчиво процедила «м-да-а», погружаясь в раздумья.

Устав от затяжного молчания, Нора тихо кашлянула, привлекая к себе внимание. Графиня нехотя оторвалась от изучения деревянных балок на потолке и перевела на нее взгляд проницательных зеленых глаз:

– Ну, похоже, что это все-таки не твоя работа. Я имею в виду разрезанное стремя, – резюмировала она спокойно.

– А вы что, в этом сомневались? – потрясенно уставилась на нее Нора.

– У тебя были причины желать Дику неприятностей, – пожала плечами достойная дама. – Насколько я понимаю, тебе казалось, что ты влюбилась в него, а он манкировал твоими чувствами.

– Мне не казалось, я его действительно любила! И та сцена, которую вы только что видели, для меня – трагедия!

– Ну хорошо хоть «любила», а не «люблю». Милая моя девочка, это не любовь. Это мираж. Ты влюбилась в прекрасного принца на гнедом коне, элегантно преодолевающего любые препятствия, а не во вздорного подкаблучника, как оказалось на самом деле. Вот где главная трагедия, а не дурацкий инцидент со стременем. Но с этим мы тоже разберемся со временем. Ты говоришь, ларь был заперт, а ключ – у Дика?