Книга Ушкуйник - Юрий Корчевский

Наконец купцы договорились между собой. Половину забирал одноглазый Ахмед — тот, что первым намеревался купить весь лес, другую половину купил Ибрагим. Причём цена за лес, к удивлению и радости Мишки, подросла, и он получил сам-семь. Цена просто фантастическая для северных краёв. За такие деньги можно было под Хлыновым пару деревень купить — вместе с избами, холопами, живностью и землёю.

Деньги отсчитали тут же, при свидетелях — других купцах. Те несолоно хлебавши уныло пошли с причала восвояси. Лес договорились забрать с утра. За торгом Мишка и не заметил, как исчез Костя.

Ибрагим теребил Михаила за рукав.

— Что-то я тебя раньше не видел.

— Я в Сарай раньше не ходил.

— А ведь обратно пустым не пойдёшь? Э? — вкрадчиво спросил Ибрагим.

— Конечно, товары куплю.

— Я знаю, что на Руси спросом пользуется. Ты меня уважил, половину товара отдал. Ах, этот Ахмед! Сын грязной рабыни, подлый обманщик. Пойдём со мной, я покажу, что тебе нужно.

Мишка обернулся, ища взглядом Павла или Костю. Но Кости не было, а Павел кивнул — иди, мол. Как-то неуютно стало Мишке. На поясе калита висит, полна серебра — а ну как срежут в толчее?

Ибрагим как будто мысли его прочитал.

— Э, не переживай, у нас в Сарае воров нет. Как поймают кого — сразу руку отрубают прилюдно, на площади. Пойдём, уважаемый!

Ибрагим потащил его за рукав в город.

Пока шли, Мишка пытался запоминать дорогу, вертел головой. Перед каждой лавкой, которых здесь было, наверное, сотни, лежали рулоны тканей, ковры, стояла медная кованая посуда — блюда, кумганы. Ибрагим подвёл его к одной из лавок.

— Смотри и выбирай! Это лавка моего племянника. Клянусь Аллахом, он отдаст тебе товар по справедливой цене.

Ибрагим заглянул Михаилу в глаза.

— Ведь в следующий раз ты весь лес отдашь мне? Зачем нам Ахмед?

Лавка была полна коврами персидской работы. Толстые, яркие, с разноцветным орнаментом. Нога утопала в них чуть ли не по щиколотку. Что же, товар хороший, в Хлынове на ковры спрос неплохой. Мишка выбрал с десяток, отдал деньги.

— Не волнуйся, уважаемый, утром тебе всё доставят на судно. А теперь пойдём ко мне домой, угощу зелёным чаем с щербетом. Заодно посмотришь, где я живу. Иначе как ты меня найдёшь следующий раз, э?

За невзрачным глинобитным забором выше человеческого роста находился тенистый садик с бассейном в центре. Мишке хотелось посмотреть — плавают ли там золотые рыбки, — слышал от кого-то из купцов. Однако Ибрагим, не задерживаясь, провёл его в дом, усадил его, как почётного гостя, на подушку, подложил под спину и сбоку — под локоток, ещё подушек, хлопнул в ладоши. Сам уселся с важным видом.

Вбежала служанка.

— Почему долго? Неси угощение, видишь — я с гостем!

Не успела она исчезнуть, как из арочного проёма появились служанки — одна, вторая, третья… На подносах они несли свежие лепёшки, медный кумган, ломти сушёной дыни, халву и шербет. Ибрагим самолично налил в пиалы зелёный чай, оказывая гостю почёт.

Чай Мишке не понравился — трава-травою, не то что русский сбитень или квас. А вот халва и дыня пришлись по вкусу. Одно плохо — ноги затекали в непривычной сидячей позе. Нет чтобы как люди — на лавках сидеть. А то угощение на ковре, сам — на подушке. Неудобно!

Однако Михаил был уже достаточно опытен в деловых контактах, чтобы не выказывать недовольство. У каждого народа свои привычки, и их надо соблюдать. По поговорке «В чужой монастырь со своим уставом не ходят».

Напился Михаил безвкусного чаю, от души поел халвы да дыни. Пора и честь знать. Поднялся тяжело. Ибрагим пропел сладким голосом:

— Может, желаешь, чтобы мои девочки помогли тебе расслабиться после долгого и трудного пути? Увидишь сам, они большие умелицы в этом. А танцуют — засмотришься! Хочешь — из Бухары, хочешь — из Персии. А нравятся беленькие — у меня и русская есть!

Отказался Михаил — спешил на ушкуй. Купец проводил его до калитки в заборе, рядом с которой дожидался подросток.

— Проводишь уважаемого гостя до причала, Митяй!

Подросток склонился в поклоне, приложив руку к груди.

Мишка шёл медленно, с нескрываемым интересом разглядывая город. Узкие улицы не впечатляли — везде глухие стены глиняных заборов. Конечно, за ними, как и у Ибрагима, могут быть сады, бассейны, богатство и роскошь. Но найти нужный дом почти невозможно — заборы выглядят одинаково. Станешь на перекрёсток и не знаешь, куда идти. Однако подросток шёл по переулкам уверенно, и вскоре Мишка увидел причал и ушкуй.

— Слава богу, вернулся, живой! — запричитал Павел. — Дело-то уже к вечеру. Ушёл с басурманами — где тебя искать? Вот и Кости нет до сих пор.

— Вернётся и он! — Михаил почему-то был в этом уверен.

И правда, вскоре объявился Костя. И тоже не один — его привёл мальчишка.

— Хозяин, дай парню какую-нибудь монету. У меня нет ничего.

Михаил достал медный пул и отдал мальчишке.

— Веришь ли, забрёл в город, а выйти не могу: одни стены вокруг, и все они совершенно одинаковые. — Мишка засмеялся.

— Был я уже в городе, видел. Костя отвёл его в сторону:

— Охрана тут у них слабая, на силу ханского войска надеются. Зато я дворец самого хана видел. Ворота золотом сияют.

— А я вот не успел, — огорчился Михаил, — всё торговыми делами занят был.

— И как — смог чего-нибудь продать?

— Всё! И с прибылью.

— Мой тебе совет. Не покупай товаров на все деньги. Так, купи чего-нибудь, чтобы подозрений не вызвать. Всё едино скоро на меч возьмём. И заметь — без денег. Одно плохо — невольников у них полно. Если с собой брать — задержат нас, не дойдут до Вятки пешими. А на ладьи да ушкуи сажать — это ж сколько кораблей потребуется! А у нас и судов мало, и людей. Ладно, давай спать — устал я что-то.

— И вправду, тяжёлый день сегодня выдался, — согласился Михаил.

Все улеглись спать, а рано утром были разбужены криком муэдзинов, призывающих правоверных на утренний намаз.

Вскоре к ушкую подошли Ахмед и Ибрагим с толпою рабов. Невольники выгрузили брёвна с ушкуя и унесли их в город. Затем, ведомые вчерашним подростком, пришли слуги и принесли ковры, купленные вчера. Раскатали корабельщики персидские изделия и ахнули:

— Красота-то какая!

А Костя снова исчез. Ну что же, его воинское дело такое. Вернулся он лишь под вечер, когда стемнело, да ещё человека с собой привёл, и, похоже, раба: одежда — сплошь рванье старое, в ухе — серьга.

Отвёл Костя Михаила в сторонку.

— Мы можем его укрыть? Тот обвёл глазами судно:

— Разве что под палубу, на носу.

— Хорошо. Ты все свои дела завершил?