Книга Если нам судьба… - Лилия Лукина

Ну вот и пасьянс сложился. Андрей Васильевич Васильев — личность в баратовском милицейском мире легендарная. Мужик, который все с самых низов прошел и все видел. В него и стреляли, и резали его, и бандитов он один на один брал, о нем можно часами рассказывать. Кем же он в 84-м был? Начальником УНТУ или уже заместителем начальника областного управления? Да какая разница. Зато понятно, почему с матвеевским делом такие чудеса стали происходить.

— Тут менты понаехали, стали во дворе расспрашивать, кто что видел, а один в учительскую зашел и Пашке: «Что, сопляк, не жилось тебе спокойно, приключений захотелось?». А Лидка что-то тихо менту сказала, так тот аж в лице изменился. Помолчал и вежливо так: «Простите, а как вас по имени-отчеству? Ах, Лидия Сергеевна. Конечно-конечно, мы подождем. Вы разрешите, я пока с Павликом побеседую. Ну, нет так нет». И на стул уселся.

— Я-то во дворе школьном был, все как есть видел, — это снова Степан заговорил. — «Скорая» приехала, да врачи потоптались рядом с Васькой и только руками развели: «Не довезем, — говорят, — У него полая вена задета, он по дороге кровью изойдет. Не жилец мужик!», а тут и черная «Волга» подъехала, и из нее седой мужик в форме вылез, и не сказать, чтобы по виду какой-то особенный. Менты перед ним вытянулись, аж дышать забыли. Он с ними о чем-то тихо поговорил. К Ваське подошел — тот и не дышал почти, только пена кровавая на губах пузырилась — покачал головой и врачам говорит: «Все равно везите, это твари живучие, может, и повезет ему», а сам в школу пошел.

— Зашел он в учительскую, тут мент подскочил, как подбросили его. А Лидка к нему — «Дядя Андрей!», и плачет. Он по голове ее погладил, совсем ты, говорит, нас с тетей Ларисой забыла. На близнят посмотрел и Лидке: «Я с отцом твоим покойным с детства дружил, за одной партой сидел, голубей вместе гоняли, что же ты со своей бедой ко мне не обратилась?». А она улыбнулась ему сквозь слезы: «Какая же это беда? Это мое счастье» — и Пашку к нему подводит. Мужик-то Пашку за подбородок взял, в глаза ему посмотрел и говорит: «Крепись, парень, я тебя в обиду не дам». И менту, мол, делать нам здесь больше нечего. Сели они все вместе в машину и уехали. Больше я Пашку и не видела никогда, — горько сказала Нюрка.

— А вечером во дворе только и разговору было, что Ваську убили, потому как он действительно по дороге в больницу помер. Клавку все, как есть, осуждали — ведь сама, по дури своей бабьей, такого мужика потеряла. Она, конечно, напилась, ревела в голос, Пашку проклинала. А потом говорит: «Я этой Лидке, стерве, — а та к этому времени уже домой вернулась, одна, без близнят, ее на машине прямо к подъезду подвезли, — все окна перебью, мне терять уже нечего. Все равно пенсии на Пашку мне не видать, так хоть душу отведу», — вспоминал Степан.

— Участковым у нас в то время Данилов был, — это Петька, до того мирно спавший, проснулся и решил тоже поучаствовать в разговоре. — Мужик серьезный, но с пониманием, не брезговал с нами иногда по праздникам стаканчик принять. А тут прибежал, красный весь, аж искры из глаз летят. Услышал Клавкины крики и как заорет: «Я вас собственными руками передушу. Я из-за вас чуть погоны не потерял. Чтоб вы рядом с этими людьми не то что ходить, дышать боялись. А тебя, — это он Клавке, — я за притоносодержание упеку, если не успокоишься».

— Как же так получилось, Аннушка, что вы Павла Андреевича больше не видели, вы, что же, на суд не ходили? — поинтересовался Владимир Сергеевич.

— А не пустили туда никого, за закрытыми дверями называется, — похвалился своей осведомленностью Степан. — Клавка ходила, ну и Лидка, конечно. Клавка, как оттуда вернулась, рассказывала, что вопросы дурацкие задавали, Ваську ругали. А главное, как приговор объявили, что четыре года, так Лидка к Пашке подошла, обняла его, целует и говорит: «Мы будем ждать тебя, Павлик. Помни, что нам без тебя очень плохо. Ты нас там не забывай, а я тебя навещать буду». А в сторону матери Пашка и не посмотрел ни разу. Сама Лидка где-то через месяц со двора съехала. Подъехала машина, солдатики какие-то вещи погрузили, и все. И близняшки больше здесь не появлялись.

— А проклятие Пашкино сильным оказалось, — добавила Нюрка. — Потому как после того случая все у Клавки наперекосяк пошло, и болеть она сильно начала. А как за трезвость бороться начали, и пришлось людям невесть чего пить, так и отравилась она насмерть. Другие-то оклемались, а она — нет.

Ну все, решила я, дальше можно не слушать, пора делом заниматься. И я набрала номер Николая, по идее, хоть и суббота сегодня, он должен быть на работе:

— Мыкола, це ты? А цеж я, я така затуркана, така затуркана, — это было наше обычное приветствие по телефону. — Прошу, в смысле умоляю, проверь по справке, где сейчас живет Печерская Лидия Сергеевна, где-то 55-го или 56-го года рождения, до 84-го года жила по Дорожной улице, 24. На всякий случай, у нее дети Александр и Алексей. Как узнаешь, перезвони мне на сотовый. Целую, Муся!

Ну, вот и все, Павел Андреевич, всего делов-то. Не захотели мне помочь, так я и сама справилась. Правильно, что я со списком, который в архиве составила, связываться не стала, не было в нем никаких Печерских. Сейчас мне Коля перезвонит, съезжу я по их новому адресу, все проверю, и можно перед клиентом отчитываться. Мать, как я поняла, живет вместе с Матвеем в его загородном доме, а вот парни вполне могут быть в городе.

Я лениво курила в ожидании Колькиного звонка, не особенно прислушиваясь к тому, о чем говорили в «Красном уголке» — вряд ли там могло обнаружиться что-то новое. Волновал меня только Чаров. Если мне сейчас придется срочно уезжать, то он останется здесь один, а это нежелательно. Я его в это дело втравила, значит, нужно проследить, чтобы он отсюда убрался живым и здоровым. Оставлять его без присмотра я не хотела.

Наконец, Артист, как будто почувствовав, что я начинаю злиться, стал прощаться, клятвенно заверяя своих новых друзей, что обязательно придет снова и даже не один раз. Слава Богу, одной заботой меньше. Проследив за нетвердой походкой Владимира Сергеевича и убедившись, что он на верном пути домой, я поехала в «Бистро», чтобы чего-нибудь перехватить. Егоров позвонил, когда я уже допивала кофе.

— Слышь, подруга, у тебя в следующий раз задания попроще не найдется, ну, там, иголку в стоге сена найти или жар-птицу поймать?

— Мыкола, не нарывайся на комплимент, ты же у нас специалист по невозможному. Ты главное скажи, нашел или нет. А то ты что-то долго разбегаешься, прыгай, наконец.

— Да нашел, нашел. Записывай. По указанному тобой адресу в квартире 26 проживали Печерская Людмила Алексеевна, 1930 года рождения, и Печерская Лидия Сергеевна, 1955-го года рождения, обе родились в Баратове. А вот Печерские Александр и Алексей, оба Александровичи, родились 20 августа 1974 года в Москве. Записала?

— Николенька, ты помнишь, что я насчет коньяка намекала?

— Помню, помню. И мысль сия премного меня согревает, — охотно отозвался Егоров.

— Ну, так остынь. Если ты не перестанешь дурить мне голову, то не получишь ни капли. Их место рождения сейчас уже никакого значения не имеет. Ты мне адрес скажи, где они сейчас обитают.