Книга Мадемуазель Судьба - Юлия Климова

– Оксаночка, а это я, – робко произнес он, наткнувшись на недовольное выражение лица бывшей жены. Икота сразу прошла. – Гвоздичка тебе, нюхай на здоровье.

– Я не желаю тебя видеть, – зашипела она в ответ. – Зачем притащился?

– Оксаночка, я бы ни за что без твоего дозволения не посмел, но дело архиважное.

– Какое?

– Архиважное.

– Пошел вон.

Злясь на бывшего мужа, Оксана нервно поглядывала на дверь квартиры Федора – не дай бог увидит этого «жалкого, несуразного человека» рядом с ней и разочаруется. Он наверняка посчитает ее идиоткой – нормальная женщина за такого бы не вышла. И как ее только угораздило! Погналась за длинным рублем и вляпалась по самые уши.

– Оксаночка, прошу, дай возможность объяснить мой непозволительно наглый поступок. Я бы не стал тебя тревожить, но обстоятельства… – В этот момент Иннокентий Петрович почувствовал острое желание посетить туалет. Минералка, заскучав в организме, потребовала немедленного выхода на свободу. – Мне бы в квартиру зайти…

Оксана почти сдалась – зачем шуметь в коридоре, рискуя привлечь внимание Федора? Но Кепочкин казался ей совершеннейшим занудой, которого вряд ли потом будет легко выставить за дверь.

– Разговор закончен, – резко бросила она, убивая профессора взглядом.

– Я гостинцы принес, – предъявляя свой единственный аргумент, пробубнил Иннокентий Петрович. – Ликер твой любимый.

– Большое спасибо, – принимая пакет, ответила Оксана. Брезговать бутылкой хорошего алкоголя не стоило, – но на этой прекрасной ноте мы и попрощаемся.

– Мне необходимо в туалет. Пардон за столь драматичную откровенность, но терпеть уже нет мочи. – Иннокентий Петрович стал переминаться с ноги на ногу. Он надеялся, что видоизмененная минералка, расплескавшись по стенкам мочевого пузыря, перестанет так настойчиво напоминать о себе. – А уж потом я тебе все объясню.

– Ты охренел, что ли? – с изумлением выдала бывшая супруга. – Кажется, ты перепутал мою квартиру с общественным туалетом.

– Но…

Дверь перед носом Иннокентия Петровича захлопнулась. Гвоздика в руке дрогнула.

– Оксаночка, а как же тетрадочка? – проговорил он в замочную скважину. – Мне бы в туалет и тетрадочку…

На секунду дверь приоткрылась.

– Справь нужду в лифте, – бросив на пол нечто розовое, зло ответила Оксана.

– Но как же можно в лифте! – воскликнул Кепочкин, с тоской глядя на кусок земляничного глицеринового мыла. Все та же природная интеллигентность не позволяла Иннокентию Петровичу упасть так низко.

Мелкими перебежками несчастный профессор добрался до соседней квартиры. Попросив у Господа совсем немного – сносный толчок, Кепочкин несколько раз нажал на кнопку звонка. Увидев широкоплечего лысого мужчину с хмурым выражением лица, Иннокентий Петрович отступил назад.

– В чем дело? – спросил Федор, глядя на пухлое, испуганное создание. – Какими судьбами?

– Писать, – только и смог вымолвить Кепочкин.

– Проходи.

Пока гость проводил время в туалете, Федор, не торопясь, резал лук. На сковородке шипела картошка, распространяя по кухне умопомрачительный аромат.

– До чего же я вам благодарен, вы бы только знали, – пятясь к выходу, затараторил профессор. – Вы добрый, отзывчивый человек.

– Ты кто такой?

– Вы ничего не подумайте, я не вор и не разбойник, жил здесь раньше, зашел к жене по делу, а она вот не пустила.

Федор хмыкнул – бедный мужик, так жены боится, что чуть не описался.

– Что-то я раньше тебя здесь не видел.

– Так я всего четыре месяца был женат, развелись вот потом… Разные взгляды на жизнь, ничего не поделаешь. – Иннокентий Петрович развел руками. – Так я пойду?

– А женат на ком был?

– На Оксаночке.

– Дверь закрой и иди сюда.

Представить, что это чудо природы некогда являлось мужем Оксаны, Федор мог с очень большим трудом. Его разобрало любопытство и желание познакомиться с человеком, сумевшим полюбить, в общем-то, примитивную женщину.

– Это как же тебя угораздило? – спросил он, отправляя лук к картошке.

– Сам не знаю, – присаживаясь на край табуретки, ответил Кепочкин. – Она женщина хорошая, только немного неуважительная, и восприятие жизни несколько странное.

Федор захохотал громко и беззлобно.

– Восприятие жизни, – повторил он, успокаиваясь.

– Вы, извините, почему смеетесь?

– Не обращай внимания, сейчас будем картошку есть. Значит, не пустила тебя?

– Нет, не в настроении она. Сердится. А разве бы я стал докучать без повода… Только вынужденная необходимость заставила меня приехать. А вы с Оксаночкой в хороших отношениях?

– Пока да.

– У меня есть маленькая просьба. Не сочтите за труд…

– Выкладывай.

Вновь появившаяся надежда придала Иннокентию Петровичу смелости, он выпрямился, прекратил нервно озираться и даже съел дольку картошки с тарелки.

– У Оксаночки осталась моя тетрадка, там записи и расчеты… Я, знаете ли, посвятил свою жизнь астрономии. Вы любите смотреть на небо? Нет? Странно. Вы обязательно как-нибудь ночью посмотрите на небо, – горячо сказал Кепочкин, – там будет много звезд, и если одна из них упадет, загадайте желание, обещаю – исполнится. Банально, конечно, но я проверял. Так о чем это я… У Оксаночки моя тетрадка, не знаю, как я ее мог забыть… Сейчас студенты сдают экзамены, и голова забита не пойми чем. Вы не могли бы сделать мне одолжение… Только если вам это удобно…

– Забрать, что ли?

– Да! Она в шкафу в коридоре, где-то на верхних полках. Я бы и сам еще раз пришел, но не хочется огорчать Оксаночку.

Выдавив на тарелку жирную гусеницу кетчупа, Федор потер лоб и кивнул – комичнее ситуации он себе представить не мог. Копаться в пыльном шкафу временной любовницы он вовсе не хотел, но выставить за дверь столь безобидное создание рука просто не поднималась.

– А вы, извините за любопытство, – слегка краснея, начал Кепочкин, – где работаете, случайно не наукой занимаетесь?

– Случайно нет. Безработный.

– Да вы что! Беда-то какая! Я могу помочь.

Иннокентий Петрович забавлял Федора все больше и больше.

– Буду очень признателен, если вас это, конечно, не затруднит, – подражая манере Кепочкина, сдерживая очередную усмешку, ответил он.

– Нет, что вы, никаких затруднений, – с аппетитом поглощая поджаристую картошку, ответил профессор. – В свое время я пристроил к академику Скобцеву племянника Елизаветы Васильевны, это дворничиха, так молодой человек уже пишет диссертацию, хотя до того занимался коммерцией. Признаться, я горжусь сим фактом. Наука ждет умных и целеустремленных…