Книга Симфония тьмы - Чингиз Абдуллаев

– Надеюсь, вы справитесь, – сказала она и, неоглядываясь, вышла из комнаты.

Дронго сел к компьютеру. Ввел первое имя. Барбара Уэлш.Вышел на компьютерную сеть Си-эн-эн. Через несколько секунд получил информациюи начал ее быстро читать. Она не обманула. Барбара действительно былажурналисткой, работала в некоторых газетах, четыре года в телевизионнойкомпании. Последний год – секретарем Джорджа Осинского.

Он ввел второе имя. Песах Якобсон. Компьютер выдалинформацию об отсутствии вхождений поискового контакта. Дронго удовлетвореннокивнул и сделал запрос в Фонд. Компьютер сообщил, что информация закрыта. Он нестал настаивать и ввел другое имя – Рамеш Асанти. Компьютер снова выдал информациюоб отсутствии вхождений поискового контакта. И новый запрос в Фонд опять ничегоне принес. Информация была закрытой.

Дронго ввел имя Джорджа Осинского и почти сразу получилнужную информацию. Долго читал, потом дал команду сделать для него перепечатку.Когда закончил работать лазерный принтер, он взял листок бумаги и сунул вкарман. Потом подумал немного и вдруг, неожиданно даже для самого себя, ввелимя Кэтрин Муленже. Получил ответ и снова дал команду сделать ему перепечатку.После того как у него в руках была и вторая бумага, он, достав первую, начал ихсравнивать, после чего удовлетворенно кивнул головой.

У обеих знаменитостей были странные биографии. Доопределенного момента и Джордж Осинский, и Кэтрин Муленже были обычныминеудачниками, не умевшими добиться хотя бы малейшего успеха. Но с какого-томомента, словно по взмаху волшебной палочки, все изменилось. К ним приходитшумный успех, их признают коллеги, специалисты, зрители, читатели, критики. Наэто совпадение Дронго сразу обратил внимание. Он выписал примерную дату, скоторой начались успехи мистера Осинского. Пять лет назад. Кажется, тогда они ипознакомились с мистером Якобсоном. Какое интересное совпадение! Может, уфранцузской писательницы, тоже вдруг неожиданно заявившей о себе, точно так жерядом несколько лет назад появился свой Песах Якобсон?

Теперь нужна была информация другого характера. Он сновазастучал по клавишам, попросив предоставить ему информацию о Фонде развитиянезависимых демократий. На этот раз ответ компьютера был очень обстоятельным ибольшим. Дронго снова ввел команду сделать перепечатку и подождал, покакомпьютер выдаст всю информацию. Информации было много. Здесь особо обращалосьвнимание на то, что Фонд уже помог многим странам, вкладывая огромные деньги вобразование, культуру, медицину. ЮНЕСКО трижды выражало благодарность Фонду заего гуманитарную деятельность.

И только в самом конце он сделал запрос в Бразилию, попросивотпечатать для него первую страницу той самой газеты, которую держал в рукахЯкобсон, показывая ему на тюремную камеру Шварцмана и плакат Осинского настене. Дронго запомнил название местной газеты, номер и дату ее выпуска.

Он терпеливо ждал ответа. И ответ пришел. Не веря своимглазам, Дронго дал команду выдать ему этот первый лист. На нем не было никакогоизображения тюремной камеры Шварцмана! На нем не было плаката с портретомОсинского! Лишь в правом углу газетного листа было короткое сообщение о побегеШварцмана. Якобсон говорил ему неправду. И показывал явно не настоящую газету.Дронго и эту бумагу положил в карман. Теперь он знал, о чем будет говорить.

Только после этого он дал команду компьютеру стеретьинформацию, которую он запрашивал. И вышел из комнаты. Поднимаясь в лифте, ондумал только об одном: почему Якобсон обманул его, показав фальшивую газету?

Глава 12

В этот день по всем вечерним информационным программамсообщили о начале президентской кампании в Соединенных Штатах. И если удемократов уже был единственно приемлемый кандидат партии – президент БиллКлинтон, то республиканской партии предстоял выбор сразу из несколькихкандидатов, среди которых нужно было назвать достойного.

Все сообщения начинались с того, что безусловным фаворитомсчитался лидер республиканского большинства в сенате Доул, которого чаще другихи показывали в информационных блоках всех программ. Сенатор, которому шел ужесемьдесят второй год, решился бросить вызов молодому Клинтону, годившемуся емупо возрасту в сыновья, и начать предвыборную гонку в своей партии, надеясьпобедить на первичных выборах. По всем каналам транслировалось самоуверенноевысказывание Доула, заявившего о том, что претендентом может быть толькопобедитель первичных выборов в штате Нью-Гэмпшир, с которого начиналосьвыдвижение кандидатов на республиканский съезд.

Дронго сидел перед телевизором, думая о полученнойинформации. Ее было слишком много, и нужно было разобрать все факты, отобравнеобходимые и выстроив их в какую-то последовательную систему. По глубокомуубеждению самого Дронго, компьютеры помогали аналитикам, выдавая нужнуюинформацию, обрабатывая необходимые факты, но не могли заменить самогоаналитика. И не потому, что уступали ему в каких-то параметрах. У компьютеровотсутствовала интуиция, знание человеческой психологии, умение понимать мотивы человеческихпоступков. Они были безупречно логичны и потому односторонне ущербны, так какчеловеческое поведение явно не укладывалось в подобные жесткие схемы, будучииррациональным, зачастую даже лишенным очевидной мотивации.

Именно поэтому он сидел перед телевизором, почти не видя,что происходит на экране. Он анализировал полученную информацию, пытаясь найтирациональные зерна иррационального поведения людей.

На ужин он спустился в ресторан первого этажа, немногоопоздав. Осинский, Якобсон, Барбара уже сидели за столом. Дронго, извинившись,занял четвертое место. Осинский оживленно комментировал высказывания Доула,уверенный в его победе. Якобсон иногда вставлял редкие слова. Барбара и Дронгопочти все время молчали. После ужина, когда принесли кофе, Осинскому сообщили,что приехала сама Кэтрин Муленже, и он, извинившись, ушел вместе с Барбаройприветствовать гостью. Французская гостья была звездой первой величины и, послухам, ближайшим другом самого президента Франции.

Осинский принимал ее в своем номере, и поэтому Дронгоостался с Якобсоном на десерт. Причем Дронго попросил заменить ему кофе ипринести традиционный чай.

– Она действительно такой хороший прозаик? –спросил Дронго, когда они остались вдвоем с Якобсоном.

– Да, – ответил Якобсон, – я думаю, она непросто литератор, она символ поколения. У нее очень интересный стиль.

– Я бы хотел что-нибудь почитать, –заинтересовался Дронго, – надеюсь, ее переводили на английский?

– Ее переводили даже на русский, – ответилЯкобсон, – думаю, завтра я смогу достать вам несколько ее книг. Онасвоеобразный, но интересный писатель.

– Спасибо. Когда будет третье представление оперымаэстро Осинского?

– Уже завтра, – вздохнул Якобсон, – нам нужновсе предусмотреть. Меня очень беспокоит этот Шварцман. Вдруг он спрячется средизрителей и выстрелит в Джорджа? Вы представляете, какая будет трагедия?