Книга Остров победы - Сергей Донской

Выговорившись, наркоман впадает в состояние задумчивой рассеянности, грызя ногти, почесываясь или механически шмыгая носом. В таком возвышенном состоянии он способен курить сигарету с горящего конца, вяло удивляясь неприятным ощущениям. Зрачки у него необычайно узкие, они теряют способность расширяться в темноте, поэтому в сумерках наркомана одолевает куриная слепота. Ему это до лампочки. Все равно видит вокруг то, что навязывает ему воспаленное воображение, а не то, что есть на самом деле. Сидит нахохлившись или валяется, бессмысленно пялясь в потолок. Муляж человека, чучело. Дурно пахнущее недоразумение. Сказано же: отброс общества.

Зато во время отходняка, для которого придумали благозвучный термин «абстиненция», наркоман беспокоен, деятелен и лихорадочно возбужден. Он напряжен до предела, тронешь за плечо – подпрыгнет, заорет, шарахнется в сторону. Все его куцые мыслишки сосредоточены на одной цели: «Где достать дозу?.. где достать?.. где?» Правда, бывают исключения, и тогда ход мыслей наркомана несколько иной: «Как раздобыть дозу?.. раздобыть дозу… дозу…»

В поисках героина он готов идти куда попало, закрыть свой дом, а вернувшись, не найти ключа и в сотый раз опять начать сначала поиски дозы, пока не меркнет свет, пока горит свеча… свеча, над пламенем которой так хочется подержать ложку с пузырящимся ширевом. Если предчувствующий ломку наркоман еще не обменял свой мобильник на миллиграммы живительного порошка, то он непременно станет тыкать трясущимися пальцами в кнопочки, обзванивая своих товарищей по несчастью: «Ну, как там? Не гони. Мне нужно. Край, понял? Так я подъеду?»

Перехватывай такого типа на полпути, заводи в укромный уголок, шурши перед его носом денежными купюрами и задавай любые интересующие тебя вопросы – он ответит. Да что там ответит – мать родную продаст, была бы подходящая цена назначена. А если цена не устроит, то отца предложит для полного комплекта, или невесту, или родину. Потому что нет существа более подлого и лживого, чем наркоман. И если бы президент вдруг спросил Скифа, какие он, Скиф, видит пути повышения пресловутого ВВП, то ответ последовал бы незамедлительно. Отнять от общего количества россиян число подсевших на иглу, а потом уж делить национальное достояние. На число оставшихся. Тех, кто этот самый валовой продукт производил, производит или станет производить, вместо того чтобы паразитировать за их счет.

Это мнение, как и многие другие, Скифу приходилось держать при себе. Может быть, именно по этой причине его губы оставались плотно сжатыми, пока он собирался на вечернюю прогулку. А может быть, настроение у него упало по той простой причине, что он вспомнил об отсутствии табельного оружия. От спецназовца ФСБ в этой жизни зависело не так уж много, но то, что от него зависело, он делал. А с пистолетом в руке это получалось намного эффективней, чем без оружия.

* * *

В свежей белой рубахе (ношеная была тщательно постирана и вывешена сушиться на балконе), в немнущихся черных брюках (не хватало еще возиться с утюгом!) и в легких кожаных мокасинах (туфли со шнурками Скиф органически не переносил) он шагал по городу, выискивая наметанным глазом публику, могущую представлять для него интерес.

Центральная часть Астрахани осталась позади, вместе с ее многочисленными памятниками вождям революции и их жертвам. Откровенно гипсовые и крашенные под бронзу, они производили удручающее впечатление. Как и принарядившиеся церквушки, соседствующие с дешевыми забегаловками. Названия улиц тоже свидетельствовали о сумбуре, царящем в головах градоначальников. Пройдясь по улице цареубийцы Желябова, можно было запросто очутиться в скверике невинно убиенного императора Александра Второго, а Литейных проспектов насчитывалось столько, что впору заблудиться.

Скиф остановил выбор на улочке Ширянова, поскольку название показалось ему символическим. Шприцы на тротуаре не валялись, но зато тут имелось открытое кафе, расположенное поблизости от студенческого общежития. Подходящее местечко для рекогносцировки. Какой уважающий себя студент нынче не пыхает «травкой» или не забрасывается «колесами»? А уж от этих полуневинных забав рукой подать до героиновых полетов во сне и наяву.

Несмотря на сгустившуюся темноту, которая, как известно, друг молодежи, кафе почти пустовало. Лишь несколько парней прихлебывали пиво прямо из бутылок, да пара девчонок чинно смачивала губы остывшим кофе, надеясь, что у кого-то возникнет идея угостить их чем-нибудь покрепче.

Осторожно разместившись на кукольном пластмассовом креслице за таким же кукольным столом, Скиф закурил. Звучала ямайская музыка в отечественном исполнении, заманчиво пахло грилем. Агрегат, вращавший желто-коричневые куриные тушки, работал безостановочно, как вечный двигатель. Пристроившийся подле гриля детина ковырялся в носу с аналогичной неутомимостью. Примечательно, что задействована была исключительно его правая ноздря. Должно быть, там успело образоваться что-то вроде винтовой нарезки.

Подошедший к столику официант был молод, прыщав и напорист. Не сумев навязать Скифу водку, он принялся перечислять имеющиеся в ассортименте вина и заметно огорчился, услышав пожелание угоститься холодным пивом.

– А курочку? – с надеждой осведомился он.

Скиф решительно отверг и это предложение. Гурманом он не был. Живя дома, питался чем попало, хотя, конечно, если имелся выбор между домашними пельменями и магазинными, то отдавал предпочтение штучным, так сказать, изделиям. Однако, вырываясь за границы привычного бытия, было глупо не попробовать пару-тройку новых блюд. Поскольку в командировки Скиф ездил, как правило, один, то и питался он в гордом одиночестве, потакая своим капризам. Правда, хорошенько подзакусить было особенно приятно после успешно выполненного задания, когда знатный ужин служил своеобразной наградой за настойчивость и смелость, но в данном случае привередничать не приходилось. Испытаний на прочность не предвиделось даже в отдаленной перспективе, не говоря уже о ближайших часах.

– Я бы предпочел что-нибудь водоплавающее, – честно признался Скиф.

– Уток нет, – заскучал официант.

– Разве в Волге больше некому плавать?

– А! – К официанту возвратилась прежняя оживленность. – Вы о рыбе?

– О ней, – кивнул Скиф. – Где-где, а в Астрахани ее должно быть навалом. Я бы съел ухи.

– Организуем. С пельменями?

– Никогда не слышал про уху с пельменями.

– А слышать и не надо, – улыбнулся официант, – надо пробовать. Уха из судака, а пельмени начинены фаршем из филе осетра. Пальчики оближете.

– Но салфетки все равно не помешают, – предупредил Скиф, кивая на пустой пластмассовый стаканчик.

– Сделаем. Второе будете?

– А пельмени разве подаются не на второе?

– Они плавают в ухе, – пояснил официант голосом доброго волшебника. – А потом предлагаю угоститься семгой в хрустящей картофельной корочке. Наш повар их готовит бесподобно. За уши не оттащишь.

– Повара? – ухмыльнулся Скиф.

– И его тоже.