Книга Повеса с ледяным сердцем - Маргерит Кэй

Генриетта отрывисто дышала. Взглянув на Рейфа, с удивлением заметила, что он тоже дышит неровно. Его щеки раскраснелись, глаза потемнели, точно небо во время ночной грозы, хмурые брови изогнулись, гладкие волосы растрепались. Генриетта недоумевала. Неужели она тому причиной? Он столь же соблазнителен, как и его поцелуй, не менее опасен, чем его репутация. Однако не давал себе воли, не терял самообладания, хотя, похоже, был близок к тому, чтобы переступить грань. Подобная мысль лишь еще больше подогревала волнение.

Ее губы покалывало. Соски пульсировали. Внизу живота стало жарко. Никогда раньше Генриетта так себя не чувствовала. Даже не предполагала, что так бывает. Непреодолимое желание, жгучая страсть.

Она поднесла руку к горлу, чувствуя, как участился пульс. Она с широко раскрытыми глазами смотрела, когда Рейф оттолкнул стол и поднял ее на ноги. Дверь распахнулась, испуганный крик служанки заставил Генриетту отстраниться от него. Рейф поправил шейный платок, будто ничего не случилось, небрежно кивнул удивленной служанке и вывел Генриетту.

Она машинально последовала за ним, подумала, что Рейф снова будет целовать ее. Вместо этого он взял ее пальто с кресла, набросил ей на плечи и низко натянул ей на голову шляпу.

Рейф оказался прав, угадав в ней страстную натуру. Ничего проще, приятнее и желаннее — овладеть ею прямо сейчас, но, черт подери, он этого не сделает. Ни за что.

— Думаю, неразумно оставаться взаперти. Наше поведение тому доказательство. Лучше подышать свежим воздухом, — решительно сказал Рейф, приподнял подбородок Генриетты, чтобы завязать тесемки шляпки в узел.

На ее губы он старался не смотреть, сосредоточив все внимание на ее неприглядной шляпке, надеясь, что его уже неподвластное возбужденное мужское достоинство успокоится.

— Генриетта, это всего лишь поцелуй, — резко заметил Рейф. — Один из первых в вашей жизни. Когда вы отведаете их несколько, а я в этом не сомневаюсь, думаю, вы, как и все другие барышни, пресытитесь ими. — Рейф взял свою шляпу. — А теперь скажите, есть ли у вас настроение осмотреть достопримечательности Лондона?

— А вы не боитесь встретить какого-нибудь знакомого? — спросила Генриетта, когда они прошли через передний двор «Мыши и полевки» и оказались на оживленной главной улице.

Рейф потянул ее за рукав пальто в сторону от тяжелых колес молоковоза, чуть не обдавших ее грязью.

— Лондон — большой город. Думаю, нам легко удастся затеряться. Мы ведь не собираемся посещать излюбленных светом мест. Не угодно ли вам побывать в местах, посещаемых народом? — Спросив об этом, Рейф подумал, не сошел ли он с ума, ибо всеми силами избегал достопримечательностей, которые Генриетта непременно сочтет достойными своего внимания. Зато так они смешаются с городским людом.

— Конечно, угодно, правда, сомневаюсь, что они интересны вам, — откровенно ответила Генриетта.

И как обычно, ее ответ заставил его действовать вопреки своим привычкам.

— Будет полезно взглянуть на столицу вашими глазами, — сказал Рейф.

— Хотите сказать, посмеяться надо мной?

— Нет. — Он приподнял голову Генриетты за подбородок, чтобы лучше разглядеть ее лицо, которое скрывала тень ужасной шляпки. — Возможно, я найду ваши взгляды забавными, ибо они отличаются оригинальностью, но я никогда не смеюсь и не издеваюсь над вами.

— Я это знаю. По крайней мере чувствую.

Рейф сдержал улыбку.

— Замечательно, теперь мы понимаем друг друга. Вы готовы отдать себя в мои руки?

Генриетта кивнула:

— Да, благодарю вас. Мне бы этого хотелось.

Здесь, на оживленной улице под серым небом, которое заволок темный дым, она поняла, что Рейф оказался прав, настояв на том, чтобы покинуть тесную спальню. Ей действительно надо было подышать воздухом, хотя пыльный лондонский воздух с резким запахом вряд ли можно было назвать свежим.

Они сели в экипаж и поехали к центру города по Треднидл-стрит мимо колонн Банка Англии. Вышли на улице Чипсайд, поскольку Генриетта пожаловалась, что ничего не видит через маленькое запыленное окошко. Они пошли пешком, для Рейфа это было в новинку. Генриетта легко и весело шагала рядом с ним, громко восторгаясь зданиями, афишами, уличными торговцами, продававшими свои товары на каждом углу. Она не обращала внимания на опасности, исходившие от колес экипажей, конских копыт и карманных воришек. Несколько раз ему пришлось увести ее в сторону от противных луж, пока она с восторгом разглядывала архитектурные достопримечательности. В конце концов он крепко взял ее за руку и притянул к себе, чтобы она не оказалась на пути какого-нибудь экипажа.

Рейфу было приятно прогуливаться с ней, когда она шла так близко. Ему нравилось, что она осыпает его вопросами, нисколько не сомневаясь в том, что он сможет ответить на них. Ему импонировало, что она не сомневается в нем, в его защите, хотя она не боялась опасностей. Генриетта останавливалась у каждого магазина и заглядывалась на витрины. Торговцы мануфактурными товарами, кондитеры, серебряных дел мастера, изготовители печатей — ее интересовало все, приводили в восторг металлические перья, чернильницы, бумага горячей прессовки, вереница лент, обрезки тканей и крючки для пуговиц.

У собора Святого Павла сновали нищие, уличные торговцы, мелкие воришки и памфлетисты, борясь за место под солнцем. Заметив грязного уличного мальчишку, чья вшивая собака робко пыталась танцевать на задних лапах, Генриетта полезла в карман своего платья за кошельком.

— Бога ради, перестаньте, — торопливо приказал Рейф, когда их окружила кучка мальчишек с протянутыми руками.

— Но этот ребенок…

— Он явно входит в хорошо организованную шайку. Тут сотни, если не тысячи, подобных уличных мальчишек, и многие из них никак не нищие. Позвольте мне, не тратьте свои деньги, вы говорили, их мало. — Ловко бросив шиллинг уличному мальчишке с собакой, Рейф воспользовался суматохой и повел Генриетту вверх по пологим ступеням в относительно безопасное место к собору.

— Вам не следовало этого делать, — сказала она, снова убрав кошелек и встряхнув пальто.

— Что ж, прежде чем подытожить ваши долги, позвольте заверить, что это был подарок. И не трудитесь отрицать. Уверен, как раз это вы собирались делать.

Генриетта робко улыбнулась:

— Ладно. Хорошо. Благодарю вас. Должна признаться, я очень рада, что вы оказались рядом. Все случилось так неожиданно. Я и не думала, что кругом такое множество бедных людей. Я потрясена. Знаете, сначала я не могла никак понять, почему все шагают так быстро, глядя либо себе под ноги, либо в небо. Я думала, так поступают для пущей важности, теперь же подозреваю, это продиктовано желанием не видеть происходящего вокруг.

— Как я уже говорил, — сухо заметил Рейф, — большая часть нищих, особенно напористые, — мелкие мошенники. Поверьте мне.

Похоже, Генриетта засомневалась, ей показалось, что именно так говорят, когда хотят оправдать свое безразличие. Хотя Рейф мог вести себя и холодно, и цинично, но уж точно черствым он не был.