Книга Один раз в миллениум - Чингиз Абдуллаев

Он не любил холуйское слово «хозяин», предпочитая говорить«руководитель». Трошкин вздрогнул.

— Вы здесь раньше бывали? — спросил он.

— Нет. Просто я догадался. Ясно, что такой экстравагантныйчеловек, как Эдуард Леонидович, наверняка замаскирует дверь в свою «комнатуотдыха». Так где сейчас девочка?

— Сейчас узнаю.

Трошкин пробежал через кабинет, открыл дверцу в серединекнижного шкафа, оказавшуюся дверью в другую комнату, и вошел в нее. Черезнесколько минут он вышел и развел руками:

— Никого нет. Наверное, девочка вышла куда-нибудь.

Он побежал в сторону приемной. Было видно, что оннервничает.

— Какая девочка? — не поняла Оксана Григорьевна. — Кого выищете?

— У погибшей осталась внучка, и Эдуард Леонидович поселил еев своем офисе, чтобы она не оставалась дома одна, — пояснил Дронго.

— По-моему, глупо оставлять здесь девочку ночью одну, — сухозаметила Оксана Григорьевна. — Лучше было бы отправить ее в какой-нибудьдетский дом.

— Она не такая маленькая, — пояснил Дронго, — это подросток,и ей еще не сказали правду.

Трошкин снова появился в кабинете. Он был растерян.

— Наверное, она спустилась в столовую, — предположил он, —вчера Нина показывала ей, где находится столовая. Я сейчас спущусь вниз иприведу ее сюда.

— Если можно, — кивнул Дронго.

Трошкин ушел. Оксана Григорьевна усмехнулась, но на этот развоздержалась от комментариев.

Едва Трошкин выбежал в коридор, как в кабинет вошла Нина.Она несла поднос, на котором были фарфоровые чашечки, сахарница и коробкашоколадных конфет. Она аккуратно расставила все на столике перед гостями исобиралась выйти, когда Дронго попросил:

— Не уходите, пожалуйста.

Она удивленно взглянула на него:

— Мне остаться?

— Если можно, — кивнул Дронго. — Я хотел бы с вамипоговорить. Вчера я просил Эдуарда Леонидовича, чтобы он вас предупредил.

— Он утром звонил и сказал, что бы хотите со мнойвстретиться.

Она стояла рядом с Дронго, глядя ему в глаза.

— Тогда присядьте, давайте поговорим, — предложил он.

— Сейчас в приемную придет моя напарница Оля, — сказалаНина, — и тогда я смогу с вами побеседовать. Она спустилась вниз с СавелиемНиколаевичем, чтобы найти девочку.

— Вы оставляли ее одну в здании? — спросил Дронго.

— Нет, конечно, — сразу ответила Нина, — она здесь толькоотдыхала. Ночью мы ее здесь не оставляли. Я ее забрала к себе домой, как просилЭдуард Леонидович. И утром привезла. Девочка хорошая, только немного замкнутая.

— Вы сказали ей, что случилось с ее бабушкой?

— Нет. Но она, по-моему, догадывается. Или мне этопоказалось. Она меня расспрашивала, а я отвечала, что у бабушки случилсясердечный приступ и она сейчас в больнице.

— Она вам поверила?

— Она молчала. Можно я выйду? В приемной никого нет, а потомя вернусь к вам.

— Да, да, извините, что задержал вас, — пробормотал Дронго.

— Подождите минуточку, — раздался вдруг резкий голос ОксаныГригорьевны. — Скажите, вы бывали на квартире, где произошло убийство?

Нина повернулась к ней. Подобный вопрос означал только одно:была ли она любовницей своего патрона. Нина взглянула на гостью. Потом медленнопокачала головой.

— Нет, — сказала она, — я никогда не бывала в этом доме.

— Вы давно здесь работаете? — уточнила Оксана Григорьевна.

— Около четырех лет, — ответила Нина. — У вас есть еще комне вопросы?

И, не дождавшись ответа, она вышла из кабинета. ОксанаГригорьевна пожала плечами.

— Наглая молодая особа, — неодобрительно произнесла она, — яв ее возрасте вела себя более сдержанно.

— В каком смысле?

— Вы разве не видите? Она ведь явно ревнует своего шефа комне. Да и ко всем женщинам, с которыми тот может встретиться.

— По-моему, это ваше субъективное мнение, — заметил Дронго,— ей неприятен был сам вопрос. Точнее, подтекст, который был заложен в этомвопросе.

— У каждого своя специализация, — заметила ОксанаГригорьевна, пододвигая к себе чашечку с кофе. Дронго обратил внимание, чтосахар она не положила.

— Вы, очевидно, долго специализировались на громкихполитических преступлениях, — заметила она, пригубливая кофе, — а я работаласначала в следственном управлении. И прекрасно знаю, что девяносто процентовподобных преступлений носит чисто бытовой характер. Я не думаю, что отХалуповича пытались таким образом избавиться его конкуренты, возможныесоперники. Для подобных дел нанимают киллеров, которые, гарантированно убираютопасного человека, — она рассуждала слишком спокойно, словно излагала своитеоретические взгляды на развитие процессуального права в стране, — ноподсыпать яд в бутылку с минеральной водой — это слишком по-женски. Коварно инеумно. Я думаю, что вы правы. Конечно, пытались отравить Эдуарда Леонидовича,а погибла несчастная женщина. И, возможно, убийцей была одна из знакомыхХалуповича. Я не думаю, что убийцей была одна из нас, кого он нашел и пригласилчерез столько лет. Для этого нужна очень сильная мотивация. Скорее, убийствосовершено кем-то из других знакомых Халуповича. И возможные подозреваемые —жена, любовница, секретарша. Кто — то из них.

— Секретарши не было в тот день в доме, — сказал Дронго, —она вообще там не бывала.

— Это она так говорит.

— Халупович сказал мне то же самое.

— Он мог соврать.

— Если он попросил меня заняться этим делом, то вряд линачал бы с подобной лжи, понимая, как негативно это отразится на дальнейшемрасследовании.

— У мужчин своя логика. Возможно, он считает ее внеподозрений, — продолжала настаивать Оксана Григорьевна, — а кроме того, ядможно было положить и в другой день.

— Не получается. Водитель купил ящик воды именно в тот день.

— Может быть, его супруга? Она могла узнать о квартиресвоего благоверного. Некоторые жены не прощают подобных «шалостей».

— Я не уверен, но, по-моему, она даже не знает, гденаходится эта квартира.

— И вы полагаете, что убийство совершила я или кто-то изженщин, встречавшихся с Халуповичем много лет назад? — насмешливо спросилаОксана Григорьевна.

— А вы считаете, что ваша служба в прокуратуре дает ваминдульгенцию от подозрений? — улыбнулся Дронго и взял свою чашку с чаем.