Книга Змеиное гнездо - Томас Гиффорд

Ландесман открыл глаза только в конце рассказа. Его сложенные ладошки все так же обхватывали живот, слегка поднимавшийся и опадавший при дыхании.

– Так что, Бен, его убили или он покончил с собой? – Ничем, кроме этой фразы, он не проявил интереса к судьбе Дрю, которого знал с первых шагов на профессиональном поприще.

Оливер Ландесман доводил свою невозмутимость почти до абсурда, словно опасаясь, что проявление чувств ослабит его способность к суждениям.

– Это выглядело как самоубийство. Но… мне не верится.

– И ты ничего там не трогал?

– В оранжерее – ничего. Все, чего касался в доме, я протер.

– Мне непонятен ход твоих мыслей. Выглядит как самоубийство. Ты обнаружил статью Найлса с фотографиями, которые могли сильно обеспокоить Дрю – подлое нападение. Дрю был очень стар, по словам Ларкспура, его поведение – как бы там ни было – внушало беспокойство. Прочитав статью, Дрю испугался за свою репутацию, ушел в оранжерею, чтобы не испачкать дом, и там застрелился. – Ландесман выдержал эффектную паузу, словно перед заключением речи в суде. – Выглядит как самоубийство. Пахнет как самоубийство. И походкой напоминает самоубийство. Ума не приложу, что навело тебя на мысль, будто это может оказаться… убийством.

– Вообще-то я думал, что нам трудно будет доказать несчастный случай, Олли.

Ландесман будто не слышал его.

– Мне кажется, ты ищешь проблем там, где проблемы есть, но не те, которые ты предполагаешь. С какой стати убийство?

– С той, что всего за несколько часов до того Дрю был в полном порядке. Обдумывал что-то, о чем хотел со мной поговорить, что-то, связанное с «нашим другом из Белого дома», как он выразился, что-то, представлявшееся ему очень важным. Мы собирались встретиться сегодня за завтраком. У него и в мыслях не было убивать себя. Так мне видится.

– Однако позволь заметить, – возразил Ландесман, прикрывая глаза, – что, когда ты с ним говорил, он не читал еще колонки Найлса, и вполне допустимо, что эта колонка привела его в такое отчаяние, что он решился на шаг, о котором до тех пор и помыслить не мог. Так представляется мне.

– Тут мы не сойдемся, Олли. Он не позволил бы прикончить себя такому дерьмецу, как Найлс.

Ландесман улыбнулся.

– Теперь переходим к твоему исчезновению с места событий. Должен сказать, Бенджамин, меня это не так уж радует.

– О, мой бог, какой удар, Олли! – Уголком глаза Дрискилл видел, как хмурится президент, укоризненно качая головой. – Слушай, так было лучше всего. Никто не мог знать, что я там побывал…

– Пожалуйста, не абсолютизируй. Никогда не абсолютизируй.

– Но это абсолютно точно, Олли.

– Нет, это всего лишь весьма вероятно. Но если выйдет на свет… – Он пожал плечами. – Запасись рыбачьими сапогами, мой мальчик, потому что ты выше колена увязнешь в очень вонючем болоте.

– Вместе с Чарли. И с Ларки. Я самую малость устал от придирок, понимаешь? Они велели мне никому не говорить и согласились, что лучше убраться с проклятого островка.

– Предположим, – пробормотал Ландесман, – доказать это будет очень трудно. В любом случае, они не юристы… но ты-то юрист! Ради Бога, неужели в твою душу не закрались сомнения?

– Оливер, – вспыхнул Дрискилл, – да открой, черт тебя побери, глаза! – Глаза распахнулись. – Я знаю, чего требует закон в такой ситуации. И знаю, что человек, тесно связанный с президентом, только что умер насильственной смертью. Я нашел его тело и я тоже связан с президентом. Я поступил так, как мне казалось лучше всего. И я должен был позаботиться об интересах президента. Я предпочел прикрыть президента, которому и без того туго приходится в этой зверской предвыборной гонке. Теперь уже нет смысла…

– Нет, друг мой, – моргнув, перебил Ландесман, – смысл есть. Ты сейчас заявляешь нам, что сделал что-то, чего делать не следовало, исключительно по политическим мотивам, ради партийных интересов! Мне даже думать не хочется, как посмотрит на такой поступок хэзлиттовское крыло нашей партии или республиканцы. И ты еще сообщил президенту. Под присягой, если по этому самоубийству заведут расследование, если в нем в самом деле есть что-то подозрительное, мы все будем вынуждены говорить правду. Тебе следовало это предусмотреть. Теперь перед нами проблема.

– Сколько Джорджей Вашингтонов в одной комнате! Все это – дерьмо! – Дрискилл понимал, что рискует перехлестнуть через край. В словах Ландесмана, как ни крути, присутствовал здравый смысл. Оттого-то Бен так и злился. – Я не оставил там следов, а если ты уверен, что это самоубийство, явное самоубийство и ни в коем случае не убийство, так в чем проблема? Ты начинаешь меня бесить, Олли.

– Да ну? У меня этого и в мыслях не было, Бенджамин. – Ландесман, хмыкнув, прикрыл глаза и сложил ладошки поверх ключа с цепочкой – значка «Фи Бета Каппа». – Мне сразу показалось, что у тебя повышен тестостерон – побереги себя, как бы не случился разрыв артерии. Я просто устанавливаю факты. Меня вряд ли касается, бесят они тебя или нет, Бенджамин. Твой поступок с хорошими основаниями можно квалифицировать как сокрытие. Коротко и ясно. На этом я закончу.

– Самое время, – буркнул Дрискилл.

– Эй, ребята, вы все выдохнули? – поинтересовался президент, разглядывая их без тени юмора.

– Не понимаю, – задумчиво протянул Ларкспур, решивший повернуть дискуссию. – Записки нет. Реши Дрю покончить с собой, он оставил бы записку. Пусть только для нас, для самых близких ему людей. Он бы хотел, чтобы мы поняли. Он был не более склонен к самоубийству, чем я. Всеми нами движет самолюбие. А перевалив за шестьдесят, начинаешь рассчитывать прожить долго. Дрю строил планы на эту кампанию, обдумывал съезд и выборы, думал о будущем… – Покачав головой, Ларки встал и прошел к окну.

Президент перечитывал копию колонки Найлса, переходившую из рук в руки во время рассказа Бена. Он вытер глаза белоснежным платком и прокашлялся.

– Бен, я благодарен, что ты заботился о моих интересах, о моем положении. И, признавая правоту Оливера… – он пожал плечами. – Сердце тебе подсказало верно, Бен.

Дрискиллу не понравилась интонация этой фразы. Боннер словно извинял его за допущенный промах. Впрочем, он понимал, что Чарли старается умиротворить Ландесмана. Дрискилл сказал:

– Я думаю, нам следовало бы хорошенько присмотреться к фотографиям в этом факсе. Оливер, если ты считаешь, что дальнейшее участие в обсуждении тебя компрометирует, почему бы тебе не уйти…

Ландесман негромко рассмеялся.

– Не надо так, Бен. Я не враг. Но как советник президента я должен выполнять свою работу. И я не себя опасаюсь скомпрометировать. Здесь присутствует лишь один человек, репутация которого чего-то стоит, если ты меня понимаешь. Я высказался. Жми дальше. Что сделано, то сделано. – Его круглые маленькие глазки были широко открыты и поблескивали.

– Ну, ты прямо заноза в заднице!