Книга Враг моего врага - Сергей Соболев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Задание казалось не самым сложным. Чтобы скрыть факт насильственной смерти, умные преступники поджигают дом своей жертвы. Или откручивают газовые заслонки; результат, в сущности, тот же. Примерно так предполагается поступить и в данном случае. Осетина нужно убрать ловко, по-хитрому, чтобы органы не заподозрили уже с первых минут, что имеют дело с «заказным». Чтобы не было прямых доказательств, что к т о-т о целенаправленно за ним охотился. Что некие люди или организации вынесли ему за какие-то его поступки осознанный приговор. И привели его в действие.
Вот, собственно, и все, что знал Селим о человеке, являющемся его мишенью.
Ему сказали, что и как следует сделать.
Заплатили крупный денежный аванс, триста тысяч долларов.
Он должен его отработать.
А остальное уже не его ума дело.
Ожидание продлилось около часа. Наконец наблюдатель, следивший из кабины «Соболя» за подъездом дома, в котором проживает осетин, сообщил старшему:
– Он вышел из дома! С ним другой… «гость»!
– Они садятся в машину? – спросил Селим у помощника.
– Нет… они свернули за угол дома! – прозвучало в трубке. – Мне идти за ними?
– Оставайся пока на месте, я перезвоню!
Послышался рингтон резервной трубки. Селим поднес ее к уху.
– Ты их видишь? – спросил он у другого наблюдателя.
– Да, вижу! Они только что прошли мимо меня! Идут по Куйбышева в сторону «Дружбы»!
– Следуй за ними! А я проскочу вперед!
Он завел движок, тронулся, выехал из двора на Куйбышева.
– Лейла, ты все запомнила? – не оглядываясь, спросил он. – Ты его на фото хорошо рассмотрела?
– Да, Селим, я все поняла. Нужно идти за тем человеком, который на снимках. Не приближаться вплотную, а идти шагах в пяти позади. Но не дальше! Правильно?
– Очень хорошо, Лейла! – Селим притерся к обочине. – Все верно! И еще помни, что я тебе говорил! На него самого смотреть не следует! А то он заподозрит что-то или уловит твой взгляд!
– А если остановится? Или попытается заговорить со мной?!
– Пройдешь мимо… как-будто его не видела и не слышала! Но это в самом крайнем случае! Если будешь все делать, как я тебе говорил, он твою слежку не заметит!
– А мы еще долго будем за ним следить?
– Женщина, хватит болтать! Замри, Лейла… Они сейчас пройдут мимо нас!
Двое мужчин, одетые в утепленные кожаные куртки, – оба рослые, крепкого телосложения, – прошли мимо припаркованной к обочине подержанной «Ауди-80». Один из них, широколицый, с усиками, как раз и являлся «мишенью». Личность второго Селима особо не интересовала, он лишь отметил, что тот с виду, кажется, тоже осетин.
– Выходи из машины, Лейла, – негромко сказал Селим. – Сумочку… Сумку возьми… повесь на плечо! И да пребудут с тобой высшие силы!
Женщина открыла дверцу, но вдруг замешкалась.
– Ну? – нетерпеливо сказал Селим. – Чего тебе еще?!
– А мы на рынок потом сходим? Ты сказал, что можно поменять сумку… На другую, с исправным замком!
– Обязательно! – процедил старший. – А теперь, Лейла, иди и делай то, что тебе было сказано.
Женщина вышла из машины и торопливо засеменила за двумя идущими по тротуару в сторону рыночного комплекса молодыми мужчинами.
Селим выждал несколько секунд и тоже выбрался из машины. Он, признаться, едва мог поверить в то, что дела у них сейчас складываются столь блестяще! Была, конечно, надежда, что осетин не будет отсиживаться у себя на квартире, что он в течение этих нескольких дней непременно выберется на люди. Сам ли, в компании ли с женой и детьми – это уже вопрос случая.
И вот этот самый случай подвернулся!
Удача улыбнулась во все свои золотые тридцать два зуба! Осетин, складывается впечатление, направлялся вместе со своим приятелем на рынок! Туда, где ежедневно толкутся толпы народа! К «Глобусу», за которым находится и «зеленый», то есть Центральный рынок!
И если у этих камней, у этих стен есть память, то они еще должны помнить грохот взрывов прежних лет, крики раненых и контуженных, вой сирен милицейского транспорта и карет «Скорой помощи»…
Все шло просто чудесно – по мнению Селима. Осетин и его друг уже шли – наискосок, через конечную остановку «маршруток» – в сторону «Глобуса». За ними, ровно так, как ей было велено, на расстоянии четырех-пяти шагов, трусила, подстраиваясь под широкий энергичный мужской ритм ходьбы, женщина в сером пальто. Сумочка – и это главное – была у нее на плече. Лейла все это время как-то неловко придерживала ее рукой; видно, еще не привыкла к такому «аксессуару»…
Селим опустил правую руку в карман куртки-аляски. Батарейки – две новенькие «кроны» – он вставил еще утром. Чуть сбавил ход: не хотелось бы самому угодить под взрывную волну…
До остановки было метров шестьдесят или даже семьдесят. Подкатила «маршрутка»… Рядом еще куча народа!
Селим чуть приоткрыл рот; его зрачки сузились, сам он весь подобрался, напружинился. Удерживая пульт радиоуправляемого взрывателя у полы куртки, вдавил большим пальцем упругую кнопку!
И… ничего не произошло.
Батарейки плохие? Пульт отказал? Негодный взрыватель? Неправильно собрано ВУ? Почему нет взррррывааааа?!! Почемууууу?!!
Осетин и его спутник ускорили шаг, чтобы не попасть под колеса еще одной подъезжающей «маршрутки»!
Лейла, наоборот, остановилась, пропуская «Газель» с пассажирами; она в этой ситуации повела себя так, как и большинство обычных людей.
Селим нажал кнопку пульта еще раз, действуя уже не вполне осознанно, на автомате… И на этот раз площадь перед рынком расколол грохот взрыва.
– Командир, что сегодня заказать на обед?
Мокрушин нехотя повернул голову к «прикрепленному», нарисовавшемуся в дверном проеме.
– Антон, на твой вкус. Что привезут, то и съедим! Минутку, дружище! Мы сегодня ждем гостей?
– Пока никто не звонил, Алексеич. Если будут новости для вас, я сразу же сообщу. Бутербродов еще принести?
– Было бы отлично. Урежь-ка буженины и сыра… если не в лом. И кофею еще сооруди, ладно?
Антон ушел, захватив с собой пустые тарелку и кружку. Надо сказать, что после ЧП в «Силэнде» у Рейнджа образовался новый сдвиг по фазе. Точнее, один «вывих» поменялся на другой, ровно противоположного свойства. Если его раньше тошнило – а иногда и рвало – от одного только вида еды, то теперь рот у него не закрывался с утра до вечера. Причем, сколько он ни напихивал в свою утробу и какую бы пищу ни ел, ровно через минуту после того, как он прекращал жевать, у него вновь разгорался зверский аппетит.
Вот ему вроде положено сейчас дергаться, нервничать, тревожиться по полной программе. Ан нет. Ни визиты эфэсбэшных оперативников, ни острые вопросы и как будто скрытое недовольство со стороны собственного начальства – ничто не могло сбить его сейчас с мысли о жратве. Это было уже какое-то извращение, достойное сатирического пера Франсуа Рабле. Или острого язычка ВС, которая не преминула бы в связи с его нынешним обжорством сказать какую-нибудь гадость.
