Книга Тайный дневник девушки по вызову. Часть 2. Любовь и профессия - Бель де Жур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вопиющее нарушение правил компании № 5: использовать телефоны компании для внеслужебных разговоров.
– Ну, и как там поживает наша девочка из Сити? – осведомилась мама.
– Мам, я не работаю в Сити! – прохныкала я.
Только разговоры с родителями способны кратчайшей дорогой вернуть тебя к душераздирающей плаксивости пубертата!
– Да, дорогая, – она явно забавлялась. – Тебе дадут выходные к концу года или они заставляют новеньких детишек работать все новогодние праздники?
– По-моему, у меня две недели каникул, – ответила я. – Я подумывала взять отпуск ближе к Хануке и приехать повидать тебя и папу. Отработаю неделю между Рождеством и Новым годом.
– О, дорогая, – проговорила она. Голос у нее стал печальный. – Дело в том, что… мне невыносимо сообщать тебе об этом таким образом… но мы с твоим папой расстаемся. Так что, наверное, Ханука – не лучшее время для твоего приезда.
– Еще бы… Выезжаю немедленно.
Что-то не так с поездами: нас на полпути пересадили в автобусы. Скука! Я, в общем, не против, если не ехать первым классом, что поезд, что автобус – все едино. Только чай слишком дорогой.
Я люблю ездить на север. Это вызывает у меня восторг, точь-в-точь как когда я была маленькая: видишь заветный поворот и понимаешь, что дом уже близко. Местность постепенно разворачивается, переходя от неумолимо разрастающейся городской застройки к неприметным поселкам и деревням среди накатывающих волнами полей. Проехали знак с обозначением Элланд-Роуд – Королевской Оружейни, которую мы с папой всегда называли Королевскими Яичниками, потому что издали этот знак выглядит точно как матка.
Дом выглядит точно так же, как и в прошлом месяце.
– Я разрешила ему забрать лишнюю мебель из гостевых спален, – говорит мама. – Он теперь снимает квартиру по соседству. Хочешь, отвезу тебя повидаться с ним?
Нет, пока нет. В присутствии мамы я еще как-то держусь, но я всегда была папиной дочкой, и при мысли о том, чтобы увидеть его в какой-то убогой меблирашке, у меня слезы наворачиваются.
– Может быть, завтра, – отвечаю я.
Мы проводим остаток дня, осторожно присматриваясь друг к другу: это первый раз, когда мы действительно с ней наедине, возможно, с тех самых пор, как я была младенцем.
– Почему ты вышла за папу? – спрашиваю я.
– При нем я всегда чувствовала себя как за каменной стеной, – говорит мама. – И знала, что у нас получатся умные дети.
– Лесть еще никому не вредила, конечно, – киваю я. Но замечаю, что она ни слова не сказала о страсти или настоящей любви. – Ты сразу поняла, что это будет именно он?
– Когда понимаешь – тут уж понимаешь. Иногда это происходит быстро, иногда – медленно.
Или вообще не происходит, думаю я. Она с тем же успехом могла бы сказать: «Я остепенилась слишком рано, и все это было ошибкой, и мне следовало провести семидесятые, путешествуя по Кашмиру с рюкзаком за спиной, а не воспитывать детишек в пригороде, но теперь уж ничего не попишешь».
– Дай угадаю, – говорю я. Мои родители поженились, когда оба были еще студентами. К тому времени, когда моей матери было столько, сколько мне сейчас, у нее была восьмилетняя дочь – я. – Вы бы расстались раньше, если бы у вас не было детей?
– Ну, зачем же так мрачно, – говорит мама, пуская струю жидкости для мытья посуды в раковину с большей силой, чем необходимо. – Твой отец всегда будет занимать место в моем сердце.
Мы заканчиваем мыть посуду в молчании.
Я все-все знаю о том, как кто-то занимает место в твоем сердце. Именно туда он отправляется, когда ему больше нет места в твоей жизни.
Пребывание дома дарит человеку кучу времени для размышлений. К счастью, в этом есть и положительные аспекты, поскольку чистого количества мыслительной энергии, которое я потратила за последние сорок восемь часов, думая о взаимоотношениях, было бы достаточно, чтобы в течение недели снабжать электричеством весь Лидс.
Возможно, вы гадаете, какого черта я опять впускаю в свою жизнь бывшего после всего того, что произошло. Если честно, то я и сама недоумеваю. Возможно, это напрямую связано с тем, насколько он выигрывает по сравнению с соседом.
Этот Парень: секс хорош, пусть и несколько однообразен.
Сосед: понятия не имею, какой с ним может быть секс.
Этот Парень: не понимает, когда надо убраться с глаз долой.
Сосед: не понимает, когда надо позвонить.
Этот Парень: живет в одном доме с нестерпимыми ублюдками (и, возможно, с другой женщиной).
Сосед: живет с подружкой.
Этот Парень: болтает без умолку, по делу говорит очень мало.
Сосед: болтает без умолку, за ним не поспеть.
Этот Парень: полным-полно известных мне недостатков и прошлого «багажа».
Сосед: скорее всего, полным-полно неизвестных мне недостатков и прошлого «багажа».
Утро вечера мудренее.
Я кивнула Л., мы встретились в обеденный перерыв в кофейне. Она сидела, подобрав ноги, в большом кресле, читала, пара овальных очочков съезжала ей на нос в весьма соблазнительной манере. Я иногда завидую людям, которые носят очки. Даже ее рыжим волосам не так завидую: это я пробовала, мне не идет.
– Как делишки? – спросила я.
– Терпимо, – ответила она. – Один из не самых удачных дней. Вошла сюда, огляделась и не увидела ни одного мужчины, заслуживающего того, чтобы тратить на него мое время. Но теперь меня начинает раздражать, что ни один из них на меня даже не смотрит!
Я огляделась: она была права. Ни единой стоящей кандидатуры на все заведение. Ни одного, с кем можно переспать, даже если пьяна в стельку, и огни в клубе только что зажглись, и играют «Time of My Life».
– Мне знакомо это чувство, – отозвалась я. – Просто нужно чаще заниматься сексом.
– Может быть. А может быть, это потребность в том, чтобы в тебе видели одну из первых красавиц мира.
Вошла сюда, огляделась и не увидела ни одного мужчины, заслуживающего того, чтобы тратить на него мое время. Но теперь меня начинает раздражать, что ни один из них на меня даже не смотрит!
У Л. жесткое и неукоснительное правило по поводу мужчин: она жесткая, она неукоснительная, и если они не могут этого принять, они ее не интересуют.
– Ты имеешь в виду, потребность держать мужиков на близкой, но неизменной орбите?
