Книга Гридень 2. Поиск пути - Денис Старый

к себе, вернее, посетить храм наш, посвященный Андрею Первозванному, пусть и церковь осветит и меня увидит. Вот он, еще один плюс в том, что храм на моих землях.

— И что ждешь ты, воевода, от меня? — спросил князь, уже садясь на свой стул.

— Мира и дружбы, князь Ростовский. Мы не станем в твои дела лезть. Мы на твоих землях, ты их нам дал на три года. Разве это не помощь в становлении Братства воинов Господа нашего? — отвечал князь.

Молодец! Правильно сказал. Юрий — князь прижимистый, наверное, таким в иной реальности был Иван Калита. Для Ростовского владетеля вопрос денег и имущества — первостепенный вопрос. А тут, как бы уже оказал помощь, может и больше, чем иные князья. Но и с другой стороны, Иван Ростиславович подчеркнул, что не будет платить Юрию за пользование землей, но и не станет участвовать в играх внутри княжества.

Последнее, как по мне, так и зря. Нужно убирать Юрия Владимировича. Он заносчив и любые изменения принимает агрессивно. Долго ли получится находится в мире?

— А еще, Братству предстоит готовится к походу на половцев. Они враги Руси, они поганцы и покарать таковых — есть задача для православного воинства. Князьям, как и монастырям, иным храмам, уже отосланы просьбы митрополита направленные на привлечение иноков в Братство. Прибудут воины христианские, с обозами придут, — подсунул Ефрем бочку меда с ложкой дегтя.

Мед — это помощь от церкви, от монастырей, храмов, князей. Но ложка дегтя — скорая война. Нет, я не страшусь войны, я ее даже хочу, если она за Русь. Но время нужно, обосноваться, выработать тактики, наковать оружия и доспехов, обрасти имуществом и построить крепости, пусть остроги.

Между тем, вновь наступила пауза, в ходе которой, наверное, каждый думал о выгоде и последствиях того, что в Ростово-Суздальскую землю прибудет большое количество воинов. Не так грозно уже смотрел на всех и Юрий Владимирович, который, наверняка, расценивал появившиеся возможности.

— Выходит, что мой вклад в общее дело защиты Русской Земли сделан? Я дал Братству много лучшей земли. И мне полагается получить взамен не только благодарность от митрополита, но и новые земли. На Востоке черемисы, они поганцы. Не нужно ли с них начать богоугодное дело Братства, да окрестить всю чухню, привести их под руку мою? — а вот и пошли переговоры о сдержках, противовесах и использовании Братства. — С кем о том вести разговор? С митрополитом, али с воеводой Иваном Ростиславовичем?

Я заметил, как краешком губ на морщинистом лице усмехнулся Ефрем. Он знал, что подобный вопрос и предложение поступит, видимо в дороге продумал многое и теперь выдает свои заготовки, несколько манипулируя князем Юрием.

— Говори с Иваном Ростиславовичем, а я, по воле митрополита Климента, в правде своей дать благословение на это богоугодное дело, — отвечал Ефрем.

— Мы обдумаем, князь Ростовский твое предложение. Видеть нужно, сколь у нас силы будет, да сколь ратников и ты на это дашь, — сказал Иван Ростиславович.

— На том и решили. Жду через три седмицы на пир к себе. Воеводу жду и его тысяцких, — сказал Юрий Владимирович, но не преминул съязвить. — Тысячники только в Братстве безусые с полусотней у каждого.

Князь Иван Ростиславович промолчал. И правильно сделал. Нужно уходить от сюда, еще решать собственные дела, не нагнетать. Юрий вспыльчив. А мне, так еще успеть переговорить с кузнецом одним, уговорить которого переехать ко мне не получилось у Боброка. Получается, что? Витязя Боброка? Или как его христианское имя?

Иерархия Братства такова, что во главе стоит Воевода, ему подчиняются Братья Тысяцкие, которым уже в свою очередь покорны витязи, это я взял такое название, но оно не вызвало отвращение у иных. Ну а самой первой ступеней в иерархии станут воины-иноки. При этом, Климент настаивал, чтобы среди этих иноков были черные, по принципу черного монашества, тех, кто и обед безбрачия дает. Это будут, как я думаю, самые фанатичные воины. Остальным, кстати, жениться можно. Нечего садомию плодить, как в иных Орденах. Вон, тамплиеры даже голубой парочкой на одном коне ездят — такой у них герб.

— Уходим! — решительно сказал князь Иван Ростиславович, как только наша делегация вышла во двор княжеского терема.

— Князь, у меня дело есть, — сказал я.

— А ты! — князь строго посмотрел на меня. — От чего митрополит назвал твое имя среди прочих тысяцких? Как можно отрока равнять с Боромиром, Никифором, да тем же Вышатой, пусть он и обворовывал?

— Ты не забыл, князь, что предложил создать Братство? И не смотри на меня, как на отрока. Я еще ни разу не показал себя дитем неразумным, — сказал я.

Может быть мы еще препирались, спорили, но вышел епископ и предупредил, чтобы постились две недели, а после он прибудет и будет долгая служба у нас на земле, в недавно срубленной церкви.

Более я не стал ждать отповедей князя, видимо, митрополит Климент что-то во мне рассмотрел, что решил в числе пяти тысяцких видеть мою не совсем скромную фигуру. Но пока тысяцкий — это лишь громкое слово. Я как был полусотником, так и остаюсь. Но при росте дружины, полусотни могут увеличиваться до полноценных сотен, а там и до тысяч.

Такое может быть очень нескоро. Однако же, все зависит от резонанса, который возымеет объявление по всем уголкам Руси, что создано Братство. Может так сложиться, что сотни воинов отправятся на поиск своего воинского счастья под стягом христианской веры.

Нужно думать над планом экспансии и тут, на мой взгляд, предложение князя Юрия Владимировича, нам только на руку. Движение на Восток именно сейчас вполне оправдано, но нужно придать половцев так сильно, чтобы они, как торки и берендеи с печенегами стали в покорными Руси.

Прибывшие иноки тоже будут распределены по полусотням и уже может сложиться так, что численность моих бойцов вырастет за шестьдесят воинов. Следовательно, по нынешним правилам счета, это будет сотня, пусть и малая. А я, следовательно, становлюсь сотником.

— У тебя спор вышел с князем? — спросил Лавр, когда я присоединился к своему сопровождению,