Книга Тверской бульвар - Чингиз Абдуллаев

— Викентий?

— Вы и про него знаете? — удивился он.

— Как видишь, знаю. И вообще это ни для кого не секрет.Видимо, и в милиции знают про ваше «убежище». Ты тоже пробовал эту гадость?Только ответь мне честно, не лги.

— Несколько раз. Но уколы не делал. Ни разу, честное слово.А Костя сорвался. Мы даже не думали, что это произойдет так быстро…

— Почему?

Антон тяжело вздохнул, помрачнел и умолк. Честное слово, онзнал. Я почувствовала, что он знал, где Костя, и решила выяснить это у него вочто бы то ни стало. Для этого сложилась хорошая ситуация. Дома не было егоматери и старшей сестры. К тому же ему явно понравилось, как я удалила изкомнаты его дедушку. Остается парня дожать. И начать с того, что попытатьсявыяснить, почему так внезапно изменился Костя. Что случилось с ним в последниешесть месяцев?

Но в этот момент я услышала знакомые завывания моей машины.Включилась сигнализация. Этот паршивый водитель грузовика все-таки, видимо,задел мой автомобиль. Чтоб он сдох, сукин сын! Я надеялась, что моя машинапострадала не очень сильно, но была вынуждена закончить разговор, которыйтолько начался, выбежать из квартиры, спуститься на улицу и отключить сирену.Внимательно осмотрела автомобиль. Было уже темно, но при свете фонаря яразглядела свежую царапину. Так и думала! Не следовало ставить здесь машину. Нашламесто для парковки, старая дура. Обиднее всего было, что я даже не смогупопросить денег на ремонт моего автомобиля у Левчевых. Мне будет стыдно инеприятно это сделать. У них такое горе, а я тут с какой-то царапиной на своеймашине.

Поднимаясь по лестнице к Григорьевым, я услышала громкийголос деда Антона:

— Ты дурака не валяй! Расскажи ей, куда спрятался твойдружок. Куда он сбежал? Может, его спрятал у себя дома ваш друг кавказец? Илипомог ему куда-то сбежать? Ты только не увиливай, смотри у меня!

— Отцепись! — крикнул внук. — Я с тобой не разговариваю.

— Будешь. Снова ремня захотел?

— Только попробуй! Я тоже из дома сбегу…

Нужно вмешаться. Иначе действительно произойдетнепоправимое. Ну как можно разговаривать таким тоном с подростком? Честноеслово, я больше никогда в жизни не стану кричать на Сашу. И никогда не буду емуугрожать. Я начала громко стучать в дверь. Открыл мне Григорьев. У него былявно недовольный вид. Я помешала ему заниматься воспитанием внука. Ябесцеремонно оттолкнула его и вошла в квартиру. Антон стоял в гостиной веськакой-то затравленный и злой.

— Ты можешь говорить? — спросила я у него. Чтоб этотводитель грузовика перевернулся на своей машине, искренне пожелала я, хотя понатуре человек совсем не мстительный.

— Отстаньте от меня! — закричал Антон. — Уйдите! Я не будубольше ни с кем разговаривать. Отстаньте от меня! — Он выбежал из квартиры ихлопнул дверью.

Его дед осторожно вошел в комнату. Старый дурак.

— Ничего, — хрипло произнес он, — вернется. Не первый раз убегает.

— Вы ведете себя антипедагогично, — это было единственноеслово, которое я могла в тот момент подобрать и выдать. А потом тоже хлопнуладверью и ушла, о чем, наверное, буду жалеть всю оставшуюся жизнь.

Глава 10

Я отправилась в офис. Другие мои дела никто не отменил, имне пришлось задержаться с ними до половины девятого. Розенталь собралсяуходить поздно, где-то около восьми. Увидев, что у меня горит свет, он вошел вмой кабинет, предварительно постучавшись. Учитывая, что весь наш офис принадлежитему и он платит всем заработную плату, его тактичность делает ему честь. Приего появлении я поднялась.

— Сиди, — махнул рукой Марк Борисович. — Ты почти весь деньотсутствовала. — Он уселся на стул. — Что-нибудь узнала про этого пропавшегомальчика?

— Прокуратура возьмет дело под свой контроль, — доложила я,— в дело вмешался Стукалин, заместитель министра внутренних дел. Вы его знаете.А в самой милиции дело поручили, извините меня, такому придурку, которого напушечный выстрел нельзя подпускать к детям. Он вызывает товарищей пропавшегопарня и угрожает им, требуя рассказать, где может скрываться Константин Левчев.

— Все? — Марк Борисович всегда чувствует, когда человекнедоговаривает. И как это у него получается? Мне бы у него поучиться.

— Нет, не все. Мальчик был законченным наркоманом. Уже делалвнутривенные инъекции. Мать знала об этой трагедии и скрывала ее от отца. Онииногда даже ездили в частный дом к одному психологу, чтобы отлежаться там.Вполне вероятно, что у него сейчас приступ. Но меня смущает, что все в одинголос говорят о том, что он изменился за последние несколько месяцев. Будто бысломался. Или его словно подменили. Я сегодня была у одного его товарища дома.Он явно что-то знает, но не говорит. Этот паренек растет без отца, а его дедушкаприменяет к нему не совсем педагогические методы воспитания…

Розенталь поморщился. Мне-то было известно, как он обожаетсвоих внуков. Ему и в голову никогда не придет учить их ремнем.

— Поэтому мальчик озлоблен, никому не верит, ни с кем нехочет разговаривать. Он был его самым близким другом. И еще одиназербайджанский мальчик. С ним я завтра встречусь. Посмотрим, что он скажет.

— Понятно. Только почему ты сказала «азербайджанскиймальчик»? Разве его национальность имеет какое-то отношение к поискам егодруга?

«Все евреи одинаковые, — мелькнуло у меня в голове. — Ониявные космополиты, этим и отличаются от других. Может, поэтому и выживают вдругих странах?»

— Не знаю, — честно призналась я, — наверно, по привычке.Дедушке мальчика, у которого я сегодня была, не очень нравится, что его внукдружит с кавказцем. Он много лет воевал на Кавказе, у него негативноевосприятие этих людей.

— И ты проецируешь его сознание на свою речь? — заключилРозенталь. — Не забывай, что ты адвокат. Поиск этого мальчика — не твое дело.Ты должна только представлять интересы потерпевшей стороны в правоохранительныхорганах. В данном случае — интересы семьи Левчевых. Это первое. И еще насчетвзглядов этого ортодокса. Сейчас такие люди ненавидят кавказцев, завтра будут убеждатьвсех, что во всем виноваты евреи, а послезавтра — китайцы или вьетнамцы. Легчевсего искать причины собственных неудач во внешних врагах. Легче всегосписывать недостатки в воспитании своих внуков и детей на чужое влияние. — Онподнялся со стула и неожиданно ласково произнес: — Умная ты девочка, Ксюша. Явсегда ценю твою работу. И твое знание двух языков. Только научись правильноотноситься к людям и к фактам. Ты слишком эмоциональная и очень близкопринимаешь к сердцу все происшествия. Так было с тобой и в Ницце, если тыпомнишь. Так было и по другим делам. Немного меньше эмоций, больше терпения,хладнокровия, выдержки. Я не говорю — разума. Разум у тебя всегда присутствует,а эмоции — мешают. Научись держать их под контролем. Ты ведь профессиональныйюрист. Помнишь у Бальзака? Он говорил, что представители трех профессий неочень уважают людей, так как слишком хорошо знают их пороки. Это священники,врачи и юристы. Вот так-то. Наши клиенты поверяют нам свои тайны, а мы должныуметь их хранить. Отстраненно и спокойно. Чтобы не вредить нашему делу. И твойпрофессор Левчев мне понравился. Очень солидный, интеллигентный и деликатныйчеловек. Но очевидно, в какой-то момент он упустил воспитание своего сына, имать недоглядела. Иногда такое случается даже в очень интеллигентных семьях. Унего ведь уже есть взрослый сын?