Книга Идолы острова Пасхи. Гибель великой цивилизации - Джеймс Перкинс

мы все знаем и любим? Осудить моего лучшего друга?! Как у тебя язык повернулся такое сказать!

– О, боги, мужчины не только трусливы, но и глупы! – вскричала Мауна, взмахнув руками от досады. – Неужели ты не понимаешь, что Кане сам осудил себя, похитив посвященную деву, дочь верховного жреца, – да еще похитив ее из священной рощи?! Разве я не говорила тебе с самого начала, что все это добром не кончится? Я сперва жалела в глубине души Кане, но после поняла, что его нечего жалеть, если он решился на такое преступление. Те, кто защищают его, – как и те, кто не вынесли ему свой приговор, – тоже становятся преступниками! А нашему старосте следовало бы признать свои ошибки и попросить деревню, чтобы его переизбрали. Он, знающий Кане с пеленок; он, заботящийся о его воспитании, – кого он воспитал?.. Нет, нам нужен другой староста! Нам нужен староста, который не побоится сказать прямо, что Кане – преступник, и мы отрекаемся от родства с ним и проклинаем его! Тогда мы заслужим уважение всех хороших людей острова, тогда великий вождь Аравак окажет нам свою милость. И тогда наша деревня прославится и разбогатеет еще больше.

– Нет, нам обязательно нужен другой староста, – повторила Мауна, – и почему бы тебе не стать им? Разве ты хуже нынешнего старосты, разве у тебя нет ума, силы и воли? Есть, – да побольше, чем у этого старика! Ты лучший мужчина в деревне!

Капуна закряхтел и почесал голову.

– Пожалуй, ты права… Но как мне осуждать Кане? Он мой друг, он мне как брат. Сколько раз он выручал меня… Неужто я должен отплатить ему черной неблагодарностью?

– Ну, тогда ты до седых волос так и будешь на побегушках у кого-нибудь, кто посмелее тебя и не побоится обвинений в неблагодарности! Он станет помыкать тобой, он заберет себе лучшее из того, что ты добудешь на охоте, на рыбной ловле или вырастишь на своем поле, а ты даже не посмеешь возразить ему, не посмеешь посмотреть ему в глаза! Боги мои, боги, – и зачем я вышла замуж за этого человека?! Какой из него муж, какой отец для моих детей? – Мауна опустилась на землю и зарыдала, закрыв лицо руками.

– Детей? – растерянно переспросил Капуна. – Уж не хочешь ли ты сказать…

– Да! – перебила его Мауна, продолжая плакать. – О, я несчастная, я понесла в чреве моем от этого слабого и безвольного человека! Лучше мне умереть, – умереть прямо сейчас, – чем всю жизнь страдать с таким мужем! О, сын мой, лучше тебе не появляться на свет, лучше тебе никогда не увидеть солнца, чем мучиться так, как мучаюсь я!

Она с громкими стенаниями положила руки на живот.

– Милая моя Мауна, не плачь, прошу тебя, мое сердце разрывается от твоих рыданий! – Капуна неуклюже попытался обнять жену, но она с гневом отбросила его руку. – Подумай, хотя бы, о нашем ребенке, вдруг у тебя случится выкидыш от огорчения? Я так рад, что у меня родится сын! Дорогая моя Мауна, не плачь, прошу тебя, – я сделаю все что ты пожелаешь.

– Это правда? – спросила Мауна сквозь слезы. – Ты сделаешь все что я попрошу?

– Да, да, да, сто раз – да! – Капуна приложил правую руку к груди. – Клянусь, я исполню все твои просьбы.

– Ты станешь старостой?

– Да… Но как мне стать им? А если меня не изберут?

– Это не твоя забота! Тебя изберут. Так ты станешь старостой?

– Да!

– И тогда ты вынесешь Кане приговор?

– Да. Нет, погоди!.. Но как же?..

– Бессовестный обманщик! Ступай прочь от меня! Как я могла тебе поверить?!

– Не плачь, не плачь, умоляю тебя!.. Да, я вынесу Кане приговор! Видишь, я согласен.

– Поклянись всеми богами, какие только есть в мире!

– Хорошо. Клянусь.

– Поклянись моей жизнью и моим здоровьем!

– Клянусь.

– Поклянись жизнью и здоровьем нашего сына!

– Клянусь.

– Поклянись жизнью и здоровьем всех наших будущих детей!

– Клянусь.

– Поклянись жизнью и здоровьем всего потомства твоего до скончания веков!

– Клянусь.

– Ладно. Теперь я тебе верю… Глупенький ты мой, иди ко мне, я тебя приласкаю! И зачем было противиться, и зачем было так расстраивать меня, и расстраиваться самому? Я ведь тебе плохого не посоветую: ты же мой муж, любимый муж, и ты – отец моего ребенка. Ты только не спорь со мною, – делай, как я говорю, – и все будет очень, очень хорошо, вот увидишь.

Райский сад

Было на острове ущелье, равного которому по красоте не существовало в мире. Ущелье это располагалось в седловине Северной горы и спускалось к океану, а по дну здесь бежал ручей с чистейшей водой. По берегам ручья росли дивные нежные цветы, которые больше нигде на острове не встречались; по склонам горы стояли необыкновенные деревья, чьи могучие белые стволы были скручены, как жгуты, а высокие кроны покрыты густой широкой листвой; в древесной тени по плотной зеленой траве стелился кустарник без колючек, с оранжевыми ягодами, – и повсюду причудливо свивались плети золотисто-коричневых лиан, между которыми пробивались лучи солнца, образуя множество сияющих столбов.

Вход в ущелье закрывали могучие папоротники выше человеческого роста, пройти сквозь которые было трудно, да островитяне и не стремились сюда, потому что в ущелье не было дичи, – его обитателями были только маленькие птицы, красивые, чудесно поющие, но не пригодные в пищу, – а в ручье не было рыбы, если не считать мелких пестрых рыбешек, годящихся лишь для несытной похлебки. Таким образом, ущелье было совершенно бесполезным, и красота его, поэтому, оставалась незатронутой людьми.

Именно в это ущелье Кане и привел Парэ из рощи у Священного озера. Где согнувшись, где на четвереньках, они пролезли через папоротники, – и Парэ, никогда прежде не бывавшая тут, застыла, пораженная божественным великолепием этого прекрасного цветущего сада.

– Здесь нет злых духов, – сказала она, оглядывая все вокруг и прислушиваясь, одновременно, к собственным ощущениям. – Духи этого ущелья добры и приветливы, а время в нем течет легко и безболезненно для всего живого. Здесь можно прожить сотни лет, не состарившись.