Книга Альбигойский крестовый поход - Джонатан Сампшен

к графу с максимально возможной осторожностью.

Подготовка к священной войне продолжалась всю весну и начало лета 1209 года. Проблема Иннокентия по-прежнему заключалась в отсутствии эффективного командующего. Перед его мысленным взором стоял ужасный опыт Четвертого крестового похода, который, несмотря на все его усилия, превратился в войну против христиан Далмации и Константинополя. У предприятия было слишком много лидеров. Многие из них выставили свой собственный контингент, и их тщеславие и противоречивые амбиции нельзя было игнорировать. Опыт XII века научил Иннокентия, что наиболее эффективными крестоносными армиями являются национальные армии под руководством национальных же лидеров. В феврале он написал французскому королю письмо с предложением назначить командующим его старшего сына Людовика, но ответа не получил. Когда это письмо получили в Париже, послы императора Оттона находились при английском дворе. Если Филипп знал, а он почти наверняка знал, с какой теплотой Иоанн принял их предложение об антифранцузском союзе, он не мог с большим сочувствием отнестись к просьбе Папы. 1 мая 1209 года Арно-Амори и Мило присутствовали на королевском Совете в Вильнёв-сюр-Йонн, чтобы получить ответ короля. Филипп заявил им, что у него "два свирепых льва по бокам" — император Оттон и король Англии и он не может ни сам покинуть северную Францию, ни отправить на Юг своего сына. Но он согласился послать отряд рыцарей, который, если и не был пятнадцатитысячным, как утверждал его биограф, то, по крайней мере, был достаточно большим, чтобы произвести впечатление на крестоносную армию. Сбор крестоносцев был назначен на 24 июня в Лионе. В конце месяца, когда Людовик был посвящен в рыцари своим отцом в Компьене, на многих туниках в толпе присутствующих были видны кресты крестоносцев.

Пока Филипп посвящал в рыцари своего сына в Компьене, Мило советовался с южными епископами, собравшимися в Монтелимаре. Их решение, представленное в письменном виде и скрепленное печатями, было единодушным. Епископы считали, что Церковь должна завладеть семью замками и графством Мельгёй, которые Раймунд уже предложил отдать в качестве залога, а консулы Авиньона, Нима и Сен-Жиля должны поклясться, что в случае нарушения графом своих обещаний они откажутся от верности ему. На этих условиях Раймунд мог быть вновь принят в лоно Церкви. Эти условия были представлены Раймунду в Валансе, и он, хоть и неохотно, их принял. Последний акт трагедии Пьера де Кастельно был разыгран месяц спустя в Сен-Жиле. 18 июня освященная трапеза и небольшая коллекция реликвий были разложены на столе перед центральной дверью западного фасада аббатства, возможно, уже тогда украшенного прекрасными скульптурами жизни и воскресения Христа. Графа, раздетого до пояса, повели вверх по ступеням, где собрались три архиепископа и девятнадцать епископов. Он поклялся во всем подчиняться указаниям Церкви и ее легатов и, в частности, выполнить длинный список накопившихся претензий, включавший: его благосклонность к евреям и еретикам, использование наемников, нарушение Божьего мира, превращение церквей в укрепления, взимание платы в воротах, нападения на епископов Везона и Карпантра и, прежде всего, его покровительство убийце Пьера де Кастельно. Значительная сдержанность присутствующих избавила графа от унизительного признания в том, что он действительно заказал убийство легата. Он лишь признался, что его "подозревают" в этом. Затем Мило коснулся своим посохом шеи графа и таким образом вернул его в лоно Церкви, после чего, с алтаря было произнесено отпущение грехов. По окончании церемонии Раймунд не смог выйти через западную дверь, которая была заблокирована толпой паломников, сановников и праздных зрителей. Вместо этого его поспешно вывели через крипту и заставили пройти полуголым мимо саркофага убитого легата.

Следующие четыре дня Раймунд оставался в Сен-Жиле, чтобы завершить унизительный процесс передачи управления своими владениями папским легатам. Его чиновникам было поручено выполнить обещания, данные 18-го числа. Гарнизонам семи замков было велено держать их по приказу легатов. От главных городов и баронов долины Роны были получены обещания о сотрудничестве. Затем, 22 июня, Раймунд сам принял крест, пообещав на Евангелии помогать и давать советы воинству Божьему и делать все, о чем его попросят командиры. Этот последний поступок был, возможно, самым проницательным политическим ходом Раймунда, и уж точно единственным, который подтверждает описание Пьера Сернейского, назвавшего его "хитрым тонким змеем". Раймунд понимал, что останавливать крестовый поход уже поздно. Сбор должен был состояться менее чем через неделю. Но, приняв крест, он получил бы иммунитет крестоносца; его титулы и владения были бы защищены, за исключением, возможно, тех, которые находились в руках катаров. Он станет лидером крестового похода, который таким образом превратится в войну против величайшего врага Раймунда, Раймунда-Роже Транкавеля, виконта Безье. Когда крестоносцы уничтожат Транкавелей, их ресурсы и, возможно, энтузиазм будут исчерпаны, и Раймунд впервые после своего воцарения получит эффективный контроль над своим княжеством. Так все и могло произойти, если бы Раймунд был столь же искусен в исполнении, как и в замысле своего плана.

В западной части графства Тулуза крестовый поход уже начался. Небольшая армия, собранная из дворян Керси, Оверни и Атлантических провинций, собралась в Ажене в мае под командованием графа Оверни и архиепископа Бордо. Экспедиция началась используя преимущества неожиданного нападения, но достигла очень малого. Она без труда захватила бастиду Пюилларок и разграбила окрестные деревни, отправив на костер множество еретиков. Катаров в провинции охватила паника. Жители Вильмюра, находившегося в шестидесяти милях, сожгли свой город и бежали прочь. Но армия вторжения, по-видимому, состояла в основном из феодалов, которые не были обязаны бесплатно служить своим сеньорам более сорока дней. Она не могла вести длительную осаду. В Коснее, сильном укрепленном месте на реке Ло, крестоносцы встретили решительное сопротивление отряда гасконских арбалетчиков, приведенных в город Сегином де Баленксом. Арбалет, хотя и был не слишком дальнобойным и трудным для перезарядки, был настолько эффективен при стрельбе с возвышенностей, что Церковь в 1139 году запретила его использование в войнах между христианами. Когда крестоносцы расположились лагерем вне пределов досягаемости арбалетных болтов выпущенных со стен, их атаковали вылазки dardasiers, конных воинов, которые метали дротики, пробивавшие кольчуги. Гасконцы, чье мастерство в использовании этого необычного оружия прославлено в эпосе Жирара де Руссильона, сделали dard национальным видом спорта[7]. Граф Овернский, который никогда не был особенно заядлым крестоносцем, настаивал на том, чтобы заключить соглашение с гарнизоном и перебраться в другое место. Архиепископ обвинил его в предательстве экспедиции, и первое крестоносное предприятие заглохло под градом взаимных упреков. Похожая судьба постигла и другую небольшую экспедицию, собранную епископом Ле-Пюи, которая, получив деньги за защиту от ряда городов Руэрга, похоже, совсем отказалась от этой затеи.

Основная часть крестоносцев собралась в Лионе 24 июня. Это был праздник покровителя Лиона, Иоанна Крестителя, и город был заполнен толпами торговцев, паломников и карманников, а также рыцарями их Бургундии и северной Франции. Последние, выделявшиеся шелковыми крестами на груди, были конной элитой того,