Книга Торнатрас - Бьянка Питцорно

мне совсем не хочется слушать, как они будут обсуждать твою маму. Если ты не против, я бы посмотрела передачу у тебя на кухне, за закрытой дверью. А если вдруг я тебе понадоблюсь – только свистни.

В восемь часов Коломба устроилась на диване с Липучкой на коленях и нажала на пульт. По каналу «Амика» еще шла передача с Валерио Каррадой, начавшаяся в четверть восьмого. Едва услышав голос тибурона, Липучка оскалилась и зашипела на экран, шерсть у нее встала дыбом.

Каррада брал интервью у пожилой женщины с подвязанной рукой.

– Итак, вы упали, потому что африканец на мотоцикле попытался вырвать у вас из рук сумку, – сочувственно произнес он.

– И не только попытался. Вырвал и скрылся. Но африканец ли, нет ли, это мне неизвестно.

– Но кожа-то у него была темная, верно?

Синьора изучающе посмотрела на него, прежде чем ответить:

– Приблизительно как у вас.

– У меня загар, – поправил ее Каррада тоном оскорбленной добродетели. – Я только что вернулся с гор. Вам должно быть известно, что у меня родственники в Кортина д’Ампеццо.

Липучка спрыгнула с дивана и затаилась под столом – вся подобралась, прижала уши и, казалось, вот-вот бросится на телевизор.

– Но вернемся к вашему обидчику, – снова пристал к ней Каррада. – Кажется, у него были курчавые волосы?

– Не знаю. Он был в такой шапочке, как сейчас модно у молодежи.

Потом тибурон беседовал еще с каким-то сердитым отцом, жаловавшимся, что сын не может найти работу вахтера. Он считал, что в этом виноваты черные, с помощью каких-то темных махинаций завладевшие всеми парадными в городе.

– Только не в «Белейших кварталах», – заверил его Каррада. – Туда эти черномазые не сунутся. Скажите вашему сыну – пусть обращается в администрацию «БК».

Я сидела как на иголках. Конечно, можно было выключить телевизор или переключиться на другой канал, но я боялась пропустить начало «Лучше, чем прежде». К счастью, в это время позвонили в дверь – это пришла Пульче. Я отвела ее на кухню, и, поскольку тибурон еще не закончился, мы стали болтать, поглядывая краем глаза на экран и стараясь не обращать внимания на эту гадость.

– Хорошо, что Виктор Гюго не смотрит телевизор, – заметила Пульче. – Сам-то он из дому не выходит, но я бы не удивилась, если бы послал Ланча набить морду этому негодяю. А ты знаешь, что мой дедушка почти год прожил в Африке?

– Нет, ты мне не говорила.

– Он учился изящным искусствам в институте, а потом поехал туда изучать наскальную живопись. Он часто вспоминает то время. Местные жители встретили его очень хорошо, были щедры и гостеприимны. Дедушка говорит, и нам нужно относиться к ним так же.

Передача с тибуроном наконец закончилась, и начались региональные новости. Вначале рассказали про новую выставку, потом про то, что пойман обидчик той синьоры с подвязанной рукой. Только это оказался не африканец, как пытался внушить всем Каррада, а парень из Комо – студент лицея и сын известного магната.

Новости закончились. Коломба вскочила и быстро отнесла тарелки в посудомойку. Ей пора было в гостиную – передача начиналась сразу после рекламы. Пульче сжала ей руку.

– Только не волнуйся, – сказала она и протянула подруге коробку с печеньем. – Это чтобы не грызть ногти. И не забудь включить магнитофон.

Никогда еще я не видела Липучку такой возбужденной. Когда сразу после заставки показали крупным планом лицо Риккардо Риккарди, она выгнула спину и яростно зашипела. Потом камера переместилась в сторону и показала Лео. Он сидел в кресле рядом с ведущим и болтал ногами в каких-то совершенно немыслимых туфлях.

Липучка метнулась к телевизору, потом остановилась посреди ковра и принялась жалобно мяукать, глядя на меня, как будто спрашивала: «Что тут у вас происходит? Почему мой любимый хозяин сидит рядом с этим опасным типом?»

– Мои дорогие телезрители, – начал Риккардо Риккарди, сжимая маленькую руку Лео в своей. – Сегодня нас с вами ожидает особенный сюрприз. Представляя вам Эвелину месяц назад, мы сказали о ней не все. Щадя чувства наших юных зрителей, мы тогда не упомянули, что на такой шаг она решилась не ради мужа, а ради сына, этого бедного, нежного малютки, так рано оставшегося без отца. – Он сделал эффектную паузу (камера в это время показывала крупным планом глаза моего брата). Потом елейным голосом обратился к Лео: – Скажи телезрителям, как тебя зовут, малыш.

Когда краешки ушей у Лео становятся ярко-красными, это значит, что он сгорает от стыда или смущения. Он смотрел на свои дурацкие туфли и не отвечал. Риккардо Риккарди пришлось повторить свой вопрос.

– Леонардо, – с трудом выдавил из себя Лео.

В этот момент на экране появились слова:

«ОДЕЖДА И ОБУВЬ ДЛЯ МАЛЕНЬКОГО ЛЕОНАРДО ТОСКАНИ БЫЛИ ЛЮБЕЗНО ПРЕДОСТАВЛЕНЫ ФИРМОЙ „ФЕНИКС“».

Риккардо Риккарди велел Лео встать и несколько раз повернуться перед камерой. Лео ужасно стеснялся и вообще не поднимал глаз.

Липучка подняла уши и хвост. Усы у нее задрожали.

– А сколько тебе лет, Леонардо? – вкрадчиво спросил Кукарикарди, сажая его на место.

– Ш… Пять, – ответил Лео.

Я аж подпрыгнула на диване. Как это пять, когда ему прошлой весной исполнилось семь?

Потом уже брат рассказал мне, что эти прохвосты велели ему скинуть пару лет, чтобы зрители растрогались еще больше.

Поэтому они и вырядили его а-ля «Маленький лорд Фаунтлерой». В этом костюмчике и голубых туфлях с ремешками и пряжками он и правда казался каким-то детсадовцем. Теперь уж джакузи точно будут гоняться за ним, обзывая пупсиком и маменькиным сыночком. Может быть, и из волейбольной команды выгонят.

Ну что ж, он этого сам захотел, никто его насильно не гнал. Боюсь подумать, во что бы они превратили меня, если бы я была такой дурой, что приняла их приглашение.

– Перед вами пятилетний мальчик, единственный сын, растущий без отца и целый месяц не видевший маму, – с пафосом произнес Риккардо Риккарди, ища глазами заветную точку в объективе телекамеры. – Храбрый мальчик. Он согласился на такое испытание, потому что в нас верит. В меня и всю команду «Лучше, чем прежде».

В этот момент телезрители услышали бурные аплодисменты. Можно было предположить, что хлопали гости в студии, которые оставались за кадром. Но тетя Динучча и тетя Мити, смотревшие все это действо из-за кулис, потом рассказывали, что, кроме ассистентов, там никого больше не было, то есть аплодисменты и смех были записаны заранее.

Риккардо Риккарди подождал, пока аплодисменты стихнут, и продолжил:

– Теперь пора посмотреть, действительно ли мы заслужили доверие