Книга Цесаревич - Денис Старый

рубин посередине. Ярко, изящно, без лишней аляповатости, чем грешили многие украшения этого времени.

— Не вещь красит человека, а человек вещь. На ком ином это украшение могло смотреться вычурно, но на тебе, гармонично, — сказал я и поцеловал руку матери моих детей.

Вновь промелькнули мысли убить всяких Орловых и Потемкиных, чтобы никто не мешал мне наслаждаться общением с этой женщиной.

Вообще после ситуации с каперами и прибытием трех фрегатов, жизнь вошла в рутину. Банк начал выдавать первые кредиты, пока еще, несмотря на рекламу и даже билборды в Петербурге, очень скупо, но лиха беда началом. А вот заложенных в банке имений прибавляется к каждым днем и боюсь, что на них и разориться не долга. Казино очень способствует приобретению залоговых бумаг на уже тысячи десятин земли с крепостными. Радует то, что крупные промышленники, такие как, Никита Демидов, Твердышев, Шуваловы, Мясников и другие, держат часть своего серебра в банке, увеличивают наличность в три раза.

Процесс зарабатывания денег стабилен, хорошо расторговались чаем и слоновой костью. Часть этой суммы внес в Фонд вспомоществования армии и флота, вклады в который сильно упали. Можно было поднять энтузиазм людей, написать несколько статей, тот же билборд повесить, но я посчитал, что пока «перегревать» население не стоит, запах войны уже ощущался очень отчетливо. Да и билборды дорого стоили — это же работа художников, а не печать на принтере.

Вопреки ожиданиям, французы не стали устраивать свару с англичанами, а просто проигнорировали информацию, которую мы считали «бомбой». То, что для нас стало сенсацией, для французов оказалось лишь прозой жизни. Кроме того, лягушатники купили у Англии три линейных корабля и два фрегата и еще с английскими командами, перенаправили свою покупку османам, усилив и без того немалый флот турок.

Становилось очевидным, что войны с османами не избежать после того, как пресса Франции, в унисон с английскими газетами, начала кричать про то, как русские то притесняют поляков, вспоминая «войну за польское наследство», что была еще при Анне Иоанновне, то совершают набеги на бедных и несчастных крымских татар, заселяют их кочевья и вынуждают влачить жалкое существование. Налицо подготовка европейского сознания к несправедливой со стороны России войны. Даже австрийская газета отличилась, напечатав статью, насколько Россия большая с размышлениями о ненужности новых территорий дикой империи, наследнице Орды.

Я же прибывал в определенном замешательстве. Войны с турками начались только в 1760-е годы, после того, как Россия показала «кузькину мать» в Европе и ценой неимоверных усилий выиграла Семилетнюю войну, после предав эту победу. Теперь же европейская война, как будто и не назревала, а вот с османами, казалось, уже неизбежна. И это, определенно, из-за моего вмешательства.

С другой стороны, уже в первую «Румянцевскую войну», Россия столкнулась с модернизированной османской армией, где французы играли немалую роль и в оснащении и в обучении османов. Та война была выиграна немалыми усилиями, но уже следующая русско-турецкая война стала еще более сложной. Модернизация многих турецких крепостей, обученные по европейским лекалам полки и, как итог, просто жесткое напряжение России на пути к новым победам с разбалансировкой финансовой системы, хотя последнее имело и много иных причин.

И сейчас, когда османы еще не научились сражаться по-европейски, есть шанс выиграть малой кровью. Или биться сейчас с необученой армией, или вступать в череду тяжелых войн с сильной армией. Но есть опасность войны на два фронта.

— О чем задумался? — выбила меня из размышлений Екатерина.

— Война будет. Крымские татары уже более крупными отрядами до тысячи человек ходят на Дикое поле за людьми. Там уже война идет и не сказать, что во всем удачная. Нужно бить основательно, всеми силами, но государыня не хочет первой начинать, — сказал я о своих опасениях жене.

— А мы готовы к войне? — спросила только два часа назад родившая женщина!

— Не думаю, что к войне можно быть когда-либо готовыми полностью, проблем всегда много, — ответил я.

Казалось бы, разве об этом должны разговаривать муж с женой сразу после рождения сына? Но это в простой семье, может такие разговоры и что-то из ряда вон выходящее, но не для государя-цесаревича с женой — Великой княгиней и матерью наследника престола. От происходящего со страной напрямую зависит и наше будущее, и жизнь наших детей. Да и приходится выводить Екатерину на разговор, чтобы понимать, замышляет ли она что-либо, тем более, после рождения сына.

Глава 4

Крым Крым. Бахчисарай

19 марта 1749 года

Арслан Герай не был юнцом, чтобы не понимать, какую сложную и проблемную державу он получает в наследство. Пятидесятилетний правитель, образованный и воспитанный в духе Просвещения, насколько это было возможно в рамках ислама и традиций, видел, что Крымское ханство превращалось в паразита и уже оказывалось неспособным к тому величию, которое, несомненно, в истории наследников Чингисхана было.

Некогда Москва платила дань Крыму, ногайские орды громили донских поселенцев, крымские воины брали ясырь [захват в рабство людей, либо иное награбленное с набегов] даже с Белой Руси. А сейчас каждая вылазка за живым товаром становится опаснее ранее совершенного набега, и жертва становится все более злым хищником. Тяжело было осознавать упадок, но Арслан Герай понимал, что Крымское ханство отсчитывает свои последние десятилетия. Если только не получится к кровопролитной борьбе добыть себе право существовать. Был расчет на помощь сюзерена, но Османская империя, пусть все еще и пребывающая в силе держава, не представляла ту всесокрушающую силу, которой была еще сто лет назад.

Главным же хищником, который небезуспешно кусал наследников Великого хана — хозяина Степи, стала Россия. Чуть больше десяти лет назад Крым был разорен русскими, спален Бахчисарай. Тогда коварные северные потомки московитов выбрали удачный момент — больше половины от всех крымских воинов были вынуждены сражаться за интересы Блистательной Порты в Персии. Полуостров впервые сполна ощутил свою уязвимость, прочувствовал разорение и боль. Разгром оставшихся дома отрядов сильно сказался на боеспособности Крыма. Нужно еще десять-пятнадцать лет на восстановление былой численности татарских воинов. Но кто даст это время?

Да и не только дело во времени. Арслан Герай понимал, что проблема в ином — самом устройстве его державы, которую он принял только полгода назад в расстроенном виде. Пусть новый хан и не читал Макиавелли, но и без этого просветителя знал, что соль войны — экономика. И вот именно она и являлась главной проблемой в ханстве.

Крымская держава, почитай с момента своего существования, процветала, а в некоторые периоды получала существенные толчки к развитию благодаря захвату рабов. Однако, только на этом промысле, который зависит от удачливости отрядов воинов, державу не построить, и крымская знать, большинство которой были кыпчаками — потомками половцев, поощряла ремесло в своих городах, но считая мастеровых-гяуров грязными. Армяне, греки, потомки венецианцев и генуэзцев, даже готов, как и славяне — вот те, кто возделывал поля, высаживал виноград, торговал и держал лавки с трактирами и банями. Убери эту опору у ханства, и оно рухнет.

Арслан Герай откровенно не понимал и того, почему Россия так ненавидяще смотрит на его державу. Разве в самой северной империи нет рабства? Тогда крепостные крестьяне кто? Крымцы, к примеру, после шести-семи лет рабства часто отпусками своих невольников и те большей частью оставались в Крыму [действительный факт, часть возвращалась, часть плененных ранее людей находили себя в ханстве] и продолжали заниматься земледелием, ремеслом и даже, пусть и единицы, становились пособниками и работорговли. Все же, нужно признать, что львиная часть невольников продавалась на рынке в Кафе [Феодосия] и их участь нисколько не волновала рабовладельцев. Но Кафа не Крымское ханство, это эялет Османской империи, а сто лет назад и вовсе генуэзский город. Так что не так уж и виноваты татары в рабстве славян.

Но как Арслан Герай не убеждал себя в невиновности, что крымцы чуть ли не освобождают славян от гнета, подспудно находил больше доказательств жестокости своих соплеменников. Понимал он и другое, — если сейчас не наладить поток невольников, экономика ханства рухнет, нужен набег. А уже потом, да, обязательно, после хан прекратит людоловство.

Те невольники, которыми в последние десятилетия довольствуются крымские татары, большинством являются