Книга Алька. Огонёк - Алек Владимирович Рейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На экзаменах за восьмой класс Иван не появился, а года через два Огоньковские парни рассказали мне, что его за тунеядство выслали из Москвы, больше я его не видел.
Я ощутимо подрос, и мне потребовалась одежда по росту, в том числе костюм, ботинки. С одеждой мама разобралась быстро, она попросила у своего брата, моего дяди, какой-нибудь старый костюмчик. Таковой был найден, потёртый, но без дыр. Мы с ней отправились в ателье индивидуального пошива одежды, там его распороли, перелицевали, перекроили и пошили мне вполне приличную пиджачную пару, новую по виду. Ткани тогда делали такого качества, что они служили десятилетиями. Присутствовал один изъян – нагрудный карман на пиджаке находился с правой стороны, на что закройщик мне сказал: «Даже не парься, никто не заметит», – здесь он был прав, но не совсем. На третий день один мой близкий приятель, увидев меня в новом костюме, сказал: «Мне тоже из старых отцовских перешивают. А у тебя же нет отца, откуда пиджак? В комиссионке купили?» – были тогда комиссионные магазины, куда сдавали для продажи вещи, бывшие в употреблении. Я ответил: «Нет, это дядьки моего».
Вместе с костюмом мне подогнали и обувку. Тогда были в моде остроносые туфли, называли мы их мокасами или мокасинами, стоили они в продаже пятнадцать рублей, что считалось недёшево. Были ещё ботинки слегка зауженные, с невзрачным прозвищем – собачки, большинство пацанов носили их, ибо стоили они девять рублей. Когда мы с матерью пошли в обувной магазин, я выразил желание, чтобы мне купили одну из этих двух моделей, но предпочтительнее мне мокасы, но маменька, посмотрев на цены, использовала свою машинку для закатки моей губы, и мне были куплены собачки.
Впрочем, я был доволен, выглядел я вполне прилично.
А нас со Славкой накрыло желание любить, мы бегали по району, знакомились с девчонками, встречались, расставались и искали вновь. В итоге нашли себе подружек в том же доме, где жили Корзухины, одна из них жила в соседнем подъезде, это была Галина Могутнова, Славка начал встречаться с ней, а я – с её подругой Ольгой. Они учились в нашей школе в седьмом классе. После уроков мы расходились по домам, обедали, если была необходимость, делали уроки, а затем шли к Галине домой, где, как правило, проводили вечера. Занятия всегда были одинаковы, болтали ни о чём, играли в карты и целовались взасос во встроенном шкафу. Уходили обжиматься мы, когда надоедало играть в карты или трепаться, тискались и лобызались до одури. А предпринимаемые нами попытки изучения анатомического строения наших прелестниц пресекалось, без обид, но энергично. Бывало вместо сидения в квартире ходили в кино в ДК «Калибр», разбегались мы часов в восемь вечера, иногда пораньше. Я провожал Олю до дома, расставались у подъезда, целоваться уже не хотелось. В один из дней Оля попросила меня помочь с одним парнем из класса, он как-то очень нагло к ней приставал, увязывался за после школы и говорил что-то не то, я предложил просто начистить ему рыло. Она сказала: «Знаешь, если сделать так, он затаится, но потом подстроит мне какую-то гадость, сделай по-другому», – тогда я сказал, что буду встречать её после школы, он увяжется за ней, тут всё и сложится. На следующий день, как договорились, я пошёл к школе и увидел её с каким-то мелким шпингалетом, они неторопливо шли по Большой Марьинской. Я шагал к ним навстречу и, подойдя вплотную, расплывшись в широкой улыбке, сказал: «Оленька, привет. Не понял, ты что мне динамо крутишь, это что за выблевок?» Оля остановилась, а паренёк, её сопровождавший, продолжая движение, хотел обойти меня справа, но я шагнул вбок, он, явно не ожидая такого манёвра, наткнулся на меня и остановился. Я изобразил вялое возмущение и сказал: «Ты чо, борзой? Тут люди, между прочим, ходят, а ты их топчешь, в хлебало хочешь?» – пацан явно струхнул, стоял молчал. Оля подыграла, сказала: «Алек, это так, случайно из нашего класса, просто нам в одну сторону», – я подвинул ряшку вплотную и всмотрелся в пацана, после чего сказал задумчиво: «А я его знаю, он из нашей школы, – Оля продолжала что-то щебетать, выгораживая спутника. Я положил руку ей на плечо и сказал: – Не мороси, пусть живет. Скажешь, если что», – на другой день Оля рассказала, что несостоявшийся кавалер обежал всю школу, выясняя, что я за тип, и от всех получил неутешительные ответы.