Книга Призраки из прошлого и другие ужасные истории - Алла Озорнина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Главный-то кто?
– Фиг его знает… Над нами Шеф. А вот над ним… Где-то слышал, будто какой-то там Шахматист…
– И че, всех на воздух?
– Дык, а че остается делать? Донесут ведь куды надо!
– Зря ты туды поперся! Как был дураком в школе, так и остался.
Всех на воздух… Конечно, эти двое были пьяны, и еще как, а спьяну-то можно что угодно наболтать. Ведь не случайно существует поговорка: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке».
Правда, Геннадий Борисович и дядя Миша сказали, что Бурелом горазд на дурацкие выдумки. А вдруг…
А не шахту ли они собрались взрывать?
Вспоминается мужик у подножия другой стороны горы. Что он там делал? Почему, зачем он там? Ведь не может же человек просто приехать и стоять возле сопки. Один. А может, там, с другой ее стороны, второй вход в шахту? И, может, как раз в этой шахте и находятся сейчас дядя Миша, Смирнов и Георгий с Григорием? Находятся-то находятся, но ведь разговор шел о взрыве. Причем о взрыве вместе с людьми.
И тут перед глазами встает то, что я увидел ночью: Саянский с Гималайским Медведем торопливо поднимаются к вершине Серебряной горы. Может быть, для того, чтобы проверить, все ли готово для взрыва.
Понятно, что это только мои предположения. Возможно, дурацкие. Возможно, на самом деле все совсем по-другому. Возможно, никто ничего не собирается взрывать, но… Но все-таки, наверное, надо немедленно рассказать об этом начальнику полиции Погремайко. Ага, немедленно… Сколько же времени понадобится, чтобы дойти до Безруково? Точнее, доковылять. Доковылять в валенках, в которых я до крови стер ноги. Нет, это не выход. Хорошо бы с кем-то посоветоваться. Но с кем? Не с Сонькой же, и уж тем более не с Крокодилицей, которая уже хозяйничает на кухне – слышу, как она ходит, звякает посудой. Звякает посудой и при этом представляет, как еще немного – и Серебряная гора взлетит на воздух. Она, Крокодилица, об этом прекрасно знает, я почти уверен в этом!
И тут я вспоминаю что здесь, в Благодатном, есть человек, которому можно довериться и все рассказать! Видимо, после ночных похождений я совсем перестал соображать. Ну как можно было упустить из виду Геннадия Борисовича! Нужно срочно бежать к нему, только неплохо бы перед этим зарядить телефон. Может, придется еще что-то фотографировать, делать видео, мало ли что.
Я ставлю гаджет на зарядку и снова ныряю в кровать.
После вчерашнего марш-броска хочется отлежаться, набраться сил. Но какое там отлежаться, я же понимаю, что чем скорее я все расскажу учителю, тем будет лучше. И кто знает, может, нам удастся сообщить в полицию и предотвратить взрыв.
Правда, сама дорога в школу немного напрягает – пятки даже сейчас болят. И тут я вспоминаю, что у меня же есть кроссовки! Пусть они мало подходят для такого мороза, зато идти в них гораздо легче, чем в валенках. А кроме того, у меня две пары теплых носков (хоть их с собой взял, и то хорошо).
Телефон, как назло, заряжается очень долго, и я, как дурак, продолжаю сидеть в комнате, ждать, когда он зарядится полностью.
Ну, наконец-то.
Плохо, что в прихожую можно пройти только через кухню, если бы не это, я бы спокойненько улизнул из дома.
Выхожу на кухню. Одеваюсь, натягиваю кроссовки.
– Как спалось? – спрашивает Крокодилица с таким видом, будто ничего не произошло.
– Нормально, – отвечаю я. Пусть думает, что я лох и ничего не понимаю.
Во дворе лает Сабля. Слышится голос Соньки:
– Сабля, свои! Конечно, проходите!
На пороге появляется… Саянский. Он уставший и бледный, похож на загнанного волками зайца.
– Новости есть? – спрашивает он Крокодилицу.
Та молча качает головой.
– У меня есть, – говорит он. – Нужно срочно кое-что обсудить и поторопиться.
«Мне тоже», – думаю я и выхожу из дома.
Серебряная гора
Мороз, похоже, градусов под 30.
Пересекаю Америку, Индонезию, Индокитай. В кроссовках бежать хорошо, легко, быстро, правда, холодно и больновато стертым до крови пяткам (и снова думаю о том, как бы я с такими пятками добирался до райцентра?), но терпимо.
Вот уже и здание школы, которое не спутаешь ни с каким другим. Взлетаю на крыльцо, иду по знакомому уже длинному коридору.
Мимо меня проходит странный учитель – видно, что и сейчас он думает о чем-то своем, что мыслями далеко отсюда.
Кабинет Геннадия Борисовича закрыт. Но ведь он никуда не может уйти, думаю я. Мало ли почему его нет, может, в учительской сидит или ведет урок в каком-нибудь классе для трех или четырех человек. Остается одно – ждать. Ведь кроме него мне никто не может помочь.
Мне кажется, что учителя нет очень долго. Так долго, что я, похоже, даже ухитряюсь задремать, стоя и с открытыми глазами. Ночка-то была еще та! Во сколько я лег? После трех, это точно. А когда проснулся, не было и семи.
Вдруг начинает болеть голова. Болеть так, как будто внутри нее, как уже было не раз, взрываются маленькие бомбочки.
Прихожу в себя от того, что передо мной стоит Геннадий Борисович и хлопает в ладоши.
– Эй, – говорит он. – Хватит мечтать, вернись в действительность!
От неожиданности я вздрагиваю.
– Пошли ко мне. Не терпится узнать, как съездили вчера на гору.
Бомбочки в голове продолжают взрываться, и мне трудно сосредоточиться, но я через силу рассказываю о том, как поднялся вчера на вершину Серебряной горы, как махал мне мужик, который стоял у подножия с обратной ее стороны (вижу, что Геннадий Борисович хмурится), о том, как мы съездили в полицию (при этом он еще больше хмурится), про «визит» к Саянскому и про мою ночную вылазку. Вдруг он вскакивает и начинает быстро ходить вдоль длинного стола, уставленного реактивами.
– Да ты понимаешь, что ты мог вообще не вернуться! – кричит он. – Этот… Саянский! Чего только о нем не говорят! А если бы он оглянулся, увидел тебя, тем более, что еще кто-то с ним был, как ты говоришь, огромный. Ты уверен, что смог бы убежать от них в этих своих валенках, да еще на босу ногу? И зачем ты вообще за ними поперся?
Теперь до меня доходит, какую я совершил глупость, и от этого становится стыдно. О предполагаемом взрыве Серебряной горы говорить теперь не решаюсь. Скорее всего, это на самом деле «приколы» Бурелома, а я, как дурак, в них поверил.
Геннадий Борисович немного успокаивается и уже не ходит вдоль стола, а садится напротив.
– Хорошо, что пришел сюда, а не рванул в Безруково, – говорит он. – А то, что надо срочно сообщить в полицию, – факт! Но у меня через 15 минут начнется урок. Директор три шкуры сдерет, если я на него не приду. Послушай, а может, ты… ну, это, сообщишь в полицию?
