Книга Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330 - Клод Каэн

Судя по всему, там он и остался. Благодаря его относительной близости у эмиров Мосула и Харрана (Верхняя Месопотамия), врагов султана Мухаммеда (ветвь Сельджукидов, правившая в Ираке и Иране), возникла идея попросить у него помощи против их господина. Возможно, Кылыч-Арслан со своей стороны тоже установил с ними отношения. В любом случае он не мог забыть ни восточные корни своей семьи, ни наследственную вражду между двумя ее ветвями, в которой суждено было пострадать ему самому. Он поспешил вмешаться, сумел взять Мосул и Маяфарикин, столицу Диярбакыра, и встретился лицом к лицу с армией Мухаммеда у Хабура, левого притока в среднем течении Евфрата. Тем не менее он был ослаблен тем, что отправил подкрепление Алексею Комнину, и, кроме того, число эмиров, недовольных его вторжением, было почти таким же, как число противников Мухаммеда. Битва закончилась катастрофой и для его армии, и для него самого. Кылыч-Арслан погиб в июне 1107 года.

Вслед за смертью Кылыч-Арслана произошли события, способные создать впечатление – мгновенное и необычное, – будто ситуация повторилась относительно другой стороны. Речь идет о вторжении восточных сельджуков в Анатолию. Необходимо немного задержаться на этих событиях, которые сами по себе не имеют большого значения, однако они бросают ретроспективный свет на положение дел в момент окончания царствования Кылыч-Арслана.

Безусловно, смерть Кылыч-Арслана выглядит тем событием, которое на практике привело к разделению владений Сельджукидов в Малой Азии. С одной стороны, там осталась жена Кылыч-Арслана (или одна из его жен), мать его малолетнего сына Тогрул-Арслана, которая во время месопотамского похода мужа находилась в Малатье. Чтобы сохранить власть, она последовательно выходила замуж за трех туркменских военачальников, чьи имена нам ни о чем не говорят и которым она присваивала титул атабека при юном принце. В конце концов в 1118 году она вышла замуж за Балака и дала ему тот же титул. Этот Балак, о котором известно довольно много, был одним из потомков вышеупомянутого Артука, в одно время поддерживавших, в другое противостоявших политике ирано-иракской ветви Сельджукидов и на тот момент пытавшихся урвать себе княжества (эмираты) в бассейне верхнего течения Тигра и на границах с бассейном Евфрата. Балак со своей стороны обосновался в Ханзите (расположен вблизи нынешнего Элязыга), в петле Евфрата к востоку от Малатьи, что давало ему возможность вмешиваться в дела Малатьи. Более того, она сочла необходимым улучшить отношения с султаном Мухаммедом, во-первых, путем поощрения набегов туркменов на франко-армян в среднем Тавре, в то время как Мухаммед посылал войска, чтобы выбить их с земель у Евфрата и из Сирии; во-вторых, выдав ему своего второго мужа на том основании – правдивом или нет, – что он плел интриги с врагом.

На западе, в районе Коньи (главной резиденции Кылыч-Арслана), наследником, поскольку его старший сын умер, считался его второй сын Шаханшах, к тому времени ставший взрослым. Но Шаханшах попал в плен в битве под Хабуром, а его двоюродный брат Хасан из Каппадокии, действовавший в качестве регента от его имени, был озабочен поддержанием хороших отношений с Мухаммедом и, похоже, не поднимал вопрос о Малатье. Возможно, как и везде, разделение наследства несовершеннолетнего, или выделение из него уделов, считалось нормальной практикой. Он добился освобождения Шаханшаха Мухаммедом, который, без сомнения, склонил своего пленника к признанию в каком-то виде своего сюзеренитета. За смертью Кылыч-Арслана последовало возобновление агрессии туркменов на византийских границах, то ли потому, что регент оказался не в состоянии их удерживать, то ли потому, что он считал политически предпочтительным предоставить им свободу действий, если, конечно, сам не поощрял их. Пока византийцам приходилось отбиваться от разрозненных банд в Лампе на юге Геллеспонта (Дарданелл), Смирне, Пергамоне и Кельбиане (это подразумевало, что провинции на Эгейском море оставались фактически доступными), Хасан из Каппадокии, который то ли был регентом, то ли нет, напал на Филадельфию. После возвращения Шаханшах по неизвестной нам причине предал смерти своего двоюродного брата. Однако он продолжил атаки в западном направлении, на Филадельфию и на Кельбиан, и войска, посланные султаном Мухаммедом, – другие части он отправил против франков – помогли ему. На этот раз газават туркменов совпал со «священной войной» султана, объединившей обычно враждовавших между собой франков из Сирии и византийцев. Однако для Мухаммеда это был эпизод, не имевший продолжения, последнее вторжение восточных войск в Анатолию. Парадоксально, что Алексей Комнин и Мухаммед, – оба враги франков, против которых Алексей дрался в Киликии и Сирии, – сами могли быть врагами. В 1110 году Алексей Комнин отправил к Мухаммеду посла, чтобы подтолкнуть его к войне с франками. В 1112 году в Малой Азии состоялись переговоры между представителями двух суверенов, которые, если оставить в стороне Шаханшаха, в конце концов заключили мир, условий которого мы не знаем и который, кстати сказать, несмотря на его очевидную значимость, не имел никаких практических последствий.

Таким образом, оба театра военных действий с очевидностью демонстрируют, что не усиление, а ослабление власти правителя побудило туркменов на границах к действиям по созданию государства сельджуков «Рума» (Румского или Иконийского султаната). К тому времени, когда это государство расширилось до Никеи, при аналогичных условиях, хотя и проигрывая ему в сравнении, на севере возникло государство Данишмендидов. Это государство, пожалуй, может считаться даже более туркменским, поскольку Данишменд был чисто туркменским лидером. Различия между ними не стоит преувеличивать, поскольку Кылыч-Арслан и его ближайшие потомки, какими бы ни были их взгляды, могли опираться только на туркменов. Более того, дух гази, характерный для всех туркменов, не обязательно означает ведение совместных действий или достижение какого-то единства, исключающего соперничество между различными группами. Однако, грубо говоря, вполне вероятно, что это династическое соперничество между Сельджукидами и Данишмендидами сопровождалось также противоречием между настроениями туркменов и организующими и контролирующими началами государственной власти и неизбежно вело к некоторому ослаблению напряжения на византийском фронте. Кылыч-Арслан был противником своих восточных соплеменников, но он был совершенно не в состоянии представить себе власть, которую он стремился установить в Малой Азии, иначе, чем в той форме, которая по меньшей мере частично соответствовала их модели – единственной известной ему модели власти.

Для Данишмендидов газават («священная война») предполагал возможность ведения военных действий в трех независимых направлениях: эпизодически на юг, благодаря неопределенности границ с Сельджукидами в регионе Тавра; на север, против Византии, закрепившейся вдоль побережья Черного моря от Босфора до Трабзона; и, наконец, на запад, где их власть распространялась до Анкары. Однако, за исключением юга, об этом почти ничего не известно. Более того, трудно сказать, как далеко на восток распространялась власть Данишменда и его сына Гумуштегина Гази. Мы не знаем дату смерти Феодора Гавраса, который однажды спас Трабзон от тюрков, но потом был захвачен в плен и предан смерти в Эрзуруме. В 1098 году Байбурт, а в 1105-м Шебин Карахисар еще зависели от Трабзона, где Григорий Таронит, возможно сын Феодора Гавраса, провозгласив себя независимым от Византии, попытался заключить договор с Данишмендидами. Возможно, в 1098 году Байбурт атаковал кто-то из Данишмендидов, но к 1103 году, самое позднее, Эрзурум, где временно нашел прибежище султан Мухаммед, принадлежал другому правителю – Али ибн Салтуку, от которого пошли Салтукиды. В 1118 году Эрзинджан и Дивриги принадлежали еще одному правителю, Мангуджаку, тоже ставшему основателем династии, хотя нам ничего не известно об изначальных связях между этими семьями и династией Данишмендидов, или ирано-иракским султанатом. Несмотря на расстояние, разделявшее их, не исключено, что Али из Эрзурума и «султан Армении», который в 1108 году вблизи Адыямана (Хисн-и-Мансура) был захвачен в плен армянским правителем из Мараша[12], расположенного к югу от Восточного (Армянскоого) Тавра[13], – это одно лицо. Он умер в 1123 году (?).