Книга Ангелы Эванжелины - Алеся Лис

— И еще, — на минуту задумавшись, уточняю. — Мы же уничтожим его? Этот камень… думаю, если так хотела Эванжелина, то есть я, то на это были веские причины.

— Как скажешь, — пожимает плечами граф. — Главное Гленн…

— А как он его вылечит? — интересуюсь. — Он болезни каким-то образом уничтожит?

— Я, честно говоря, не знаю, ─ разводит руками мужчина. ─ Поговаривают, что он может исполнять желания, но насколько это правда, не могу сказать.

Желания, значит. А если этот камень может отправить меня домой? Это ведь получше вариант, чем просить снова меня запихнуть в дурку и провести шокотерапию. Значит, планы меняются. Находим камень, лечим Гленна и отправляемся домой. Заодно и беднягу графа избавлю от своего присутствия. Думаю, несмотря на мои откровения, он не до конца поверил, что отказалась я не по своей воле.

— Итак, мы во всем разобрались, Эва? — поднимается со своего места Теодор. — Думаю, на этом можно разговор закончить. Увидимся за ужином.

Я, кивнув в ответ, удивленно смотрю на него, не понимая о каком ужине речь, только сейчас почувствовав, как бурчит у меня в животе, и, увидев, что за окном сереют сумерки. Это ж надо было столько языком чесать?!

— До встречи, Теодор, — неуверенно улыбаюсь. А когда он уходит, еще несколько минут буравлю взглядом закрытую дверь, пока меня не отвлекает знакомый чирик.

Поднимаюсь с кресла и подхожу к черному стрижику. Он бесстрашно взлетает и опускается на мое плечо, поднося клювик к самому уху. Вначале мелодичная птичья трель начинает отдаваться набатом в голове и пульсировать в висках. Этот звук на миг меня оглушает, словно я нырнула под воду. А затем я снова вижу перед собой серую воронку, но на этот раз мне уже не страшно. Более того, я отчаянно жажду узнать, что мне хочет показать моя маленькая помощница.

Глава 13

От ужаса все внутри сжимается так, что даже вдох сделать больно. Очень хочется убежать, спрятаться, закрыться в своих комнатах, но что-что удерживает меня, а тайная галерея с незаметным смотровым окошком хорошо скрывает от чужих глаз. Хотя я прекрасно знаю, если Лейтон проведает, что я шпионила, мне не поздоровится. Обо всех тайных ходах нашего поместья ему прекрасно известно, как и о любых моих перемещениях по особняку. Впрочем, больше чем Лейтон меня пугает этот мерзкий старик, который вольготно развалился в хозяйском кресле за столом.

Это кабинет моих родителей, горячо любимых и до сих пор оплакиваемых. Каждый раз, когда муж сестры садится в кресло отца, во мне поднимается волна удушающего гнева, словно он оскверняет своей наглой тушей место моего любимого папочки. А когда на этом же самом месте сидит старикашка, у меня вообще темнеет в глазах от ярости. Но что я могу поделать? Тут я бесправная приживалка, у которой нет ни дома, ни гроша. Единственный выход удачно выйти замуж и навсегда избавится от Лейтона. Печально, что родные стены именно из-за этого огрызка человека стали для меня чужими и удушающими. Остается только благодарить всех богов, что достойный кандидат нашелся.

Теодор мне и вправду нравится. Нравится то, какой он спокойный, уютный и уверенный. Рядом с ним я чувствую себя человеком, девушкой, личностью. А еще не ощущаю в его взгляде ничего плохого, недозволенного. Ибо в последнее время именно такие взгляды мне приходится испытывать на себе, и даже пару раз отбиваться на балу от настойчивых кавалеров, считающих смазливую бесприданницу легкой добычей. Нет, замужество мне не предлагают, а вот стать содержанкой уже сбилась со счета сколько. Я откровенно боюсь, что еще чуть-чуть и Лейтон вынудит меня согласиться. Думаю, единственное, что его останавливает, это репутация сестры, которая тоже пострадает вместе с моей.

— Так что, Лейтон? Готов платить по счетам? — криво усмехается гость, на секунду показав крупные желтые зубы.

— Лэрд Хендрик, — мнется мой зять, пряча глаза и нервно теребя манишку на рукаве. — Нет у меня. Ни гроша. Даже приданое Эванжелины вам отдал.

Мои глаза становятся круглыми и огромными, как золотые шиллинги. Что значит отдал? Так у меня было приданое, у меня были деньги?

— У тебя есть дом… — многозначительно поднимает брови старик, довольно оглядывая кабинет. — И надо заметить, весьма неплохой.

Лейт становится бледнее полотна и стискивает бескровные губы в узкую полоску. Я прижимаю ладонь к губам, еле сдерживая испуганный вскрик. Дом?! Наш дом?! Дом, в котором выросли мы с сестрой, наши родители, который построили бабушка с дедушкой, отдать этому гадкому лэрду.

— Я не могу потерять дом. Нам тогда негде будет жить, — качает головой Лейтон.

В глазах его собеседника загорается опасный огонек.

— Тогда отдавай долг, — безразлично пожимает он плечами.

— У меня нечем, — тихо шепчет зять. Я впервые вижу его столь напуганным, неуверенным и поникшим. Как правило, он кичится своей властью и обожает унижать всех, кого считает ниже себя по положению.

— Это не мое дело, — хмурится Хендрик. — Сегодня последний день. Либо дом, либо деньги…

Сердце сжимается от страха. Ладно я, у меня скоро будет свой угол. А Дани? Она беременна, причем двойней… Куда она пойдет с детьми? Судьба зятя мне совершенно безразлична, но сестра и племянники…

На лбу у Лейтона выступает испарина и он нервно промакивает ее кружевным платочком.

— Но… — внезапно делает многозначительную паузу гость. — У меня есть предложение…

И почему-то эти слова пугают меня не меньше, чем мысли о предстоящей утрате родового гнезда.

— Какое, — тут же оживляется зять, подобострастно глядя на Хендрика.

Губы лэрда кривятся в презрительной усмешке, словно он взирает на какую-то противную и гадкую букашку. Судя по всему, именно таким он и считает мужа моей сестры.

— Я хочу Эванжелину, — выдает старик.

Сначала мне кажется, что я ослышалась. Как можно меня хотеть? Зачем я вообще ему?

— Эванжелину? — тоже удивляется Лейтон. — Зачем она вам?

От изумления он даже забывать лебезить, и вопрос получается немного резким. Это явно не нравится лэрду, и он недовольно хмурится.

— Не твое дело щенок, — приподнимается над столом Хендрик.

— Да-да, вы правы, — снова начинает играть роль подлизы Лейтон. — Но я не могу. Эва помолвлена с графом Эмереем.

— Так отмени помолвку, — плюхается обратно в кресло мужчина.

Нет, Лейт, нет! Сжимаю кулаки от бессилия, и закусываю до крови губу.

— А пока ты думаешь, я тебе кое-что покажу интересное, — принимается раскладывать чуть желтоватые прямоугольнички на столешнице гость. — Это твои долговые расписки. Я их выкупил… Все до единой. И, пожалуй, тут гораздо больше долгов, чем способен покрыть твой дом.

У зятя дергается кадык, а лоб снова потеет.

— Я согласен, — выдавливает он, а у меня в душе разливается странное оцепенение. Словно я умерла там, внутри, словно я не могу больше ничего чувствовать. Возможность жить нормальной жизнью ускользает, как песок сквозь пальцы, и граф, и маленький больной мальчик, и дом с садом на берегу темно-синего моря…