Книга Эксплеты. Лебединая башня - Ирина Фуллер

Спустя двадцать минут она спросила:

– А линия может быть прямой, но изломанной? – Она понимала, что вопрос изначально противоречил сам себе, но чувство безысходности требовало сделать хоть что-то.

– Нет, – последовал короткий ответ от директора, который был занят своими делами.

– У этой задачи точно есть решение? – уточнила она спустя час после начала.

– Да.

Он даже не поднял головы.

Время шло, Омарейл уже давно начала нервничать. Она испробовала тысячу способов, пыталась думать логически, пыталась отключить логику, пару раз ей казалось, что что-то получилось, но потом оказывалось, что нет.

Желание бросить все несколько раз настигало ее, однажды она даже с громким стуком положила карандаш на стол. Но Дольвейн взглянул на нее с немым вопросом во взгляде, и она просто покачала головой и продолжила работу. Неспособность решить задачу раздражала ее, но бросить начатое она просто не могла. Не сейчас, когда было сделано так много.

В два часа тридцать минут Омарейл должна была уйти, чтобы успеть на встречу с Севастьяной. В два пятнадцать она все еще не приблизилась к разгадке. Ее сердце билось где-то в горле, разум отказывался работать на полную, слишком поглощенный мыслями о том, что, стоило ей опоздать, Севастьяна пришла бы в пустую комнату.

Конечно, Омарейл могла сделать вид, что была в ванной и потеряла счет времени. Севастьяна подождала бы. Но если ожидание затянется больше чем на полчаса, а от Омарейл не будет ответа, ее сестра запаникует. Все это некстати, особенно беря во внимание историю с переносом встречи с Патером. Бериот мог заподозрить неладное.

Видимо, заметив, что девушка около десяти раз за последние десять минут посмотрела на часы, директор сказал:

– Дам вам небольшую подсказку. Мыслите шире.

Омарейл перевела на него взгляд, полный ярости.

– В самом деле? Здесь какое-то нестандартное решение? – уточнила она, всеми силами стараясь не звучать слишком язвительно.

Но, судя по глумливой улыбке Дольвейна, ей это не удалось.

– Это подсказка. А как ею воспользоваться – уж ваше дело, госпожа Селладор.

Омарейл прикрыла глаза. Нельзя было поддаваться эмоциям. Она глубоко вздохнула, призвала на помощь все свое самообладание, отбросила посторонние мысли и тревоги и уставилась на девять точек. Озарение пришло внезапно. Что-то просто щелкнуло в ее голове, и она поняла, что значила подсказка директора. Начав рисовать совсем иначе, она мельком взглянула на Дольвейна. Он смотрел на листок и довольно щурился.

«Хитрый лис!» – подумала Омарейл, но на этот раз в ее мыслях не было злости. За оставшиеся пятнадцать минут ей все же удалось найти решение. Она бросила листок перед директором, сверху положила паспорт и справку из Бурвистера и, на ходу бросая: «Простите, мне надо бежать! Встретимся в первый день девятого месяца», покинула кабинет. Вслед ей раздался добродушный смех.

V

Астардар

Тот день почти всегда был солнечным и теплым, хотя дыхание осени уже ощущалось и в легком дуновении ветерка, и в шуме листвы, и в аромате воздуха, в котором безошибочно угадывался конец лета.

Но Омарейл этого не знала – или знала, но лишь со слов писателей и поэтов. Для нее осень по-настоящему начиналась только тогда, когда из окон ее башни становилось видно пожелтевшие шапки деревьев на дальнем берегу. А еще когда на столе появлялось много блюд из яблок и тыквы. И когда по ночам в замке становилось прохладно, а слуги доставали для нее пуховые одеяла.

Так было всегда, но не в этот раз.

После успешного собеседования в Астардаре ничто не могло омрачить прекрасного настроения Омарейл. Пускай она даже не догадывалась, что от нее теперь требовалось. Где ученики брали школьную форму? Откуда доставали учебники? Во сколько нужно приходить в школу? У нее еще было время разобраться с этим.

Но визит Совы изменил ее планы. Это была обычная, регулярная встреча. Они чинно пили чай – каждая по свою сторону стены, как вдруг Сова сказала:

– Вы как будто бы стали смуглее, Ваше Высочество.

Все внутренности тугим комом поднялись к горлу Омарейл, вызывая тошноту. Она, разумеется, принимала время от времени солнечные ванны, но окна оранжереи не открывались полностью, поэтому все, что она могла себе позволить, – подставить лучам руки или, подкатив рабочее кресло и уцепившись за подоконник, погреть ноги.

Понимая, что ей не удалось скрыть свою реакцию от внимательной женщины, которая видела ее сквозь стекло, она проговорила:

– Я надеялась, никто не заметит…

После небольшой паузы Сова пропела своим мелодичным голосом:

– От меня не может быть тайн.

Омарейл вздохнула.

– Да, от вашего взгляда ничего не укроется, госпожа Дольвейн.

Несколько секунд тишины, во время которых Омарейл стыдливо отводила взгляд, и затем Сова сдержанно спросила:

– Итак, Ваше Высочество? Что произошло?

– Я загорала, высунувшись в окно в оранжерее.

Она старалась звучать виновато. Какое-то время Сова молчала.

– Это поведение, недостойное принцессы, Ваше Высочество. – Ее голос, несмотря на слова, был мягким. – Впредь рекомендую вам оградить себя от подобного времяпрепровождения.

Это разозлило Омарейл, как злили всякие слова этой женщины, касавшиеся прав и обязанностей принцессы. Поэтому следующая ее реакция была вполне привычной для Совы:

– В самом деле, иногда я позволяю себе так много, – начала она вкрадчиво, – шутка ли, пытаться украсть пару лучиков солнца, – ее голос начал набирать громкость, – живя взаперти, как какой-нибудь взломщик или убийца! Будь у меня возможность, поверьте, госпожа Дольвейн, я бы избегала прогулок через окно! А наслаждалась бы солнцем как нормальный человек.

– Ваше Высочество, – примирительно произнесла Сова, и Омарейл поняла, что добилась, чего хотела. – Нет нужды снова проходить через этот разговор. Мы все знаем, что нет никакого смысла вновь и вновь возвращаться к пророчеству. Будь вы вольны хоть целыми днями проводить на солнце, я бы рекомендовала вам избегать загара, так как темная кожа не красит особу королевских кровей. Это по меньшей мере вульгарно.

– Это модно, – возразила Омарейл скорее из вредности, чем из желания доказать правоту.

– Принцессе не пристало гоняться за тем, что скоротечно и поверхностно. Истинные добродетели – вот ваши верные спутники. Лучше уделите время, которое могли бы потратить на загар, чтению или музицированию. Искусство, как ничто другое, очищает душу.

Омарейл закатила глаза. Эта семейка сводила ее с ума.

После разговора она решила воздержаться от прогулок до самого Дня Знаний, чтобы не вызывать излишний интерес Дольвейнов. Сорок пять дней она вела себя так хорошо, как не вела никогда до этого.