Книга Записки датского посланника при Петре Великом. 1709–1711 - Юст Юль

23-го. Сюда пришло несколько полков с полевой артиллерией и (боевыми) припасами. (Они) разбили лагерь за городом; затем приехал и генерал-майор Брюс, командующий этими новоприбывшими 10 тысячами солдат, которые уже (успели) расположиться лагерем за городом. Генерал этот родился в Москве от немецких родителей и, (следовательно), был Alt(-)Tentscher: так называются дети иностранцев, рождающиеся в России. Но как здесь вновь водворившиеся немцы презирают старых, то название это считается унизительным[81].

24-го. Я был зван в гости, вместе с генерал-адмиралом и генерал-майором Брюсом, к бургомистру Христиану Гётте. Здесь мне в первый раз (пришлось) увидать калмычку татарского племени, называемого калмыцкими татарами. Лицо ее, как лица прочих (калмыков), имело особенно необычное строение. Оно было гораздо шире обыкновенного, с совершенно расплющенным и вздернутым носом и с очень маленькими глазами, посаженными гораздо дальше друг от друга, чем обыкновенно, причем наружные углы их немного закруглялись, спускаясь на щеку, точно были прорваны книзу. Один офицер, побывавший в стране калмыков и знакомый с (их) бытом, рассказывал мне, что они язычники, религии не имеют и (только) вырезают себе из дерева истуканов, которым поклоняются, ежедневно обмазывая им рот, вместо пищи, салом и ворванью. (Однако) если зима сурова, то (калмык) не обмазывает (своего) идола, но ставит его на дерево, приговаривая: «Мерзни себе, мерзни без еды и питья: ведь сам ты не даешь нам ни того ни другого»; ибо, в случае суровой и продолжительной зимы, (калмыки) во всем испытывают недостаток.

25-го. Два полка под командой полковника Буша (Buski) и Воlovni(?) выступили (из Нарвы), чтоб присоединиться к прочим войскам, (расположенным) в лагере за городом, где, таким образом, собралось 12 000 пехоты. При войсках находились, в готовности для предполагавшейся осады Ревеля, 20 полукартовернов[82], 20 восемнадцатифунтовых орудий с 16 000 ядер и 7 мортир с 700 семидесятипятифунтовыми каменными (?) бомбами. Из числа этих орудий двадцати штукам, с прогоревшей от долгой пальбы затравкой и потому негодных к употреблению, залили дно на толщину ядра металлом и затем, впереди этого залитого слоя, просверлили новую затравку. (Русские) артиллерийские офицеры уверили меня, что такому быстрому пригоранию затравок подвержена бо́льшая часть их орудий, и это потому, что вылиты они из металла, обыкновенно употребляемого для колоколов и заключающего в себе слишком много олова; ибо в настоящую войну духовенство было вынуждено предоставить (правительству) из церквей во всех царских владениях известное количество колоколов для переливки (оных) в пушки.

Того же (25-го числа), по возвращении домой секретаря миссии Фалька, побывавшего за городом и видевшего в полутора милях за ним три полка драгун, комендант послал просить меня, чтоб на будущее время я предупреждал его всякий раз, когда (сам) я или кто-либо из моей свиты пожелаем куда-нибудь поехать, дабы, при поездках моих за город, можно было отряжать кого-либо для охраны меня от нападений со стороны простого народа, а также (своевременно) принимать меры для оказания мне должного почета. Таков был предлог (его просьбы), на самом же деле главными ее причинами явились его прирожденные высокомерие и подозрительность. Затем он вторично послал ко мне человека просить, чтоб пришел к нему секретарь, побывавший за городом. В ответ на это, поняв, что комендант хочет говорить с секретарем о (его поездке за города) и сделать ему по этому поводу внушение, я велел сказать (Зотову), что ему не надлежит требовать к себе кого бы то ни было из моей (свиты), но что он может передать мне через посланного то, что имеет сказать (моему) секретарю, дабы я мог подобающе отвечать ему за моих людей. На это он приказал мне передать, что вполне довольствуется (моим объяснением), а что если он послал за секретарем, то (лишь для того), чтобы переговорить с ним о моем отъезде. (Но) то же самое, незадолго перед тем, он (уже) сообщал мне через (местного) плац-майора.

Упомянутые выше орудия, вместе с ядрами, бомбами и гранатами, были вывезены в лагерь и распределены между полками, главным образом затем, чтоб, в случае (несчастья) с (назначенными) под эти орудия и боевые припасы лошадьми, их могли бы везти солдаты. Но порох и другие мелкие принадлежности (должны были) идти исключительно с артиллерией.

На наш серебряный вес 16 рублей 74 копейки представляют один фунт серебра; 10 рублей весят 19 лотов, и, таким образом, 100 рублей копейками весят 5 фунт. 30 лот. Один ригсдалер (in) specie равняется по весу 104 копейкам, но вес (одной монеты в) рубль и одного ригсдалера (in) specie почти тождествен, и (даже) рубль на 3–4 копейки легче (ригсдалера). Относительно копеек следует заметить, что отчеканены они так небрежно, что мне случалось находить между ними настолько крупные, что две из них равнялись по весу трем другим (обыкновенным копейкам). Здесь говорят, что в прежние времена 100 рублей копейками весили 10 фунтов; теперь же, в силу распоряжения царя, 100 рублей должны бы весить 7 фунтов, (но) обыкновенно, вследствие утаек монетного двора, они весят всего 6 фунтов и даже меньше, как указано выше.

Рубль заключает в себе 100 копеек, полтина или полрубля 50 коп., гривна 10 коп., алтын 3 коп., копейка содержит две денежки или (два) скиллинга, денежка две полушки. Со времени шведской войны царь приказал чеканить копейки, денежки и полушки из шведской меди.

В России при прежних царях была в ходу только мелочь: копейки (и т. д.), прочие же (монетные единицы), каковы рубль, полтина, полуполтина, гривна, алтын, были только (отвлеченными) названиями, как в Англии фунт стерлингов. Но лишь царствующий государь приказал чеканить монеты всякой из этих ценностей, с его изображением на одной стороне и гербом на другой.

27-го. Комендант прислал сказать приставленному ко моим дверям караулу, что мои люди, как по городу, так и за городом, должны ходить не иначе, как в сопровождении одного солдата. (Приказ этот был отдан) под предлогом их охраны от насилия со стороны пьяных и (другой) сволочи. Под тем же предлогом комендант приказал, чтоб и сам я предупреждал его о моих выездах. Но истинной причиной (подобного распоряжения) были его высокомерие и подозрительность, а также, без сомнения, любопытство; ибо таким путем он рассчитывал выведывать через солдат, какие поручения были делаемы моим людям, и что я (сам) предпринимал. Солдаты его в точности исполняли его приказание, так что (по улицам) я всегда ходил как пленник. Не видя другого исхода, я вынужден был письменно жаловаться генерал-адмиралу на такую невежливость со стороны коменданта, равно как и на неприличное его отношение ко мне во всем прочем. (При этом) я требовал той свободы, которой во всех (странах) мира пользуются посланники, (требовал) права (свободно) выходить из дому и возвращаться (домой), когда хочу, не спрашиваясь у коменданта; просил также (генерал-адмирала), чтобы он своей властью разрешал те и другие спорные вопросы между мной и комендантом и казал бы равным образом содействие относительно выдачи мне по праву (суточных) денег, дров, свечей и воды (согласно договору, заключенному между его величеством королем и цезарем). Вследствие (таковой моей жалобы) генерал-адмирал приказал отменить конвоирование меня солдатами, но комендант за этот причиненный мне срам не понес никакого наказания. Ввиду моего требования мне стали также выдавать (суточные) деньги, дрова, свечи (и) воду, однако всякий раз не иначе, как после частых обращений и долгого выпрашивания. (Что касается) выдачи денег, (то она) всегда производилась копейками, причем среди последних нередко попадались фальшивые, а то и (самый) счет был неверен. Ригсдаллеров in natura я никогда не получал. И несмотря (на все это), я постоянно должен был делать подарки (лицам), приносившим мне мое положенное скромное содержание. Следует вдобавок отметить, что как в Нарве, так впоследствии и в (самой) России русские, при выдаче мне денег, всегда намеренно меня обсчитывали в свою пользу. Если, бывало, их проверишь, они сосчитают снова и говорят, что счет верен. (Проделывают они это) хоть десять раз кряду и до тех пор изводят получающего (деньги), пока ему не надоест их проверять и он не помирится (на обмане). За каждый следуемый мне ригсдалер (in) specie я получал только по 80 копеек.