Книга Дети подземелья - Дикон Шерола

На уговоры своих друзей Дмитрий особо не реагировал. Он лучше других понимал, что ждет его на поверхности, а подобные дискуссии лишь еще больше нервировали его. Договориться с Полковником по-хорошему, без применения внушения, ему не удавалось. А, если использовать способности, то уже через два часа военный снова попытается отправить его наверх, когда у Лескова будет еще меньше шансов на то, что вражеские роботы его не тронут. Просить помощи у Альберта тоже было бессмысленно — он не влиял на разработку стратегии. Оставался только Константин. Новость о том, что он перешел на Адмиралтейскую, несколько порадовала Лескова. Было бы неплохо заручиться поддержкой этого ученого. Возможно даже, именно Морозов сумеет повлиять на Полковника куда сильнее, чем внушение Дмитрия, и военный наконец перестанет рисковать жизнью своего самого нелюбимого подчиненного.

Морозов как раз заканчивал обустраивать свой новый кабинет, когда Лесков к нему постучался.

— Ну как там мой Рекс? Надеюсь, ты его не обижаешь? — с ходу поинтересовался ученый, широко улыбнувшись. Он был искренне рад видеть первого человека, который не обвиняет его в помощи «процветающему».

— Отличный робот, — Дмитрий улыбнулся в ответ и приблизился к Морозову, чтобы обменяться рукопожатиями. — Я как раз зашел, чтобы поблагодарить вас за помощь.

— Заканчивай с этими «выканьями», — добродушно пробурчал Константин, пожимая Лескову руку. Затем он сел за стол и жестом указал Дмитрию на свободное кресло. — И с этими благодарностями тоже заканчивай. Мы в одной лодке, должны друг другу помогать.

Откинувшись на спинку кресла, мужчина продолжил:

— А мне здесь даже больше нравится. И кабинет просторнее, и не надо на четвертый этаж каждый раз тащиться. И своя личная комната отдыха есть. Я бы пошутил, что есть куда женщин водить, но не буду.

Последняя фраза заставила Константина несколько смутиться. Иногда ему хотелось выразиться как-то по-крутому что ли, но в душе, произнося подобное, мужчина вечно чувствовал себя неловко. С представительницами противоположного пола у него никогда не клеилось, а самые долгие отношения длились три недели. Единственная женщина, которая всегда его любила, была его мама.

— Надеюсь, вам… извини, тебе… не слишком досталось за наше своеволие? — спросил Дмитрий, опустившись в кресло.

— Ну разве может от начальства «достаться»? — улыбнулся Константин. — «Достается», Дима, в первую очередь от жизни, от собственной глупости, от любимых людей. А начальство это так — проходное. Сегодня есть, завтра нет. Надо самому себе быть начальством: уметь хвалить себя за дело и критиковать себя тоже за дело. Только тогда будет что-то получаться. Ты мне лучше скажи, сколько машин ты деактивировал за последнюю вылазку?

— Немного. Всего двадцать восемь.

— Ты хотел сказать ЕЩЕ двадцать восемь! — ответил Морозов, а затем задумчиво добавил, — это же сколько собачьих кличек придется придумать!

Но вот его взгляд задержался на костюме Дмитрия.

— А ты чего, опять на вылазку собрался? — улыбка немедленно сошла с губ Константина.

— Это не я «собрался», — Лесков усмехнулся.

— Так не ходи! Не расстреляют же они тебя в самом деле!

— Не факт.

От этих слов Константин переменился в лице.

— Я же с ним еще перед твоей прошлой вылазкой разговаривал. И позапрошлой! Нельзя больше рисковать.

— Видимо, Полковник считает, что, если бы он тебя послушался, мы бы потеряли почти сотню бесплатных роботов, — усмехнулся Дмитрий. — Забавно получается…

— Что именно?

— Сначала я просил тебя посодействовать мне в моей прогулке наверх, а теперь прошу уговорить Полковника оставить меня внизу.

— Он думает, что «процветающие» еще не спохватились.

— Замечательно. Вот только я не хочу на своей шкуре проверять его экстрасенсорные способности.

— Если все же пойдешь на поверхность, не ходи один. Рекса я не считаю. Возьми всех семерых.

— Это снова назовут неподчинением, — заметил Дмитрий.

— Это назовут здравым смыслом! Берешь?

— Конечно.

— Тогда дай мне пару минут. Я загружу им образец твоего голоса…

Чтобы выйти на поверхность в сопровождении целой группы роботов, Дмитрию пришлось применить свои способности внушения. Подчиненные его воле солдаты безропотно активировали для него лифтовую шахту, и спустя каких сорок минут Дмитрий наконец оказался на поверхности. Вот только в этот раз он уже не стремился выйти на главную улицу. Напротив, он старался держаться позади своих роботов, словно они были его телохранителями.

Вечер выдался холодным и промозглым. Туман заполонил город, и полуразрушенные клыки домов, подобно скалам, нехотя выплывали навстречу. Казалось, этот самый туман олицетворял собой свинцовую тишину, которая лежала на крышах Петербурга, и лишь тихий механизм роботов слегка тревожил ее.

Вглядываясь в туман, Лесков чувствовал, что его нервы натянуты до предела. Любой незначительный хруст ветки или карканье вороны сейчас заставили бы его вздрогнуть, словно поблизости взорвалась граната. Нужно было продержаться здесь всего час. И плевать, если не встретится ни одна вражеская машина. Эта «охота» больше не напоминала невинное развлечение, где нужно было стрелять по металлическим банкам, прекрасно зная, что ничто не угрожает.

Прошло всего пятнадцать минут, но Дмитрию казалось, что здесь он находится уже больше часа. Время словно застыло, как и сам этот город, когда-то шумный, стремительный и живой.

Лесков собирался было отдать приказ, чтобы свернуть на другую улицу, как внезапно неподалеку раздался звук осыпающихся камней. Скорее всего крошилось какое-то здание, но Дмитрий счел нужным на всякий случай окружить себя своими роботами, и, наверное, именно это его спасло. Раздалась серия выстрелов, и сразу несколько пуль впились в тело Дмитрия. Пара угодила в левое плечо и чуть выше локтя, еще одна вонзилась в левый бок, а две следующие в левое бедро и ногу. Грудь и голова не пострадали лишь потому, что остальные пули приняли на себя роботы, которые заслонили собой Дмитрия. От боли парень едва не потерял сознание. Она вгрызалась в его тело, лишая возможности трезво соображать, пульсировала в висках. Роботы, защищавшие его, автоматически открыли ответный огонь, но в данный момент это приравнивалось к самоубийству. Вражеские машины немедленно отправили сигнал остальным, и они начали стремительно стекаться по указанным координатам.

— Рекс, — Дмитрий с трудом зажал ладонью раненный бок, чувствуя тепло собственной крови. Бардовые пятна уже расцветали на рубашке, и уже казалось, что именно белый цвет является тем самым пятном.

— Рекс, выведи на экран план канализаций. Найди тоннель до Спасской. Отнесешь меня под землей… Вальтер… Сколько вражеских машин вокруг?

— Восемнадцать, — ответил равнодушный механический голос.