Книга Дети подземелья - Дикон Шерола

— Мы найдем способ, как все исправить, — попытался оправдаться один из управляющих роботами. — Первым делом мы удалили Дмитри Лескоу из базы «неприкосновенных» и поставили нашим машинам задачу уничтожать себе подобных при малейшей попытке атаки с их стороны.

— Что ты сказал? — переспросил Стаффорд, в ярости взглянув на ученого. — Дмитри Лескоу? Вы сейчас издеваетесь, да? Вам мало, что этот сукин сын распространил лекарство по территории России, так вы его еще и в базе «неприкосновенных» держали? Из-за вашей халатности нам придется перенаправлять роботов с ближайших территорий! Из-за вашей халатности, безмозглые куски дерьма, у русских появились роботы, которых мы сами им вручили!

— Может быть и не потребуется никого перенаправлять, — вполголоса заметил Лонгвей.

— Что значит не потребуется? — рявкнул на него Стаффорд. — Петербург — один из тех городов, где имеются подземные районы. Именно там и попряталась вся эта выжившая мразь. Может, они и не ожидали, что начнется война, но они были к ней готовы.

— Вы верно заметили: в Петербурге имеются подземные районы, что означает, что наши роботы недостаточно эффективны, раз до сих пор не смогли проникнуть туда.

— У русских есть установки, которые нейтрализуют инородную технику, едва она оказывается на близком от их базы расстоянии, — пролепетал ученый. — Роботы туда не идут, потому что мы разработали для них программу, которая определяет зону влияния вражеских установок.

— Я в курсе, благодарю, — Лонгвей вежливо улыбнулся. — Именно поэтому я и утверждаю, что наши механические воины недостаточно эффективны.

— У русских еще хуже! — Стаффорд криво усмехнулся.

— Тем не менее они еще живы.

— Чего ты хочешь этим сказать, Лонгвей? Если тебе не нравится то, что разработано на мои деньги, так предложи свои разработки!

— Как хорошо, что вы об этом заговорили, Корнелиус. Я как раз собирался, — китаец вновь вежливо улыбнулся и продолжил, — несколько недель назад глава совета выделил мне целый научный институт для одного интересного исследования. Мои люди начали проводить его еще задолго до начала войны, потому что считали, что благодаря этому эксперименту может родиться одно из самых мощных оружий в мире. Так бы оно и получилось, если бы поддавалось контролю. Слушая вас, я и подумал, а почему бы не разнообразить механических солдат той разработкой, которую спонсировал я.

— Что за разработка? — спросил все это время молчавший француз.

— Думаю, лучше будет показать вам… Если мы, конечно, закончили обсуждать халатность наших сотрудников.

— Да, мы закончили, — мрачным голосом произнес глава совета. — Призрак!

В данном разговоре это слово прозвучало странно и неожиданно, отчего провинившиеся за ситуацию в Петербурге встревоженно переглянулись. Ответом на их вопросительные взгляды стали четыре выстрела, которые один за другим прогремели в воцарившейся тишине. Мертвые тела с пробитыми головами рухнули к ногам «процветающих», и только тогда от стены за спиной Джорджа Уилсона отделился человек, на которого прежде никто не обращал внимания, будто его и вовсе не было видно. В руке Призрака был пистолет.

Тем временем в городе, который сегодня упоминался на собрании совета, а точнее в его подземной части люди радовались своей первой небольшой победе. Полковник лично выступил перед жителями Адмиралтейской, сообщив о том, что на данный момент в их распоряжение поступило сто семьдесят шесть роботов «процветающих». Но не меньше этой новости людей заинтересовала информация о том, что подобное пополнение армии случилось благодаря Лескову, «процветающему».

— Откупиться хочет, — переговаривались люди. — Думает, что этими железками хорошее отношение к себе вернет. Как будто роботы заменят погибших… Что же этот мажор не вышел к нам сейчас, раз он такой герой? Что же не попытался отправдаться или хотя бы попросить прощения у людей?

Дмитрий действительно не воспользовался приглашением Полковника выступить перед народом. Несмотря на то, что ему впервые выдалась возможность рассказать свою историю самому, Лесков посчитал, что люди все равно будут продолжать его ненавидеть. Так какой смысл устраивать эту показуху?

В чем-то он заблуждался. После слов Полковника о том, что Лесков сам вызвался помочь, некоторые стали чуть менее категоричны на его счет. Кто-то и вовсе начал задумываться о том, почему же «процветающий» не сбежал вместе с остальными.

Что касается самого Дмитрия, то сейчас его больше беспокоила предстоящая вылазка. С каждым разом подниматься на поверхность становилось все рискованнее, и он уже откровенно опасался, что первый попавшийся робот немедленно откроет по нему огонь. С минуты на минуту «процветающие» могли исправить свое упущение, и Дмитрий решил, что это будет последний раз, когда он поднимается на поверхность в одиночку.

Иван разделял его тревогу. Как только он узнал, что Лесков является «неприкосновенным», то идея наловить как можно больше железяк казалась ему отличной. Разве что поначалу Бехтерев был уверен, что на поверхность Дима поднимется только один раз, никак не шесть. Сейчас же ситуация напоминала игру в русскую рулетку, где с каждым кругом в револьвер добавлялся еще один патрон.

— Завязывай с этим дерьмом! — воскликнул Иван, заметив, что Дмитрий снова начал готовиться к вылазке. — Не ходи, слышишь! «Процветающие» тоже не идиоты, чтобы до сих пор не допереть, что происходит с их «консервами».

— Хочешь вместо меня идти? — спросил Дмитрий, неспешно завязывая галстук. Он словно предчувствовал плохое, поэтому нарочно тянул время.

— Да я бы пошел, только не вместо тебя, а как раньше все ходили. Почему ты один должен башку подставлять? И чего от тебя хочет «Полковник»? Он что, не читал гребаную сказку о золотой рыбке? Нельзя вот так вот нарываться! Пусть сам валит на поверхность, раз ему роботов не хватает.

— Дим, серьезно, не ходи, — Рома тоже не смог молча наблюдать за действиями своего друга. Все это время работая в госпитале, он чувствовал себя виноватым за то, что теперь за него рискует Дмитрий. А ведь он, Рома, даже не пытался подняться на поверхность. Устроился работать в безопасное место, в то время как остальные солдаты продолжали эвакуировать с поверхности людей. Суворов по-прежнему посещал тренировки, но ни о каком уважении со стороны солдат речи быть не могло. В душе парень сильно переживал из-за своего положения. Иван, да что там Иван, даже Дмитрий, которого все называли не иначе как мажором, поднимался на поверхность вместе с группой, а он, Рома, сидит внизу, как хилая девица, и лишь меняет раненым повязки. Все чаще парень задумывался о том, что нужно наплевать на слова друзей и присоединиться к группе Алексея Ермакова. Можно даже не сообщать Диме и Ивану, а просто взять и сделать то, что должен. Сейчас его даже забавляла собственная решимость. Правду говорят: бойся своих желаний. Рома до последнего не хотел подниматься на поверхность, но, едва получив эту возможность, тут же понял, что таким образом автоматически сделался трусом в собственных глазах. А ведь в детдоме он не боялся: как и остальные, убегал с территории интерната, дрался до разбитых костяшек и утаскивал из магазинов разную мелочь. Неужели сейчас что-то должно было измениться?