Книга До и после - Эмма Миллс

Воскресным утром после игры с Хэнкоком Фостер снова представил миру новую версию самого себя. Ясно, почему они задержались: Фостеру сделали стрижку. Вместо привычных всклокоченных волос – аккуратный, даже стильный ежик.

– Как тебе, Дев? Нравится? – Фостер плюхнулся на диван рядом со мной.

– Ты выглядишь… иначе.

На самом деле я хотела сказать «замечательно». Теперь Фостер походил… ну, на своих выпендрежных одноклассников.

– Почему решил постричься?

Он пожал плечами.

– Он сказал, что настало время для нового образа, – шепнула мне на кухне мама, когда Фостер ушел к себе. – Для образа игрока школьной команды.

Стрижку Фостера прокомментировала вся школа. На перемене Джордан провел рукой по его волосам и сказал:

– Мне нравится, приятель. Будем теперь на удачу трепать тебя по голове.

Фостер ухмыльнулся:

– Сначала хотел дреды сделать, но это вроде как твоя фишка.

Джордан рассмеялся, и смех подхватила стайка сопровождавших его девчонок (вокруг Джордана всегда вились девчонки).

Новый образ принес плоды даже на физкультуре. Как обычно, мы разбились по парам. Фостер собирался встать с Эзрой, а мне снова должна была достаться какая-нибудь фифа. Но не сегодня. Не успел Эзра и шевельнуться, как у него на рукаве повисла особо предприимчивая фифа:

– Мы в паре, мы в паре!

– Гляди-ка, – бросила я Фостеру. – Кажется, у тебя появилась соперница.

Тот улыбнулся. И вдруг кто-то вежливо кашлянул. Мы с Фостером обернулись и увидели великолепно уложенные волосы и идеально подведенные глаза Грейси Хольцер.

– Хочешь встать со мной в пару, Фостер? – спросила она.

Я покосилась на группку фиф и мальчишек-задавак. Фифы выглядели пораженными, а мальчишки – оскорбленными. Дело нешуточное: пчелиная королева действует без согласия трутней.

– Э-э, я хотел в этот раз с Дев встать, – ответил Фостер.

Грейси посмотрела на него со смесью удивления (ей отказали!) и восхищения (ей отказали!). Я думала, она нахмурится или выкажет презрение, но Грейси лишь надула губки и сказала:

– Окей. В следующий раз, ладно?

– Без проблем.

Когда Грейси отошла, я шепнула Фостеру:

– Надо было соглашаться.

Он пожал плечами:

– Не мой типаж.

– У тебя есть типаж?

– Конечно. У тебя разве нет?

– Есть, наверное.

Раньше я об этом не задумывалась. У меня был всего один парень, в восьмом классе. Но мне кажется, у восьмиклассников недостаточно развиты личные качества, мозги и фигура, чтобы их можно было разделять на «типажи». И, честно говоря, мне казалось, что личные качества, мозги и фигура Фостера недостаточно развиты для того, чтобы у него самого мог появиться какой-то типаж.

– Так какой у тебя типаж? – спросила я у Фостера, пока он доставал мяч из сетки.

– Не знаю.

– Тогда чего ты рассуждаешь о типажах?

– Ну, когда я вижу ту самую девочку, то сразу это понимаю.

Я на секунду задумалась.

– Так ты… уже видел такую?

– Может быть.

Потом Фостер крикнул: «Лови!», бросил мяч в мою сторону, и, когда тот ударился о землю, мне пришлось бежать за ним.

* * *

В тот день после тренировки по футболу я встретилась с Эзрой. Рейчел минимум дважды в день присылала мне обновленные вопросы и свежие идеи для статьи. Чем быстрее я отправлю ей что-нибудь дельное, тем быстрее она от меня отстанет.

Пока мы с Эзрой шли к трибунам, Фостер скакал по полю. Я решила, что интервью пройдет лучше, если он не будет торчать рядом и задавать типичные фостеровские вопросы в духе «что ты ел на завтрак», «сколько раз в день ты ходишь в туалет» и уж тем более «когда ты в последний раз целовался».

Наблюдая за тем, как Эзра снимает толстовку со щитками, я потеряла мысль. Под толстовкой оказалась прилипшая к телу белая футболка, а волосы были влажными от пота.

– Что ж. – Когда я заговорила, собственный голос показался мне слишком громким и чужим. Эзра присел рядом и стал складывать экипировку в сумку. – Сколько приглашений от университетов ты получил?

Такого вопроса в списке Рейчел не было, но я не хотела с ходу ставить его в тупик.

– Четыре.

– И все?

– Что, четырех недостаточно?

– Да нет, просто все говорят, что их не меньше двадцати.

– На некоторые я ответил отказом.

– То есть изначально все-таки было двадцать?

Он пожал плечами.

– Какой выберешь? – снова спросила я.

– С самой красивой формой.

Выражение его лица не изменилось. Но это ведь шутка? Наверное, шутка.

– Ха. К нам ты тоже из-за формы перевелся?

– Не совсем.

Я не знала, что на это ответить. Вспоминались слова Кэса и вопросы Рейчел. В наше время приоритетнее интересы отдельного игрока, а не всей команды.

– Я знаю, о чем все думают, – продолжил он наконец. – Недостаточно просто хорошо играть. Должен быть еще… какой-то гребаный хитрый план или вроде того.

– Это не про тебя?

Его глаза потемнели:

– Нет, не про меня.

– Так почему же ты к нам перевелся?

– Это мое дело.

– Но раз нет никакого плана… почему бы не ответить?

– Я могу ответить. Но не хочу.

Блин.

– Ну хорошо.

Повисла тишина.

– Прости. – Эзра нахмурился. – Я… Наверное, я не умею разговаривать о себе. Да и вообще разговаривать..

Я опять не знала, что отвечать, поэтому слабо кивнула и посмотрела на поле. Фостер пинал мяч и затем старался его поймать. Стоило мне на него взглянуть, как мяч приземлился ему на голову. Я подумала о том, какой он еще, в сущности, ребенок. И как по-детски себя ведет.

– Поверить не могу, что он делает такие успехи, – внезапно вырвалось у меня. Слова совсем не соответствовали ситуации, но Эзра понял, о чем я.

– Он молодец.

– Первый матч он хорошо отыграл, но я немного боюсь, что кто-нибудь его покалечит.

– Я за ним присмотрю.

Я с недоверием взглянула на Эзру:

– Ты будешь занят тачдаунами.

– Да, но это же не значит, что я не смогу за ним присмотреть. А еще есть Джордан, наш лучший защитник и один из немногих, кто ко мне нормально относится. Он тоже присмотрит за Фостером.