Книга Станцуй со мной танго - Татьяна Абалова

— В смысле?

— Не было ли продолжения?

— Тетя Саша, — девушка немного помолчала. — Вы же знаете…

— Да знаю я, Лора. И сама не верю, что с Виолеттой такое могло произойти.

— Не могло. Мы же любим друг друга, и она не стала бы…

— Ты прости меня, старую. Говорю же, самой помощь нужна.

— Виолетте что-нибудь передать?

— Нет, ничего. Не будем еще и ее тревожить глупыми домыслами старой кашолки.

— Вы совсем не старая.

— Ну да. Молодая кашолка, — грустно усмехнулась Александра Михайловна.

— До свидания, тетя Саша. Мы с Виолеттой очень вас любим.

— И я вас, девочки.

Положив трубку, Александра немного посидела, глядя в никуда.

— И я вас, девочки, — повторила она и взяла на руки кошку, которая, чувствуя, как хозяйке плохо, напряженно следила за ней в течение всего непростого разговора. — Вот моя терапия. Правда, Мусенька?

Кошка урчала и сладко щурилась, когда Саша рассеянно гладила ее по черной шерстке.

Доктор Звонцова, только что вышедшая из двухмесячного отпуска, впервые увидела Виолетту в больнице. Как она узнала от дежурной медсестры, черноволосая худенькая девушка поступила в отделение более десяти дней назад, но никто из родных к ней так и не пришел, и ела она лишь то, что приносили из больничной кухни. Из одежды — халат и ночная рубашка, от которых, как и от постельного белья за версту несло хлоркой, под кроватью плохонькие кроссовки, а в шкафу куртка и спортивный костюм. Тоже никакие.

— Бродяжка что ли?

— Да нет. Родители есть. Когда ей операцию делали, им звонили. Так они заявили, что у них дочери нет. В палате говорят, они Вету из дома выгнали, — и наклонившись ниже, чтобы слышала только доктор, прошептала: — Виолетта из этих, ну, которые … лесбиянки.

Александра как-то очень остро почувствовала одиночество этой молодой женщины.

Ее коробили насмешливые и осуждающие взгляды больных, которыми те провожали Вету, стоило ей выйти из палаты. Злило пренебрежение медсестер и даже нянечек. Сильно задевало, что и в столовой Виолетта, словно прокаженная, сидела одна.

Был праздник, кажется Первомай, и, делая обход, Александра оставила на Ветиной тумбочке яблоко. Уже уходя домой, заметила, что девушка к нему не притронулась.

— Ты почему не ешь?

— Оно так сладко пахнет. Летом, солнцем и … детством, — Виолетта взяла яблоко в руки и поднесла к лицу. — Если я его съем, то лишусь и этих воспоминаний.

Много позже, когда Виолетта отучилась на психолога, куда пошла прежде всего для того, чтобы разобраться в себе, стала заниматься йогой, где познакомилась с такой же одинокой Лоркой, она вспомнила об этом яблоке.

— Я так и не съела его. С болью наблюдала, как оно меняется… Цвет, запах… Но вот что удивительно: по мере того, как оно увядало, я, наоборот, восстанавливалась. Словно яблоко передавало мне свою живительную силу.

— Выдумщица, — улыбнулась Александра Михайловна. — Просто ты выздоравливала и тебе опять хотелось жить.

— Если бы не вы и ваша помощь…

— Ну-ну, перестань.

«А кому мне еще помогать? У меня и нет никого кроме Тоси, Леньки и тебя».

— Я вот что подумала, — Виолетта положила ладонь на сомкнутые в замке руки самой умной на свете наставницы, доктора и… родного человека, — как много таких как я — отчаявшихся, потерявших вкус к жизни? Ведь я могу стать тем самым яблоком и помочь им выздороветь. А, Александра Михайловна? Давайте объединимся, вы будете лечить тело, а я душу? Диплом-то позволяет.

Сколько женщин и мужчин отправила она к Виолетте? Десять, двадцать? И не вспомнить. И ни разу не вышло осечки. Только с Леньчиком что-то не так. С родным и любимым мальчиком, которого она знает с рождения. И который так сильно похож на ее, Александры, мужа.

Глава 10. Три позора начинающего кобеля. Позор третий. Печальный

— Таня, какими судьбами?

Антонина, или как более привычно ее звали — тетя Тося, шла из магазина. Два плотно набитых пакета с картошкой, луком и прочей необходимой снедью нести было не то что тяжело, как-то неудобно. Они так и норовили зацепиться то за край пальто, больно царапнув по ноге, то за перила лестницы, но чья-то чужая рука вдруг перехватила один из них, заставив хозяйку от испуга вскрикнуть.

Как выяснилось — это была Татьяна, принцесса из генеральского дома. Та самая девочка, которая оставила огромный шрам на сердце Ленечки, когда ему, тогда еще студенту, было всего-то двадцать лет. Тося до мелочей помнила разгоревшийся скандал, но при Татьяне гнала от себя нехорошие мысли прочь. Антонина знала одну свою особенность: она совершенно не умела «держать покер-фейс» — так выражалась Александра, когда подлавливала подругу, желающую что-то утаить.

А Татьяна изменилась. Исчезли ямочки на щеках, детская припухлость губ. Лицо стало каким-то острым, с высокими скулами, как у моделей на обложке журнала. И так умело накрашено, что сначала и не сообразишь, естественные ли румянец и фарфоровая гладкость кожи, или над ними поколдовали. Длинные русые волосы были собраны наверх и завязаны в узел, но по тому, как волосинка укладывалась к волосинке, угадывалось, что эта нарочитая простота заняла у мастера не менее часа. Руки ухоженные, наверняка и лак был каким-то особенным, потому как ногти блестели дорогим глянцем, и тете Тосе было страшно неудобно, что такая дамочка несет ее пакет с картошкой.

— Тетя Тося, почему вы такие тяжести таскаете? Неужели некому?

Антонина отметила, что Татьяна ушла от вопроса, но задала такой, где хочешь — не хочешь, а придется упомянуть сына. «Вот лиса! Но я тебя на раз раскусила!»

— Разве же они тяжелые? Всего-то два килограмма картошки, один лука, мяса кусок, буханка хлеба, яиц с десяток, — она с каким-то наслаждением перечисляла все то, что лежало в пакетах, приписав туда еще с десяток несуществующих покупок, видя, как вытягивается лицо школьной подруги Леньки, наверняка ругающей себя за то, что вообще открыла рот. — Еще стиральный порошок (как без него?), мыло душистое. Сейчас, знаешь, какой выбор, не то что в старые времена…

— Тетя Тося, а где живет Леонид? — Татьяна пошла ва-банк. — Мне очень нужно с ним поговорить.

— Там и живет, где с будущей женой поселился, — Антонина завозилась в кошельке, выуживая на свет ключи. В принципе и не соврала: Ленька действительно купил квартиру, когда думал, что они с Ольгой семья.

— Ну зачем вы так? — Таня поставила пакет на ступеньку. — Я с лета в городе и знаю, что Леонид один.

— Таня, — Антонина толкнула дверь и, забрав у Татьяны пакет, положила вместе со своим на обувную тумбу, а сама вернулась к порогу, не намереваясь приглашать нежданную гостью в дом. — Не нужно вам видеться. Ты, насколько я знаю, замужем, а Леня после аварии только вернулся к жизни. Я не хочу, чтобы мой мальчик опять страдал.