Книга Счастье на тонких ножках - Юлия Климова

– Ух ты… – выдала я, замерев перед зеркалом.

Оставшись одна, я наконец-то смогла справиться с беспокойством, унять смятение и разглядеть себя хорошенько. Волнение ушло, в груди перестали отбивать тревогу неведомые молоточки, и зеленые глаза превратились в чайные блюдца…

Это было мое первое вечернее платье. В нем я чувствовала себя странно, но…

Я себе нравилась.

И я действительно была похожа на маму.

«Если бы Павел встретил меня вот такой…»

* * *

К субботе зал превратился в сказку. Я никогда не видела столько орхидей и роз сразу… Да вообще столько цветов не видела (если не считать мои любимые васильки и ромашки в поле). Тонкий, восхитительный аромат пропитал весь дом, он кружил, задевал струны души, смущал… В таком странном, тихом и одновременно перевозбужденном состоянии я находилась второй раз в жизни (первый раз случился 1 сентября, когда я пошла в первый класс), мне хотелось сбежать, забиться в угол, а потом вернуться, а потом опять сбежать…

– Анастасия, отправляйся в свою комнату и не выходи до вечера, – строго сказала бабушка, спускаясь по лестнице. – Тебе необходимо успокоиться, я не хочу, чтобы гости подумали, будто у тебя не все в порядке с нервами. Как ты стоишь?! Не сутулься и перестань раскачиваться.

Легко сказать «успокойся», но как это сделать? Я вернулась в свою комнату, села на кровать и стала переводить взгляд с платья, висящего на вешалке, на туфли, стоящие рядом со шкафом. Через несколько часов мне предстояло лицом к лицу столкнуться с «высшим обществом Москвы», так утром объявила Кора. А мне бы в деревню… на вечеринку с компотом и пирожками… Но, увы, меня вырвали из той жизни и переместили в другую. Здесь нужно всегда держать спину ровно, быть готовой к едкостям и колкостям, соответствовать и гордо нести на плечах фамилию Ланье. В душе я уже не очень сопротивлялась, потому что чем дальше, тем сильнее мечтала о встрече с Павлом. Мне хотелось, да, хотелось, чтобы однажды он увидел меня иной и горько пожалел о своем торопливом решении…

До слуха донесся стук в дверь, я вздрогнула и обернулась.

– Можно? – раздался мужской голос.

– Да, войдите, – ответила я.

Этого парня я видела несколько раз, он помогал по хозяйству и иногда выполнял обязанности водителя. Лера как-то сказала: «Если бы он не родился в бедной семье, то я бы на него запала». Он и правда был симпатичным: светловолосый, голубоглазый, широкоплечий, с сильными руками, и от него исходила какая-то космическо-электрическая энергия, хотя внешне он казался абсолютно спокойным.

– Привет, – бросил он, подходя ближе. – Твои цветы.

Протянув коробку, он чуть наклонил голову набок и улыбнулся.

В коробке лежал маленький букетик из трех белых роз, обвязанных серебряной лентой.

– А… – начала я. – А-а… они от кого?

– Ни от кого, – ответил парень. – Эдита Павловна сказала, что ты должна будешь держать их в руках.

– Когда?

– Когда станешь спускаться к гостям по лестнице.

– Понятно, – буркнула я и, желая сменить тему, спросила: – А как тебя зовут?

– Тимофей. Тим.

– А меня – Настя.

– Я знаю.

Поднявшись с кровати, я подошла к окну и положила коробку на журнальный столик. Мне хотелось поговорить хоть с кем-нибудь, и желательно, чтобы приободрили и пожалели.

– А ты не в курсе… На таких вечерах танцуют?

Почему-то этот вопрос я все время боялась задать бабушке или кому-то еще. То есть я догадывалась – танцуют, но не знала, как именно.

– Нервничаешь? – вместо ответа спросил Тим.

– Ага.

– Если не будешь раскачиваться, то этого никто не заметит, – вновь улыбнулся он.

О, я опять раскачивалась!

– Не буду, – пообещала я.

– Да, на таких вечерах танцуют, но немного, обычно народ ест, собирается кучками и разговаривает.

– Спасибо.

– За что?

– За поддержку, – ответила я и робко улыбнулась.

Наши глаза встретились, и несколько секунд мы стояли неподвижно.

– Мне пора идти, – сунув руку в карман брюк, сказал Тим. – А к тебе сейчас придет парикмахерша, мужайся.

Подмигнув, он вышел из комнаты, а я вынула букетик из коробки и понюхала его. «Главное – продержаться первый час, а потом будет легче», – утешила я себя и вновь посмотрела на платье.

* * *

Лилька, Славка, Доня, Колька вряд ли бы меня узнали. Байкал, наверное, попросту бы облаял, а сторож Дмитрий Петрович или обматерил бы с ног до головы от удивления, или сдвинул кепку на затылок, присел и вдохновенно произнес: «Мать честная! Это ж как вы из нее такую Снегурку состряпали?!»

Шея, руки, ноги по-прежнему были длинными и тощими, движения заторможенными, глаза перепуганно-огромными. Волосы, как и хотела Кора, подняли, накрутили и закрепили перламутровыми заколками. Три локона свешивались набок, касались то щеки, то уха, пружинили и подпрыгивали. Теперь с бледным лицом, в сером платье я выглядела ледяной статуей, готовой растаять и превратиться в лужу от первого луча солнца или блика хрустальной люстры. Одно дело примерять, а другое – не отступать и не сдаваться… Я дрожала, кусала губы, сутулилась и вспоминала добрым словом тетю Тому. И это была последняя стадия паники.

Эдита Павловна сказала, что зайдет за мной, когда придет время, и сама проводит в зал. Лера сказала, что я наверняка опозорю фамилию Ланье и «не вздумай ничего есть, ты же элементарно не умеешь пользоваться ножом и вилкой». О, если бы мне разрешили воспользоваться ножом в целях отмщения, я бы… А впрочем, не стоит об этом…

Кора сказала, что я выгляжу нормально, но пахну деревней.

Тим странно посмотрел на меня и вообще ничего не сказал.

– Анастасия, ты готова? – Эдита Павловна вошла в комнату неожиданно, придирчиво оглядела меня, сжала губы и одобрительно кивнула. На ней хорошо сидело атласное платье цвета шоколада, отделанное на груди и по подолу тонкой лентой красно-коричневых кружев. Золотое колье с темными камнями безупречно подходило к наряду, сияло сдержанностью и достоинством.

– Да, готова, – выдохнула я.

– Пойдем, гости собрались. Возьми букет, расправь плечи, по ступенькам спускайся неторопливо, смотри прямо, но не споткнись. После того как я представлю тебя, улыбнись и подойди к Коре – торжественная часть на этом будет закончена, – командным тоном дала указания бабушка.

– Хорошо.

Мы покинули комнату и направились к лестнице. Эдита Павловна впереди, я – сзади. С первого этажа несся приглушенный гул голосов и еле уловимая музыка. На втором этаже почему-то было темно, и я подумала, что, наверное, грохнусь уже здесь, споткнувшись о какой-нибудь порожек или бахрому ковра. Тело отказывалось меня слушаться, я удивлялась, каким образом вообще передвигаюсь… Может, это сон?..