Книга Верни мои веснушки! - Галина Гордиенко

К счастью, она не опоздала. Баба Маша все еще возилась на кухне, разбирая необъятную сумку. То в холодильник продукты укладывала, то в шкафчики. При этом, к искреннему изумлению Тайки, баба Маша басисто напевала. Правда, повторяла все время одну строчку, зато с явным удовольствием.

– Сер-р-рдце кр-расавицы, – мурлыкала баба Маша, налегая на букву «р» и зачем-то рассматривая на свет кусок сыра, – склонно к измене и к пер-р-ремене, и к пер-р-ремене…

Кусок сыра благополучно исчез в холодильнике. Баба Маша понюхала палку копченой колбасы и бодро сообщила неизвестно кому:

– Да, так оно и есть! – И снова завела: – Сер-р-рдце кр-р-расавицы…

Тайка хихикнула. Потом сглотнула слюну и невольно облизнулась: какой дурочкой она раньше была, не ела колбаску!

Расправившись с сумкой, баба Маша перешла в комнату. Тайкино сердце испуганно замерло: старуха достала из кармана волшебное зеркальце.

Баба Маша минут пять внимательно рассматривала его. Потом пожала плечами и недоуменно пробормотала:

– Ничого не кажет, як так?

Она протерла зеркало подолом цветастого платья и снова поднесла к лицу – пусто! Баба Маша всегда отличалась упрямством. Вот и теперь она не сдавалась. Терпеливо меняла угол наклона, расстояние, освещение, надраивала капризное зеркальце то полотенцем, то рукавом вязаной кофты, то бумажной салфеткой… Но своего отражения баба Маша так и не увидела. Разочарованно хмыкнула и подошла к тумбочке, стоящей у окна.

Тайка со своей яблони отчетливо видела, как баба Маша взяла простенькую деревянную шкатулку и бережно уложила туда зеркало. Закрыла крышку и с сомнением буркнула:

– С браком зеркальце-то. Хорошей цены не дадут. – Немного подумала и добавила: – Разве только по весу сдать? Как лом. Серебро все-таки…

Мысль показалась ей дельной.

К Тайкиному ужасу, баба Маша извлекла из шкатулки зеркало и безжалостно выдрала его из рамки. Взвесила тяжелую пластину на ладони и удовлетворенно сообщила неизвестно кому:

– Грамм восемьдесят потянет. А то и все сто.

Баба Маша жила одна. Поэтому привыкла говорить вслух. Вот и сейчас она сама себя похвалила:

– Ловко придумала. Продам, так новую шальку себе куплю. Старая-то уж чинена-перечинена…

Баба Маша снова положила серебряную пластину в шкатулку. А деревянную рамку, подслеповато щурясь, повертела в руках и ценной не признала. Рассеянно сунула в карман и ушла на кухню.

Тайка была в отчаянии. Она стиснула зубы: зеркало сломано! А что, если без резной рамки оно теряет свои волшебные свойства?!

Да нет, не может быть. Самое главное – пластина. Ведь это в ней все отражается.

И будущее именно она показывает, и облик меняет. А рамка – тьфу. Подумаешь, рамка!

Успокоив себя такими сомнительными рассуждениями, Тайка соскользнула с яблони и тоненько взвизгнула: незамеченный острый сучок больно, до крови, оцарапал плечо. И прорвал платье. Хорошо, Васька не пострадал. Очень вовремя спрятался за пазуху.

Тайка села на траву и горестно воскликнула:

– Такое приличное платье!

Ваську ее заявление удивило. Он снова выбрался на подол. Старательно обнюхал Тайкину обновку и с сомнением мяукнул.

Тайка обиженно воскликнула:

– Много ты понимаешь!

Васька зазевался и провалился в дыру. Нырнул туда с головой.

Тайка недовольно поморщилась. Выудила котенка из-под юбки и прикрыла прореху складкой. Сдвинула брови и сердито буркнула, зачем-то оправдываясь перед Васькой:

– Одна дыра не считается. Она это… для вентиляции!

Возражать Васька не стал. Вскарабкался хозяйке на руки и возмущенно заорал, он хотел есть. Тайка тоже хотела. Сильно.

Она на четвереньках выбралась из палисадника и, пригибаясь, словно под обстрелом, пробралась к собственному подъезду.

Девочка прекрасно понимала – заметь ее во дворе баба Маша, со двора придется сбегать. Вредная старуха костьми ляжет, но не пустит ее в дом!

Тайка задрала голову и с надеждой посмотрела на свои окна: неужели Рита с Ильей не узнают ее? Не может быть! Ну, если она не станет врать и честно признается, что она – Тайка.

Девочка дернула себя за кудряшку и с надеждой подумала: «Не так уж я изменилась, если честно. Веснушки – это мелочь. Их и свести можно. Пойти куда-нибудь в этот… косметический салон – и готово. И волосы любой дурак покрасит. Ритка сама как-то хотела, только ей мама не позволила. – Тайка презрительно хмыкнула. – И правильно. Тоже, блондинка! А самой только-только четырнадцать…»

Тайка расстроено шмыгнула носом. Вдруг вспомнилось, что ей-то едва десять лет исполнилось. Поверит ли Ритка, что она без позволения мамы рискнула покраситься? Ой, вряд ли!

Дверь распахнулась, но прошмыгнуть в подъезд Тайка не успела, сосед с пятого этажа помешал. Обычно добродушный дядя Вася придержал ее за плечо и смущенно проворчал:

– Нет уж, дорогуша. Не для того домофон ставился, чтоб здесь цыгане бродили.

Тайка оскорбленно воскликнула:

– Я не цыганка!

– Это – пожалуйста, – кивнул дядя Вася. – По мне – так хоть марсианка. Только в наш подъезд – ни ногой.

Тайка умильно улыбнулась соседу и пропела:

– Дядь Вась, а вы разве меня не узнаете?

Дядя Вася внимательно посмотрел на нее и развел руками.

– Уж прости старика – нет.

– Я – Тайка Романова! – умоляюще воскликнула девочка.

Дядя Вася выкатил на нее глаза, а потом расхохотался. Хлопнул забавную девчушку по плечу и весело заявил:

– А я – Алла Борисовна Пугачева!

Тайка всхлипнула. Васька на ее плече выгнулся дугой и грозно зашипел. Дядя Вася крякнул и сбежал с крыльца. Обернулся и сочувственно посоветовал маленькой цыганке:

– В следующий раз лучше бабой Машей назовись. А своего зверя смело выдавай за волкодава, авось поверят. – Он вдруг широко ухмыльнулся. – На Рыжика ты совсем не похожа. Ни капли.

– Я не рыжая! – привычно огрызнулась Тайка.

– Это точно, – согласился дядя Вася и пошел к автобусной остановке.

Тайка горестно засопела и пробормотала:

– Вот это финт – не похожа…

Васька мяукнул.

– А я так есть хочу!

Васька мяукнул громче и жалобней.

Тайка погладила его и призадумалась. Потом обрадованно прошептала:

– Про голос-то я совсем забыла! Он ведь прежним остался, а раз так…

Васька будто понял ее. Возбужденно пискнул и заплясал на Тайкином плече. Коготки у него были крошечные, но острые как иголки, и Тайка невольно поморщилась. Однако вслух сказала: