Книга Неприятности – мое ремесло - Рэймонд Чандлер

– Надеюсь, ты взялась ухаживать за мисс Пенраддок не потому, что надеялась получить ожерелье в качестве наследства, – сухо заметил я. – Жемчуг носят старухи и толстые блондинки, а высоким стройным…

– Успокойся, дорогой, – перебила Эллен. – Я никак не могла ждать, когда мне достанется этот жемчуг, потому что он фальшивый.

Я с трудом сглотнул и изумлено уставился на нее:

– Ну знаешь, я слышал, что старый Пенраддок время от времени выкидывал коленца, но подарить собственной жене на золотую свадьбу фальшивый жемчуг – это уж ни в какие ворота не лезет.

– Какие глупости, Уолтер! Тогда он был настоящим. Дело в том, что миссис Пенраддок продала ожерелье и заказала имитацию. Один из ее старых друзей, мистер Лэнсинг Гэлмор, владелец ювелирной фирмы, все устроил, не привлекая излишнего внимания: разумеется, она хотела сохранить тайну. Именно поэтому мы не заявили в полицию. Ты ведь найдешь ей ожерелье, правда, Уолтер?

– Интересно – как? И вообще, зачем она его продала?

– Потому что мистер Пенраддок умер внезапно, оставив без средств к существованию всех людей, которых поддерживал. Потом в стране началась депрессия, и денег вообще не стало. Хватало только на хозяйство и на жалованье слугам, которые работали у миссис Пенраддок очень давно, и она скорее согласилась бы сама голодать, чем кого-то уволить.

– Это меняет дело, – сказал я. – Снимаю перед ней шляпу. Но как, черт возьми, я найду жемчуг и зачем вообще нужно его искать, если он фальшивый?

– Понимаешь, жемчужное ожерелье – то есть его имитация – стоило двести долларов. Его делали по специальному заказу в Богемии, и это заняло несколько месяцев. А с учетом нынешнего положения дел в Европе миссис Пенраддок может так никогда и не дождаться новой копии. И еще она ужасно боится. Вдруг подделка обнаружится или вор начнет ее шантажировать, когда поймет, что жемчуг фальшивый. Понимаешь, дорогой, я знаю, кто его украл.

– Ха! – Данное выражение я использую крайне редко, поскольку считаю его неподобающим для джентльмена.

– Это шофер, который работал у нас несколько месяцев, – такой ужасный громадный грубиян по имени Генри Эйхельбергер. Позавчера он уволился – внезапно и без всякой причины. От миссис Пенраддок никто никогда не уходит. Ее последний шофер был очень старым и умер. Но Генри Эйхельбергер ушел, ни слова не говоря, и я уверена – именно он украл жемчуг. Однажды он пытался меня поцеловать, Уолтер.

– Вот, значит, как, – сказал я изменившимся голосом. – Пытался тебя поцеловать, да? И где этот большой кусок мяса, дорогая? Где его искать? Маловероятно, что он ждет на ближайшем перекрестке, пока я приду и расквашу ему нос.

Эллен взмахнула длинными шелковистыми ресницами, – когда она так делает, я таю, словно мороженое.

– Он не сбежал. Наверное, он знал, что жемчуг ненастоящий и можно, ничем не рискуя, шантажировать миссис Пенраддок. Я позвонила в агентство, которое его к нам прислало, и они ответили, что он вернулся к ним и опять зарегистрировался как ищущий работу. Но его домашний адрес не дали – такие у них правила.

– А может, ожерелье взял кто-то другой? Например, взломщик?

– Никого другого быть не может. Слуги вне подозрений, а на ночь дом наглухо запирается, и следов взлома нигде не видно. Кроме того, Генри Эйхельбергер знал, где хранится жемчуг. Он видел, куда я убирала ожерелье после того, как мисс Пенраддок надевала его в последний раз, когда приглашала двух близких подруг на обед по случаю годовщины смерти мистера Пенраддока.

– Наверное, веселенькая была вечеринка, – заметил я. – Хорошо, я поеду в агентство и вытрясу из них адрес шофера. Где оно находится?

– Это «Агентство Ады Туми по найму прислуги», дом номер двести по Ист-Секонд. Очень неприятный район.

– Генри Эйхельбергеру мое соседство покажется еще более неприятным. Говоришь, он пытался тебя поцеловать?

– Ожерелье, Уолтер, – проворковала Эллен. – Это очень важно. Надеюсь, он еще не обнаружил, что жемчуг фальшивый, и не выбросил его в океан.

– В таком случае я заставлю его нырять за ожерельем.

– У него рост шесть футов и три дюйма, и он очень большой и сильный, Уолтер, – нерешительно произнесла Эллен. – Но, конечно, не такой красивый, как ты.

– Моя весовая категория, – заметил я. – Получу удовольствие. До свиданья, дорогая.

Она схватила меня за рукав:

– У меня к тебе одна просьба, Уолтер. Я не возражаю против небольшой драки – это так по-мужски. Только не устраивай скандала, чтобы не пришлось вмешиваться полиции. Ты, конечно, большой, сильный и был правым полузащитником в футбольной команде колледжа, но у тебя есть одна маленькая слабость. Обещай, что не будешь пить виски.

– Этот Эйхельбергер, – ответил я, – лучше любого виски.

2

«Агентство Ады Туми по найму прислуги» на Ист-Секонд-стрит полностью соответствовало своему названию и местоположению. Запах в приемной, где мне пришлось немного подождать, никак нельзя было назвать приятным. В агентстве распоряжалась суровая женщина средних лет, подтвердившая, что Генри Эйхельбергер действительно зарегистрирован у них и он ищет работу шофера. Она может передать ему, чтобы он мне позвонил, или пригласить в агентство для собеседования. Но когда я выложил перед ней на стол десятидолларовую купюру – в качестве благодарности за усердие, не имеющее никакого отношения к комиссионным, которые может заработать агентство, – она смягчилась и дала мне адрес. Эйхельбергер жил в западной части города на бульваре Санта-Моника, рядом с районом, который обычно называют Шерман.

Я незамедлительно поехал туда, опасаясь, что Генри Эйхельбергер может позвонить в агентство и его предупредят о моем визите. По указанному адресу находился убогий отель. Очень удачное расположение – вплотную к железнодорожным путям и в одном здании с китайской прачечной. Наверх, в отель, вела лестница, местами покрытая полусгнившими резиновыми ковриками, которые были прикручены кривоватыми пластинами из неполированной латуни. Вонь китайской прачечной исчезала примерно на полпути, и ее вытеснил запах керосина, сигарных окурков, несвежего постельного белья и промасленных бумажных пакетов. На лестничной площадке обнаружилась деревянная полочка с книгой записи постояльцев. Последняя запись была сделана карандашом – три недели назад, очень неразборчивым почерком. Из этого я сделал вывод, что администрация отеля не придает большого значения формальностям.

Возле книги лежали колокольчик и табличка с надписью «Администратор». Я позвонил в колокольчик и стал ждать. Некоторое время спустя в конце коридора отворилась дверь и послышалось неторопливое шарканье. Передо мной появился мужчина в потрепанных кожаных шлепанцах и брюках неопределенного цвета, две верхние пуговицы которых были расстегнуты, освобождая место для складок обширного живота. Наряд мужчины дополняли красные подтяжки и потемневшая под мышками рубаха, а лицо настоятельно требовало, чтобы его хорошенько помыли и побрили.